24. ЭКОНОМИКА И РУССКАЯ НАЦИЯ
Считается, что экономическая деятельность (причем любая!) должна быть нацелена на максимум прибыли. Но это не так. Важно совсем другое — реальные материальные вещи. Сырье, продукты, товары…
Современные экономисты напоминают игроков в компьютерные игры, где деньги — это такой универсальный ресурс, который что-то там производит, и его можно добавить в постройку чего-либо — и оно быстренько построится. Но в жизни все несколько сложнее — и ресурсов надо учитывать больше, чем в игре, и стадий производства больше, и вообще…
Сейчас многие забывают, что современные деньги не представляют собой ровно никакой ценности сами по себе, а являются лишь средством учета и должны быть обеспечены товарами. Современная же спекулятивная экономика рассматривает деньги как товар. Рекомендую посмотреть фильм «Деньги как долг» — наглядно и поучительно.
Давайте прочитаем несколько высказываний.
«…спекуляция с готовыми продуктами не имеет ничего общего с делами — она означает не больше и не меньше, как более пристойный вид воровства…»
«Если мы не в состоянии производить, то мы не в состоянии обладать»
«…погоня за наживой — зло»
«Задача предприятия — производить для потребления, а не для наживы или спекуляции»
«Работу на общую пользу ставь выше выгоды»
«Связь с банкирами является бедой для промышленности… Фабрика является для них учреждением для производства не товаров, а денег.»
«…не является ли тот факт, что владыки кредита достигли за последнее время огромной власти, симптомом, что в нашей финансовой системе что-то гнило?»
«Наша тактика преследует понижение цен, увеличение производства и усовершенствование товара.»
«Умеренная прибыль справедлива, слишком высокая — нет»
Как думаете, кто автор? Наверное, какой-нибудь теоретик социализма?
А вот и нет. Автор — махровый капиталист Генри Форд. Цитаты из его книги «Моя жизнь, мои достижения».
Но я бы назвал его по-русски: предприниматель. Тот, который предприимчив, организовывает, настраивает производство и т.д. Капиталист же — это именно хапуга, который способен ради увеличения прибыли буквально на все.
Вся проблема в том, что капиталистов в РФ — множество, а вот предпринимателей — отнюдь. При этом они явно проигрывают — ведь нечестный человек может делать все то же самое, что и честный, но еще и то, на что честный никогда не пойдет.
Заместитель директора Центра Дэвиса по изучению России и Евразии при Гарвардском университете Маршалл Голдман некогда заявил:
«Накопив и капитал, и тактический опыт на черном рынке и других нелегальных предприятиях, эти умные и амбициозные люди знали, как действовать в обществе дефицита. Применяя нелегальные методы работы с капиталом и кредитами, многие олигархи учреждали банки, использовали прибыль для эксплуатации реформаторской ваучерной системы и скупали ресурсы страны. Они вынесли свою подпольную тактику на поверхность. Они получили преимущество. Более того для достижения своих целей они использовали обман, угрозы и насилие».
Националисты исходят из того, что каждый русский (точнее, шире — каждый гражданин Русского Государства) имеет право на жизнь и благосостояние вне зависимости от его «рыночной эффективности». Каждому должно найтись и найдется место в национальном разделении труда, которое служит национальным целям — обогащению нации, ее военному и культурному усилению, ее духовному обогащению. Если какой-то русский человек не нужен «рынку», он все равно нужен России. И он в своем существовании не нуждается в оправдании своей полезностью для Силиконовой Долины, Лондонского Сити или банановых плантаций в Гондурасе. Точно так же, и Россия в целом не нуждается в оправдании своего существования интересами мира, Европы, Америки или какими-то «высшими идеалами».
Даже изобретать ничего не придется — взять опыт СССР в положительном смысле и оставить его недостатки в прошлом.
Кроме того, важно понимать, что современный олигархический и компрадорский капитал в принципе не ставит перед собой задачу модернизации и конкуренции с западным капиталом на мировом рынке.
Это невыгодно.
Даже если производство полного цикла даст в итоге большую прибыль, то простое купил/продал даст деньги куда быстрее и с меньшими капиталовложениями.
Предприниматель может быть национально ориентирован, капиталист/бизнесмен — никогда.
ЭКОНОМИКА ТРЕХ ТОЛСТЯКОВ
Это — статья Kenigtiger'а, написанная в далеком 2000 году. Читайте и думайте — изменилось ли хоть что-то?
Какой бы нелепой поначалу не выглядела аналогия между «Тремя толстяками» Олеши и современной Россией на первый взгляд, она имеет право на жизнь куда большее, чем все мифические прожекты ураганного развития нашей экономики, порождаемые в недрах минэкономразвития и все статистические сводки о наступающей гармонии в нашей экономике.
Суть производственной системы любого общества состоит в том, что производство и потребление находятся в тесной связи с общественной структурой. Как их развитие, так и деградация идут параллельно. Общественные и экономические изменения тесно связаны между собой — какое-то экономическое событие может нанести удар по обществу или, наоборот, укрепить его, какие-то общественные волнения могут навредить экономике, а стабильность в обществе пойдет ей на пользу.
Когда в стране с исчезающей на глазах грамотностью, с разваленным образованием, с разгромленной социальной сферой, говорят о создании гармоничной экономики — не очень верится. Умение составлять оптимистичные отчеты — полезный навык для правительственных функционеров, но только для них, а не для населения, которому в этой экономике жить. Кто будет производить то, что записано в планах по росту производства? Малограмотный узбекский гастарбайтер-нелегал, возводящий очередную элитную многоэтажку? Армянин, торгующий на рынке? Мафиози-наркодилер или бомжующий алкаш с Курского вокзала? Или, может быть, «менеджеры среднего и младшего звена», засучив рукава, встанут к станкам? Как вообще устроена наша экономика, если отложить в сторонку абстрактные цифры?
Никто не спорит, что фундаментом нашей экономики является сырьевой сектор. Собственно, у любого государства, не захватившего половину мира в качестве колонии, сырьевой сектор будет фундаментом, вопрос только в том, сумеет ли это государство построить на нем прочное здание экономики. Деньги за сырье, куда бы оно ни шло, на внутренний рынок или на внешний, должны направляться не только на развитие сырьевого производства, но и, через банковскую систему государства, на развитие промышленности и современных технологий. Наши банкиры, тесно связанные с сырьевиками, чьи капиталы составляют львиную долю их начальных капиталов, не спешат вкладываться в обрабатывающую промышленность или в крупные проекты по «высоким технологиям». Не спешат по одной простой причине — они умеют считать деньги и понимают, что им, лично им, гораздо выгоднее рубли и доллары, которые пока не выгодно вложить в нефть, вложить в торговлю импортным ширпотребом и бытовой техникой и в «сферу услуг». Одновременно международные торговые кампании, ввозящие к нам шмотье и телевизоры в обмен на нефтедоллары, служат прекрасным каналом для вывода денег из России.
Развитие нашего, российского производства для этих людей невыгодно — вкладывать надо много, прибыль, если она вообще будет, будет существенно меньше. Проще ввозить иностранное. Что касается хайтека, то максимум, который в такой ситуации нужен самим олигархам — электронные банковские системы, которые связали бы их с заграничными счетами, обеспечив заодно и комфортное ведение дел здесь, в России.
Собственно, вся экономика России сейчас и в ближайшем будущем — это сырьевики, созданные для них удобства и средства для постепенного уничтожения лишнего населения, средства самые разные, от ларьков с паленой водкой до телевизоров с мыльными операми. Причем контроль над сырьевыми гигантами все больше и больше переходит в руки иностранцев, преимущественно американцев и англичан. Особо умные олигархи покупают себе вместо нефтяных вышек футбольные клубы, а прочие — остаются при иностранцах наемными менеджерами.
После того, как границы республик бывшего СССР открылись для товаров и капиталов Запада, Запад, находясь в господствующем положении победителя в Холодной войне, буквально разобрал нашу страну на запасные части для своей экономики, пользуясь апатией населения и корыстолюбием тех, кто приХватизировал страну. Потакая реформам в России, запад заботился прежде всего о себе, а не о благе жителей бывшего СССР, ибо избиратели Буша-старшего и Клинтона жили не где-нибудь под Смоленском, а в США. И когда стоял вопрос «Кому отдать самые выгодные рабочие места?», ответ был неизменен — своим. Наше промышленное производство подорвали ввозом импорта, оставив только сырье, с которым самим уже лень возиться. Наши мозги, выращенные при СССР, выращенные его системой образования, также благополучно вывезли, прекрасно сознавая, что вывезенный «мозг» займет одно рабочее место, пусть и престижное, но создаст еще пару-тройку менее престижных, на которые можно пристроить своих. А когда «мозг» что-нибудь изобретет, можно будет производить это у себя, используя из российских компонентов разве что алюминиевые чушки. Ведь это только у нас до сих пор министры бредят «экономической эффективностью», на западе ее давно уже выбросили на помойку и заботятся все больше о создании рабочих мест для своих избирателей. Если, например, сталелитейные заводы начинают вдруг переезжать из США в какую-нибудь Латинскую Америку, то немедленно запускается социальная программа, позволяющая большинству тех, кто должен был работать на этих заводах, подняться вверх по социальной лестнице, заняв место в других отраслях экономики. В современной России, славной отсутствием соцобеспечения, такого не дождешься. Всех интересует только прибыль, быстрая, сиюминутная, максимальная… Если для того, чтобы производство пшеницы в России было прибыльно, ее должно производиться в четыре раза меньше, ее будет производиться в четыре раза меньше, а трое из четырех крестьян будут пить горькую, сидя без работы. Цены на продовольствие при этом поднимутся, но кого это интересует? Прибыль, только прибыль! Кто указывал нам на пример сельского хозяйства в Европе и США? Там свое фермерство дотируют и оберегают от конкуренции с чужим, у нас — принудительно сокращают его численность в угоду прибыли.
Объективно оценивать эффективность предприятий и их роль в нашей «экономике переходного периода» можно только в том случае, если оценивается и количество созданных ими рабочих мест, и количество рабочих мест, которые из-за экономической политики этих предприятий были потеряны. Сырьевой завод, давший своим рабочим «хорошую по нынешним временам зарплату», отнял ее у рабочих обрабатывающей промышленности, если он поставляет сырье за рубеж. Конечно, рабочий скажет: «А почему я должен получать меньше? Это их проблемы, обрабатывающей промышленности!» На первый взгляд он прав, однако отнял-то он вместе со своим работодателем, всю зарплату промышленных рабочих, а получил от отнятого только малую часть. Остальное получат те, кто будут обрабатывать его сырьевую продукцию за рубежом. И налоги из их зарплат получит чужое правительство, а не наше, у которого опять не найдется денег починить отопление в доме рабочего, не найдется денег, чтобы нанять хороших учителей в школу, где учатся его дети. А безработные будут толпиться у заводоуправлений, чтобы поработать хоть за какие-то деньги.
Экономика, таким образом, не приобретает капиталы, а теряет их. Сырьевой капитал по большей части не инвестируется в промышленность, которая должна его приумножить и, посредством банков, вложить в хайтек. Сырьевой капитал разрушает остатки этой промышленности, оставляя в стране лишь из несырьевых секторов экономики только сферу услуг с индустрией развлечений и обеспечивающим их узким сегментом хайтека — телекоммуникациями.
В отчетах о росте экономики скрывается роль остального сырьевого сектора, а не только нефти и газа. Сталь, алюминий, никель, зерно, лес… список того, что Россия вывозит, не обрабатывая, длинный и печальный. И объемы этого экспорта растут, якобы улучшая положение в экономике? Так ли это?
На самом деле — нет. Российское общество с того момента, как опять начали расти цены на нефть, находится в положении обжирающегося толстяка. У нашей экономики развивается не «голландская болезнь», которую нам приписывают некоторые, наша экономика больна банальным ожирением. Большая ее часть, именно производственная часть, атрофировалась, и экономика не в силах переваривать получаемые за сырье деньги. Каждый новый миллиард долларов, полученный за проданную нефть приносит больше проблем, чем пользы, однако не получать его, не требовать налогов с получающих его нефтяных компаний нельзя — такой экономике от таких мер будет еще хуже. Точно так же организм, отяжеленный жиром, не в силах ограничить себя разумным количеством пищи, а заплывшие жиром органы не в силах нормально усвоить и преобразовать в строительный материал и энергию новую пищу.
Жир в данном случае — это безмерно раздутая торговля и сфера обслуживания. Торговля, не дающая роста экономике, а лишь высасывающая из нее деньги. Торговля на чужих условиях, которая всегда убыточна. Приток нефтедолларов страну с такой экономической структурой надо называть не стабильным, а хроническим, ибо это болезнь.
Доллар, пришедший в экономику, попадает не в сферу производства, а в сферу торговли и обслуживания, и играет там роль, обратную той, какую должен бы играть. Сфера обслуживания и торговля вынуждены поднимать цены на свои товары и услуги вслед за инфляцией (доллары-то в экономику идут потоком, предложение денег растет) и одновременно, чтобы выдержать конкуренцию за новые доллары, как минимум не повышать зарплату своим сотрудникам, а то и вынужденно задерживать ее или временно не платить вообще. Сырьевые доллары, вкладываемые сырьевиками через банковскую систему в экономику, по существу перестают приносить ожидаемый доход. Экономика, чрезмерно связанная внутренней конкурентной борьбой, расти не может, какие бы небоскребы не вздымались ввысь в черте МКАД. Эту невозможность роста убедительно показал мировой кризис 1929 года, кризис перепроизводства и излишней конкуренции в сфере промышленных товаров. Ожидаемые доходы крупных промышленных компаний оказались тогда существенно ниже прогнозов биржи и в результате США и весь мир, кроме изолированного СССР, погрузились в затяжную депрессию, выбросившую миллионы людей на улицу, поставившую их на грань голодной смерти.
Оплывшая жиром переразвитого общества потребления, страна стала небывало экономически уязвимой. Вопрос краха современной российской финансовой пирамиды теперь — это уже не вопрос «Будет или не будет?», а вопрос «Когда будет?».
Увы, наше государство сейчас перед лицом экономического тупика бессильно. Решись оно на действия, способные наладить элементарные условия для того, чтобы в России было бы выгодно вкладываться во что-то, кроме добычи сырья, эти меры не поддержат ни бизнес, ни «экономически активное» (живущее в достатке) население, все слишком заинтересованы своими личными проблемами — как не напрячься лишний раз. Еще меньше одобрения вызовут такие меры у Запада, так как конкуренты ему не нужны, ему нужна Россия в качестве нищего сырьевого придатка.
Выход из ситуации один — осознание всеми слоями общества, всей нацией надвигающейся угрозы и оформление в четкую программу пакета экстренных мер по изменению структуры экономики. Программу, которую поддержит страна, а правительство сможет осуществить.
Формула для внешнеэкономической политики должна быть такова: мы готовы к международному сотрудничеству, если оно принесет нам больше рабочих мест, чем отнимет или столько же мест, но более доходных.
Формула внешней торговли: продавать ровно столько сырья, чтобы купить только самое необходимое, включая оборудование. «Мы хотим продавать и покупать только то, что мы хотим. Если кто-то по этой причине откажется что-то из этого нам продать, требуя купить и все остальное тоже, мы не купим у него ничего».
Формула внутренней экономической политики: рост реального производства за счет системы льгот и дотаций. Если дотация в 10% стоимости продукта окупает себя повышением конкурентоспособности и продаж продукта, эта дотация должна быть введена, дотация окупится из оставшихся 90% стоимости продукта, которые уйдут в нашу экономику, в наши налоги, а не за границу. Сельское хозяйство и промышленность должны дотироваться за счет более доходных сырьевых отраслей, поставляя помимо своей продукции также и население — детей фермеров, рабочих и инженеров, которые компенсируют провал рождаемости предыдущих лет.
Таким образом, будет создана стабильно, пусть и не очень быстро, растущая экономика, появится наш собственный, российский капитал, достаточный для развития высоких технологий, которые смогут сломать монополию Запада в этой области.
Если для подобной смены ценностных ориентиров стране и ее населению придется пройти через ужасы тотального экономического краха и социальных потрясений — это случится, однако можно было бы обойтись без этого. Достаточно самой малости — всем нам, каждому стать чуть более ответственным, дальновидным в рассуждениях о выгоде и прибыли. Достаточно президенту перестать быть вечным «наследником Тутти», играющимся с приносимыми ему не работающими механическими куклами реформ… достаточно простого мужества, храбрости, зрелости… достаточно из россиян снова стать русскими.
НАУКА И ПРОЧЕЕ
Буду очень краток.
Для того, чтобы выправить положение, России нужен рывок вперед.
Единственный способ это сделать — это именно инновации (нормальные, а не то, что сейчас под этим пропихивается), причем без учета того, как они скажутся на доходах россиянских бизнесменов.
То есть — это должно обеспечить государство. Никакой конкурентной борьбы — полная поддержка.
Нужны не деньги/прибыли, а техника, оружие, космос и даже нанотехнологии — но то, что под этим понимает наука, а не «эффективные менеджеры».
У России до сих пор (!) сохраняется задел СССР — но времени осталось уже очень мало.
Науку невозможно продвигать силами отдельных энтузиастов, на производстве должны быть технически грамотны не только инженеры, но и рабочие.
Это невозможно сделать без качественного образования: именно поэтому сейчас гробят реформами некогда лучшую в мире систему образования — как высшую, так и среднюю школу.
Ну и отношение в РФ к науке, думаю, ни для кого не новость — а ведь при Сталине академик получал больше министра отнюдь не просто так!