6. НАЦИОНАЛИЗМ И ДЕМОКРАТИЯ ИЛИ О ГРАЖДАНСКИХ СВОБОДАХ
Вопрос демократии я уже рассмотрел выше, не буду повторяться. А вот о том, как она соотносится с национализмом, можно и поговорить.
Дело в том, что сейчас нередко национализм противопоставляется демократии — мол, он не демократичен. Если хоть немного задуматься, то это — полный абсурд. Демократия — это именно власть большинства, и любая другая трактовка заведомо неверна. Банальности о том, что на деле это вырождается в охлократию с ее заигрыванием с электоратом перед выборами и игнорированием нужд народа в промежутках, повторять смысла не имеет.
Суть в том, что если некой нации в стране — большинство, то национализм автоматически становится демократичен. Просто по определению термина. Власть большинства. Народовластие.
Почему же возникает такое противоречие?
Все просто: в современности под «демократией» понимается именно либеральная демократия.
А она обладает специфичной особенностью — это именно что власть меньшинств. В либеральной демократии воля большинства и способность избранных представителей осуществлять власть ограничены во имя «прав меньшинства».
Вот, к примеру, известнейший в свое время реформатор Гавриил Попов:
«В демократическом централизме сохраняются голосования, выборы. Но при этом от демократии всегда остается только “воля большинства” и всегда изымается сердцевина демократии, ее душа — права меньшинства.»
Или вот, достаточно свежее интервью руководителя Комиссии по межнациональным отношениям и свободе совести Общественной палаты РФ Николая Сванидзе («Аргументы недели» от 11 июня 2009):
«Если мы хотим толерантного отношения к русским, то сами должны быть гостеприимны к представителям национальных республик, к представителям стран, которые, может быть, сейчас и не входят в состав России».
«[про США] …там еще 40 лет назад на юге были надписи: “только для белых”. В 68м году убили лидера движения за равноправие черных Мартина Лютера Кинга. А сейчас их президент — афроамериканец! Как такие перемены стали возможными? Благодаря пресловутой политкорректности, над которой мы смеемся. Когда все шуточкиприбауточки, связанные с разницей цветов кожи, с тем, что твой сосед — “не такой”, “другой”, все это категорически запрещено! …если тебя ктонибудь услышит, незамедлительно примут меры, могут даже арестовать. Вы посмотрите их американские детективы: в паре полицейских всегда есть и белый, и черный… И никогда черный не бывает плохим. Заметьте, чернокожего населения в США порядка 11% — это меньшинство. Все думают, что демократия — это приоритет прав большинства. Нет, демократия — это уважение к правам меньшинства.»
Обосновывать это пытаются обычно в виде «меньшинство должно иметь право высказываться, чтобы иметь возможность продвинуть идеи, до которых не додумалось большинство». Логично. Но никто и не запрещает высказываться, кроме совсем уж криминальных идей (и то — скажем, пропаганда за легализацию наркотиков вполне обычна)! Однако эта вполне резонная свобода высказываний незаметно подменяется так называемой отрицательной дискриминацией — то, что может позволить себе представитель меньшинства по отношению к большинству с минимальными последствиями, строго карается в случае аналогичного поступка представителя большинства по отношению к кому-либо, принадлежащего к меньшинству. Проще говоря: у преступника нет национальности, но она тут же появляется, если тот же индивид — жертва и принадлежит к национальному меньшинству. То же самое на Западе (до нас пока не дошло) верно для религиозных, сексуальных и других меньшинств.
Нагляднейший пример: уже не первый год пропагандисты гомосексуализма в России пытаются провести «парад гордости» в Москве (никто, кстати, не подскажет, чем там гордиться-то?). Общество уверенно и массово отвергает такое мероприятие, причем в этом вопросе объединяются все, кроме отъявленных либералов — и коммунисты, и сторонники капитализма, и православные, и атеисты… Подавляющее большинство, никаких сомнений.
Однако с точки зрения либеральной демократии демократично именно разрешить «парад» и охранять его от разъяренного народа.
Собственно говоря, такие «парады гордости» — это именно индикатор, указывающий на то, что страна сдалась перед либеральными «общечеловеческими ценностями».
Итак: истинная демократия — это народовластие, национализм государствообразующей нации. Либеральная демократия — это власть профессиональных «меньшинств», которая несовместима с национализмом.
Какая должна быть демократия — настоящая, а не охлократия — в России?
Все просто: надо лишь не забывать о «власти большинства». А, точнее, о том, что есть большинство.
И тогда становится все легко и просто.
Какая национальность составляет большинство в России? По данным переписи 2002 года из 145164.3 тысяч населения великороссов — 115868.5 тысяч, малороссов 2943.5 тысяч, белорусов 814.7 тысяч человек. Таким образом, русские вместе с субэтносами составляют 82.4% населения РФ.
Вследствие этого демократично исполнения именно их воли, а не какого-то другого народа; защиты их национальных интересов, а не чьих-то других и т.д.
Реплика в сторону на тему «надо соблюдать права меньшинств!»: тут еще интересен аспект — а о каком именно меньшинстве (или наборе таковых) идет речь? Большинство — оно всегда одно, а вот меньшинств много, причем нередко их интересы противоречат друг другу. Так что ориентация на «права меньшинств» — это лишь манипуляция, и не более того: выделяются некие «более равные, чем другие» меньшинства, и их интересы ставятся важнее интересов как большинства, так и других меньшинств.
Давайте думать над демократическим устройством социума далее.
Возьмем теперь не национальную, а социальную плоскость. Кого в стране подавляющее большинство? Трудящихся разных видов. Служащих можно относить к трудящимся, можно выделять в отдельную категорию — все равно бизнесменов гораздо меньше.
При этом, если посмотреть на национальный состав, то пропорции в группах «трудящиеся» и «бизнесмены» отличаются от пропорций национальностей в РФ, причем доля русских в бизнесе меньше, чем если бы их была такая же доля, как среди населения в целом (а среди трудящихся — наоборот, больше).
Характерно, что даже если большинство бизнесменов внезапно (по щучьему велению или еще как) станут русскими, все равно большинство русских останутся трудящимися. Таким образом, любой националист, защищающий свой народ, автоматически обязан быть социалистом и выступать против капитала. Особенно если учесть, что капитал в современном обществе давно уже приобрел статус транснационального.
Итак, большинство населения — это трудящиеся, поэтому демократия должна поддерживать интересы именно трудящихся.
Резюме: демократия в России должна поддерживать интересы русских и трудящихся.
Ну и так далее, по любому параметру. Скажем, взять религиозный аспект — кого большинство? Если по криво составленным вопросам, то большинство — православные. Но надо понимать, что среди этих православных большинство себя просто так называет, а большинство даже не ходит в церковь. Да что там говорить — во всех опросах такого рода не все православные верят в бога.
Таким образом, большинство населения религиозно индифферентно, и поэтому ни одна религия не должна получать государственной поддержки. Однако большинство населения относится к православию без возражений, поэтому православная церковь должна иметь право осуществлять свою деятельность в частном порядке в той мере, в какой это не противоречит деятельности государства. Если другая религия желает осуществлять свою деятельность — надо смотреть на отношение к ней большинства и на этом основании принимать решение.
И так далее, по всем существенным вопросам.
«ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО»
Под гражданскими свободами в либеральном обществе понимается именно «свобода от» — см. выше соотв. главу. Свобода трактуется не как активное участие в политике и т.п., а как отсутствие ограничений и принуждений, вмешательства со стороны государства и других индивидов в сферу собственных интересов граждан.
«Что хочу, то и ворочу».
Нет, свобода — это вовсе не вседозволенность. Свобода — это возможность развиваться, творить, участвовать в жизни своего народа и страны не формально, а реально — в меру своих сил.
Сейчас многие либералы любят поистерить на тему «отсутствия гражданских свобод» в Советском Союзе. Мол, бюрократия, тоталитаризм…
Если кто не в курсе — то количество бюрократов-чиновников в РФ увеличилось по сравнению с СССР в несколько раз. Но куда важнее другое, если обратить внимание на свободу.
Предположим, вы недовольны действиями своего директора, причем он действительно не прав. Что вы могли сделать в СССР? Помимо написания заявлений его непосредственному начальству, можно было действовать также по партийной линии, а нередко — еще и по профсоюзной. И это работало.
Сейчас же такая возможность упразднена в принципе. Альтернативных «вертикалей» нет, начальству, если оно получает прибыль, проблемы работников до лампочки, государственная официальная партия «Единая Россия» даже не имеет идеи «зачем существуем» и выполняет чисто декоративную функцию «одобрямса».
А если еще учесть, что сейчас, в отличие от СССР, потеряв работу, во многих случаях человек становится на грань нищеты (а то и за грань)…
Так где было больше свободы?
Все дело в том, что апологеты «горизонтальных связей», требующие запретить «вертикаль власти», исходят из нехитрой стратегии: «вертикали» всегда приписывается наихудший вариант событий, а «горизонтали» — наилучший. Достаточно эффективный пример демагогии, поскольку каждый сталкивался в своей жизни с недостатками бюрократии, а вот «горизонтальные связи» выступают в роли либо «золотого века», либо «прекрасного будущего».
Апологеты «горизонтальных связей» (не просто их внедрения, но и уничтожения «вертикалей») вещают приблизительно так: «Управляемость отнюдь не будет нарушена. Просто бюрократизированные линейные структуры будут заменены структурами гибкими. В том числе и в государственном и региональном управлении, а не только в экономике».
Хотелось бы увидеть план перевода на гибкие структуры, скажем, ракетных войск стратегического назначения! Или хотя бы экипажа подводной лодки.
Отчетность — на то и отчетность, чтобы предоставлять стратегическую информацию; управление, которое не формализовано, называется произволом; а личный фактор исключается для снижения злоупотреблений. И не надо забывать, что бюрократия — это не абсолют. Вот, скажем, из статьи С. Лескова «Как Россия перехаритонила Америку» о главном конструкторе советского ядерного оружия Юлии Харитоне:
«Наконец, Сталин, который понимал, что кадры решают все, снимает с поста руководителя атомного проекта Молотова и назначает Берию. О его роли в создании советского атомного оружия все ученые, Харитон в том числе, отзывались очень высоко: отличный для тоталитарной системы администратор. Когда по примеру генетики намечалось избиение чуждой марксизму квантовой физики, Харитон пожаловался Берии, что это затрудняет работу над оружием. Берия вспыхнул: “Мы не позволим засранцам мешать вашей работе!”. Неоднократно Харитон добивался у Берии "прощения" идеологически проштрафившихся физиков.»
«Харитон застал иную эпоху. Он написал жесткое письмо Горбачеву: ради сохранения мира нельзя “рушить ядерный архипелаг”. “Что изменилось? — говорил он. — Раньше генеральный секретарь звонил мне раз в месяц, секретарь по обороне — раз в неделю, заведующий оборонным отделом — каждый день. Не обязательно по работе — просто здоровьем интересовались, спрашивали, не нужно ли помочь. А вот приезжал Ельцин. Сказал, что мы нужны России. Но деньги должны сами зарабатывать”.»
Обратите внимание — звонили те самые «мерзкие/нехорошие» бюрократы, причем не обязательно по работе. Так может, все же дело в конкретных людях, а не в самой системе управления?
Далее. Призывы к «гражданскому обществу» всегда коррелируют с призывами к «правовому государству». Что слушателями обычно воспринимается благосклонно, так как сейчас в РФ творится именно что полное коррупционное беззаконие. И не только коррупционное — просто с этим согласна даже Администрация РФ.
Но надо понимать, что это — лозунг именно либеральный, заточенный под Запад.
Люди склонны мыслить дихотомиями: мол, если государство не «правовое», то все в нем всенепременно бесправны; если не соблюдается «буква закона» — значит, творится беззаконие.
Но ведь это не так! Нельзя же настолько примитизировать действительность!
Здесь следует отметить принципиально разное понимание справедливости русскими и западноевропецами/американцами. Для русских понятие справедливости первично, и оно далеко не всегда совпадает с буквой закона. Даже с духом такового — вовсе не обязательно. Ну, сами подумайте — вот примут в Думе какой-нибудь бред или отчетливо вредный закон (им не привыкать), и что —следовать ему с радостью? Мол, это теперь правильно, по закону. Или в каком-то случае закон бессмысленен — что, его соблюдать?
А на Западе — именно так. Что законно — по букве! — то и справедливо.
Помнится, как некий русский, работавший по контракту в Штатах, превысил скорость поздно вечером на пустом шоссе и был оштрафован. Как нормальный русский, пожаловался на дорожного полицейского. И был очень удивлен, когда коллеги хором возопили, что он-де опозорил их фирму, нарушив закон и т.д.
Или, скажем, для русского вполне очевидна корреляция «законопослушный — добрый». Злыми могут быть преступники. На Западе же не только работает «не пойман — не вор», но и «что не запрещено — то разрешено» понимается без каких-либо этических нюансов. Читал как-то еще одни впечатления русского туриста, как в Европе (не помню страну) некто весь такой доброжелательный и вежливый мимоходом убил какого-то зверька, который забежал на его участок. Причем не вредителя, а так… Мол, посягнул на частную собственность. При этом есть специальные подразделения, занимающиеся вопросами жестокого обращения с животными. Все просто: смотрим на закон — это вот нельзя, жестокое обращение, а все остальное — можно.
В конце концов, вспомните знаменитую фразу Жеглова: «Вор должен сидеть в тюрьме!». С русской точки зрения еще не пойманный, но явный вор — это уже вор, хотя по закону ему еще до этого далеко. С западной же — это уважаемый член правового государства, пока приговор еще не оглашен.
Словосочетание «правовое государство» используется прозападными деятелями для шельмования текущего устройства государственной власти в России (а, точнее, русского народа).
Мол, в России государство не правовое, в отличие от Благословенного Запада.
Однако «правовое государство», если подумать, — тавтология («масло масляное»), так как именно государство устанавливает законы (права и обязанности), и оно попросту не может быть не правовым. Это будет уже анархия, а не государство. Законы могут кому-то не нравиться — но все равно это будет право. Государство — это тоже объект права!
Под «гражданским обществом» обычно заявляется некая совокупность отношений в сфере экономики, культуры и пр., развивающихся в рамках демократии, причем — важно! — автономно от государства.
На самом же деле «гражданское общество» — это условное наименование общества, в котором правят демократия (см. выше), либерализм (см. выше), рыночные отношения и вся прочая «свобода от» (см. выше).
«Гражданское общество» — это изобретение философов либерализма Т. Гоббса и Д. Локка, которые первыми ввели представление человека как владельца частной собственности. Именно частная собственность является «краеугольным камнем» гражданского общества.
«Человек как бы раздвоился. Одна его ипостась — собственник, а другая ипостась — собственность. Возникла совершенно новая, нигде, кроме Запада, не существующая антропология — представление о том, что есть человек. Каждый индивидуум имеет теперь эту частную собственность — свое тело, и в этом смысле все индивидуумы равны. И раз теперь он собственник тела (а раньше его тело принадлежало частично семье, общине, народу), он может уступать его по контракту другому, как рабочую силу.
Но на этом равенство кончается, и люди западной цивилизации делятся на две категории — на пролетариев и проприетариев. Пролетарии живут в состоянии, близком к природному (нецивилизованному), проприетарии объединяются в гражданское общество — в Республику собственников.» — пишет С.Г. Кара-Мурза («Истмат и проблема Восток-Запад»)
Такой подход соответствует атомарному обществу индивидов, живущих по принципу «человек человеку — волк» (да извинят меня волки).
Напомню: главнейший принцип либерализма — вовсе не свобода, как обычно это заявляется, а сакральность частной собственности. Ну а чтобы частные собственники не перегрызли друг другу горло, вводится Левиафан (название соотв. философского трактата Локка), служащий частному как принципу и одновременно карающий частников как личностей. Государство в такой трактовке — это некая «фирма», нанимаемая собственниками в целях контроля действий друг друга.
Гражданское общество — это прежде всего механизм взаимного контроля между не доверяющими друг другу частниками и государством. Институт взаимной слежки.
Кстати, приходилось не раз читать либеральные рассуждения вида «в СССР были мерзкие стукачи Кровавой Гэбни, а вот на Благословенном Западе люди просто благородно информируют государство о действиях других сограждан; это совсем другое дело».
Очень наглядно этику «гражданского общества» иллюстрирует то, что в своих трудах Локк старается доказать, что жить в мире выгоднее, чем обманывать и убивать друг друга. Но, как бы он ни старался философ-либерал, все равно — ежели индивид в таком обществе сочтет, что ограбить/убить все же выгоднее — он это сделает, как только «Левиафан» чуть от него отвернется. Внутренних-то этических ограничений нет.
Важно: «гражданское общество» — это НЕ естественная для белого человека среда. Она была искусственно придумана и внедрена именно с целью разделения общества на собственников и пролетариев (хотя со временем наемные работники и стали получать махонькие кусочки от пирога за счет ресурсов третьих стран).
Процитирую отрывок из книги М. Калашникова и Ю. Крупнова «Гнев орка»:
«Высоколобые совершенно зря ворчали, когда интеллектуальные викторины времен СССР вытеснила игра “Кто хочет стать миллионером?”. Потому что там всего-навсего разменивали ум на деньги. Там не требовалось делать за эти деньги подлости. Во всяком случае — цинично и на глазах у всех. …
Апофеозом “новой телевизионной политики” стал “Последний герой” — передача, выдающаяся во многих отношениях: самая зрелищная, самая популярная, самая дорогая. А кроме того, самая срежиссированная и самая аморальная.
Тропический остров в Карибском море. Несколько групп людей держат экзамен на выживание. Волею сценариста эти группы формируются в конкурирующие между собой племена. Война за существование эмулируется спортивными и полуспортивными состязаниями под руководством известного актера Сергея Бодрова (написано еще при его жизни. — Прим. М.К.).
Главный приз игры — три миллиона рублей. Он достанется только одному. Следовательно, внутри племен вновь должна начаться игра в “слабое звено”. Интриги, временные союзы, предательства, удары в спину — все перед зрачком телекамеры. И никто не стесняется сказать на всю страну что-то вроде: “Она слишком хорошо проявила себя в последней серии испытаний и стала опасна. Поэтому я договорился с XX, YY и ZZ голосовать против нее. А чтобы она не догадалась раньше времени, продолжал оказывать ей знаки внимания…”
Итак, по условиям игры группа должна действовать как одно целое. И — тоже по условиям игры — в группе все воюют против всех, все подставляют всех, все предают всех. А зрители ловят от этого кайф. И никому из участников не пришло в голову, что жить по таким правилам недостойно человека…
Впрочем, события, произошедшие на островах, представляются мне от начала и до конца срежиссированными. Тем самым с участников снимается большая часть моральной и юридической ответственности, зато в деятельности продюсеров все отчетливее просматривается состав преступления.
Считать автора этого доноса сторонником воспитания нравов “коммунистического муравейника” и противником воспитания буржуазного индивидуализма совершенно не следует. Речь идет о другом: о разрушении в России общества как такового. Ведь что такое индивидуализм? Это привычка человека опираться на собственные силы, причем он берет на себя ответственность не только за собственную судьбу, но, если надо, и за судьбы других. Кстати, певцом индивидуализма был Джек Лондон.
Представьте кого-то из пионеров Клондайка — хоть Элама Харниша, хоть Смока Беллью — в ситуации “Последнего героя”. Представили? И сколько прожил бы Сергей Бодров? Индивидуализм: буржуазный ли, аристократический ли, первобытный ли, — органически не терпит интриги и предательства!».
Здесь, кстати, наглядна разница между пониманием индивидуализма как личной силы, взятия на себя ответственности (остальные традиционно подчиняются индивиду-лидеру) и современным либеральным пониманием индивидуализма как «что хочу, то и ворочу, если не противоречит закону», обычной капризной «хотелки», причём она «должна» защищаться другими (государством). Индивидуализм при «свободе от» как фетише — деструктивен, при «свободе для» — созидателен.
Для повышения производительности (упрощенно говоря) очень важна консолидация членов коллектива, совместная работа, а не оголтелая конкуренция каждого с каждым.
И вот этот парадокс также пытается разрешить концепция «гражданского общества». Единственный вариант совместить свободный рынок, общество потребления и т.д. с высокой консолидацией граждан, «горизонтальными связями» и отсутствием «безбилетников» — это внедрить мораль «хозяев и рабов».
Мол, эффективные собственники управляют и богатеют, а удел остальных — хорошо работать, тогда им тоже кое-что будет перепадать. Только в этом случае могут одновременно существовать и бизнесмены, ценностью для которых является прибыль, и «горизонтальные связи» между работниками, которые повысят эффективность их труда на благо хозяев.
Разумеется, напрямую этот тезис никто из идеологов «горизонтальных связей» не высказывает — такое очевидное неравенство, с двойной моралью, не будет воспринято обществом. Но работа ведется именно в этом направлении.
Именно поэтому дискурс «за горизонтальные связи» всегда связан с идеями разрушения «вертикали государства». Бизнесу давно уже не нужны государственные институты, он стремится стать даже не меж-, а надгосударственным. Идеал — это транснациональные корпорации, а государства, нации и все такое — это так, для плебса.
Да, нация должна контролировать чиновников, бизнесменов и т.д. — но при этом нельзя следовать концепции «гражданского общества» — это разрушительно и для нации (общество становится атомарным), и для государства. Поищите в интернете, чем занимаются так называемые Неправительственные Организации, сразу картина прояснится. Впрочем, подскажу: фамилия «Сорос» вам о чем-нибудь говорит? А такой термин, как «правозащитники»?
Как именно контролировать бюрократов — это отдельный и непростой вопрос, который невозможно решить отдельно от глобальной реконструкции чиновничьего аппарата. «Здесь не трубы менять надо, а всю систему» ©
Но «гражданское общество» — это заботливо расставленная либералами ловушка, в которую попадать явно не стоит. Особенно России, географические и внутриполитические особенности которой требуют сильной централизованной власти.
Ну и в завершение.
Еще нигде и никогда в истории не зафиксирован случай, когда свободные, не связанные друг с другом сознательные индивидуумы (эдакие идеальные либералы-демократы) спонтанно сошлись бы вместе, чтобы заключить демократический «социальный контракт» на пустом месте. Всегда требовалась внешняя упорядочивающая сила.
И ей должен стать русский национальный социализм.
P.S. Также см. работу 2014 г. «Демократия без прикрас».