Warrax

О русском менталитете и европейской ментальности

В августе 2009 года К.Крылов написал пост «О так называемом менталитете», в котором расписал, как он не любит термин «менталитет». «Я слово "менталитет" ненавижу – тихо, но люто. И когда его слышу, с удовольствием схватился бы не то что за пистолет, а за ядрёну бонбу, шоб повыжгло.»

Чем же обосновывается такое отношение?

 

Сначала Крылов дает историческую справку образования термина, пишет о том, что-де на Западе используется термин «ментальность», а не «менталитет» и т.д. — тем самым создается впечатление, что-де автор в предмете разбирается, причем играючи — в самом начале поста говорится, что «настроение не писучее», т.е. — так, между делом, на коленке...

Я не возражаю, Крылов в этом вопросе разбирается; я лишь отмечаю воздействие на читателя.

А вот далее разбирающийся-в-теме Крылов на-гора, с ходу и a priori выдает посылку «ментальность всегда относится к определенному историческому времени, к опредленной социальной страте и т.д.» Т.е. можно говорить о, скажем, ментальности французских крестьян XVI века, но нельзя — о ментальности французов XVI века или о ментальности французских крестянин вообще.

Ну и заодно заявляется, что-же ментальность — это такая описательная категория, и не более того, толку от нее — кот наплакал и за собой вытер.

И такой подход — это-де правильная трактовка ментальности.

 

Затем Крылов переходит к русским и заявляет, что у них и тут не все, как у порядочных западных людей — вместо «ментальности» используется какой-то жуткий «менталитет».

Сначала идет суггестия «русские обладают весьма мерзопаскостным менатлитетом», причем она подается умно, не как у либералов. Те любят «в лоб»: мол, русские — это такие рабы и все такое! Крылов же действует куда тоньше: он осуждает либералов на словах, но внушает ровно тот же мем: пишет, что это — вы не подумайте! — ни в коем случае не его мнение, просто «так говорит». Но текст — ровно тот же самый, и суггестия идет точно такая же. Ни слова о положительных качествах русских, лишь «о них говорят вот так плохо». Сколько не говори «сахар», во рту слаще не станет; а вот попробуй скажи «лимон»…

Затем это все усиливается описанием, как именно на русский менталитет спихиваются все неудачи и т.д., идут рассуждения о том, как подсунули «менталитет», он же, как заявляет Крылов, «народный дух», вместо культурной европейской локальной «ментальности».

 

Что здесь важно?

Суть именно в установке «да нет почти ничего общего у современных русских с предками, ментальность — она делится по классам имени Маркса, и во времени очень сильно отличается». А правильно пользоваться понятием «ментальность», которое практически ничего по факту не обозначает, и очень хорошо соответсвует атомарному обществу.

Элементарная ловушка: мол, термин «менталитет» зашкварен либералами, которые говорят про него исключительно плохое, поэтому термин использовать не стоит, использовать надо «ментальность».

Как интересно, правда? Вместо того, чтобы отпинать либералов и заявить о том, что такое на самом деле русский менталитет, предлагается использовать либеральный термин, который не применим к преемственности поколений — к тому, что является основой единства нации.

 

 Крылов продолжил тему, написав пост «О культе "менталитета"», где после стандартного примера «о плохом русском менталитете» решил расписать, откуда оно все берется.

Получилась интересная конструкция.

Благословенная западная либеральная ментальность «является системой адаптации человека (или группы людей, или класса, или народ) к его ПОЛОЖЕНИЮ – то есть совокупности возможностей и ограничений, которые у него есть и в которых он находится». Проще говоря, умение приспосабливаться.

Согласен, такое умение является чертой европейцев — выработано веками. Это на Руси в крайнем случае можно было уйти в леса, а потом «с Дона выдачи нет». А в тесной Европе — куда деваться? Вот и приходилось терпеть произвол феодалов, что впечатывалось в менталитет. Конечно, иногда доведенные до края европейцы что-то там такое устраивали, но восстание немедленно топилось в крови, что отбивало охоту на долгий срок.

Крайне забавно сейчас слышать либеральные заявления, что-де в Европе/США гражданское общество активно, чуть что — проводит демонстрацию/митинг, не то что эти русские… Однако митинги проводятся на разрешенные темы. А вот против политкорректности, скажем, вы много митингов на Западе видите? Русские же привыкли делать, а не кудахтать. Инерционность, конечно, большая, но когда из закромов родины достается дубина народной войны — мало никому не покажется.

 

Так вот, далее Крылов заявляет, что, в отличие от удобной и понятной приспособленческой ментальности, есть «"менталитет", то есть предельно отчуждённая от реальности система непонятных – даже самому её носителю – реакций, не столько помогающих жить, сколько мешающих нормальной жизни».

Пример: «передаст в сильно абстрактном и искажёном виде, полностью оторванном от реальности. "Сынок, дружба – это святое, другу нужно отдать последнее, если он настоящий друг". А то, что в реальности сына никакой "настоящих друзей" просто не существует, а есть сослуживцы, коллеги, партнёры по досугу, и прочие непонятные звери – об этом папа не думает. Сын усваивает норму, которая в случае практического применения обойдётся ему очень дорого, но даже если он её будет сознательно игнорировать, она останется в голове и будет беспокоить, как ампутированная конечность».

Обратите внимание: Крылов не говорит о том, что надо передавать этику с учетом действительности — скажем, так: «Сынок, другу надо отдать последнее, если это настоящий друг, но в современном обществе друзей практически нет, оно либрастически-атомарное, есть практически только приятели в лучшем случае» — ну и далее и политику объяснить, и психологию, и «как надо», и «что есть». Получится и человек достойный, и без «розовых очков».

Но нет, Крылова вполне устраивает то, что друзей уже не существует — осуждается именно отец, внушающий вредные для выживания в обществе модели «человек человеку — эффективный собственник» этические категории.

 

Далее у Крылова под категорией «дрищ и кал» проходит коллективизм и самосознание большого народа. Что психологически (бессознательное любит сваливаться в дихотомии, полутонов не признает) означает «за противоположности — т.е. за атомарное об-во и удельные «русские» княжества взамен большого и сильного единого Русского Государства. И если первое еще как-то можно «отмазать» тем, что-де имелося в виду противопоставлени коллективного индивидуальному (что не верно в общем), то отнесение к «дрищу и калу» сомосознания большого народа очень четко указывает на то, что г-н крылов против русских как большого единого народа с самосознанием. Ну а если учесть, что русские не могут сохраниться как нация в мелкотравчатом варианте, русские — это именно имперская нация, то ---.

Ну и уже ранее декларировашееся «"менталитет" всегда является следствием, производным – выдаётся за причину». Да, если рассуждать в категориях ментальности-по-Крылову, то оная ментальность причиной быть не может.

А вот менталитет — именно как общее психическое народа — очень даже может и является.

Нация определяется по генетике и культуре, и если выдрать из культуры менталитет — то останется лишь наносная культурка, лубочная такая, которой можно учить. Вплоть до «а вот этот нерусский бóльший русский, чем русский — вон он как в культурке разбирается!» «Великие русские поэты бродские» и проч. — именно из этой категории.

А вот внутреннее, то, что является чувством принадлежности к нации, «впитываемое с молоком матери» и проч. — это и есть менталитет, неотъемлемая часть культуры нации. Как раз внешние формы меняются со временем — и тут стремление свести культуру к матрешкам/балалайкам как раз свидетельствует о непонимании менталитета, сведения его к штампам, зачастую устаревшим.

А вот (как пример) «сам погибай, а товарища выручай» — это и есть русский менталитет, и пофиг, как он выражен и выражается ли как-то внешне вообще, важно внутреннее.

 

И меня уже не удивляет, что текст про менталитет заканчивается так:

 «…его надо менять, а не дрочить на него как на великую ценность.  Но изменить менталитет можно только одним способом. Что-то новое приобретя (или утратив), чему-то научившись, как-то изменив свою жизнь. Тогда он, покряхтев, подожмётся и уестествится».

Вот так: типа русский националист декларирует, что надо у русских что-то там удалить, что-то там приделать —  и жить тогда такому индивиду — в либеральном обществе, вестимо — станет лучше, удобнее и все прочее. Видимо, первое, что рекомендуется удалить — это совесть и понимание общности Рода, остальное, ненужное при либерализме, отвалится само.

Вот только такие вот жертвы вивесекции уже не будут русскими — какая бы у них не была генетика и на каком бы языке они ни говорили.

 

Кстати, smirnoff_v тоже откомментил этот опус, рекомендую к прочтению (примечание: он ошибочно трактует национализм как подвид либерализма, это я убрал).

***

Замечательный текст Крылова, обратите внимание! То, что самые склизкие либералы проговаривают как то под нос, невнятно, с миллионом «но!», Крылов утверждает железной пятой, без капельки сомнения.

Пафос статьи заключается в следующем:

Крылов вполне признает, что менталитет (пускай будет это слово) есть результат приспособления (адаптации) к среде того или иного народа. Живет народ на своей земле, среди соседей, дальних и близких, выживает, отвечая на вызовы истории, и вырабатывая определенные навыки, способы деятельности во всех сферах, от материального производства до политического отношения. Эти навыки, стереотипы деятельности передаются от поколения в поколение, зачастую теряя явный, прагматичный характер, превращаясь в архетипы.

А дальше Крылов проводит сомнительную аналогию с индивидуумом. В том смысле, что глупо выглядит человек, который держится за свои навыки, коли изменилась ситуация. Эти навыки уже не помогают ему адаптироваться, а наоборот мешают, и детям своим эти мешающие навыки бедолага передает. И, по мнению Крылова те, кто радеют за «менталитет», желают удерживать несчастный русский народ в положении неудачника, который не адаптировался.

Казалось бы все логично! Впрочем, либеральная идеология вообще логична, если конечно принять ее постулаты, как нам их втюхивает Крылов. Каковы же они в данном случае?

Во-первых суждение о изменении среды. Среда изменилась, заявляет Крылов, и нужно адаптироваться.

Хотелось бы спросить, что же изменилось? Может быть изменилась геополитическая среда, в которой живет Россия? Или благодаря глобальному потеплению под Кинешмой произрастают бананы? Или может быть, проникнувшись «новым мЫшленьем» и демократией жесковыйные мировые лидеры подобрели сердцем? Я как-то не замечаю!

В то же время основной массе русских людей очевидно, что жизнь их существенно изменилась в последние 20 лет. Русские, (как и другие народы бывшего СССР) жесточайшим образом ограблены, и ограбляемы по сей день. И дело даже не в уровне жизни конкретного человека, особенно москвича или питерца. Эти наоборот подумают, что жить стало лучше, жить стало веселей.

Дело в том, что плоды труда каждого человека (в идеале, о ворах не говорю) делятся на две части. Одну часть человек на себя тратит непосредственным образом. Получает получку и идет в магазин. Другую же часть человек на себя тратит опосредованным образом. Например, удовлетворяет свою потребность в безопасности не покупкой базуки, а выплатой налогов, на которые в организованном порядке разрабатывается и производится военная техника.

Да! В результате «большого хапка» пострадала и та часть, которую человек тратит на себя, и заслуга Путина в том, что в большой степени эту часть он людям вернул. Но основной грабеж, основной хапок был произведен над другой частью, над общественным интересом. А люди, вернувшие себе какое-никакое потребление после глухого ельцинизма, сего процесса не сильно замечают.

Кстати, как раз в прикрытие этого направления и работает либеральная идеологическая машина с общеизвестными мемами насчет космоса и голой жопы и «главное – это благо отдельного человека». Тут, конечно, обычное вранье, ибо ту, другую часть, которая обслуживала общий интерес, вовсе не раздали гражданам, а попросту сперли. Сегодня в эту, другую часть, уходит доля не меньшая, чем уходила в советскую эпоху, только обеспечивает эта доля не нашу безопасность, а безопасность так называемого «цивилизованного мира».

Впрочем я совсем отвлекся, и пора вернуться к Константину нашему, Крылову.

Как я писал, со средой ничего не случилось, кроме одного — нас ограбили и продолжают грабить. И Крылов, не смущаясь, предлагает нам адаптироваться к этой новой ситуации. Не вернуть награбленное или как минимум прекратить грабеж, а привыкнуть и найти новые способы выживать.

Совсем недавно русские были субъектом исторического процесса, русские делали историю человечества своими руками.

Нет! Говорит нам Крылов. Все это в прошлом.  Нужно привыкать, нагнуть выю. Среда, понимаешь, изменилась, так что заведите горб и размягчайте шею. Займитесь нацстроительством по примеру восточноевропейских папуасов.

… Так что не соглашусь я с вами, уважаемый Константин. Не устраивает меня эта постылая среда, которую вы желаете утвердить своей «адаптацией». Я предпочитаю менять среду под «менталитет», а не наоборот. На простом языке это означает играть на своем поле, а не изучать чужие правила.

И еще занятно. Крылов вполне осознает, что процесс адаптации займет пару поколений. Даже хвалится, что-де вот какие русские удобные, они могут быстро склонить шеи и адаптироваться.

И вполне понимает, что эти два поколения (это по его мнению – два) будут жестоко страдать, поскольку неприспособленны к прекрасному новому миру. Но Крылову, радетелю за русский народ,  это никак не мешает. Моисей сказал «в пустыню», значит в пустыню! Зато нацию постоим по просвещенному образцу, эка радость-то.

Как бы там ни было, все это могло бы хоть как-то звучать, но беда в том, Крылов чересчур мелко и механистично понял смысл того явления, которое называл менталитетом народа. Крылов полагает, что есть некий сам по себе народ, эдакое тело, и есть его уменья и навыки, которые можно сменить и жить дальше. Но дело обстоит по-другому.

Тут скорее нужно провести аналогию с луковицей. Слой за слоем уходят вглубь стереотипы поведения, реакции, нормы, мировоззренческие позиции. Слой за слоем и век за веком.  И так, постепенно, стереотипы переходят в архетипическое. Верхние слои меняются сравнительно легко и относительно быстро. Но чем глубже, тем консервативней, тем медленней происходят изменения. В недавние времена, помнится, либералы возрадовались, что-де быстро как меняется русский человек. Но прошло немного времени, и разочаровались бедолаги. Оказалось, что только внешние слои быстро и легко сменить, но только зацепили глубину, и тут же ощутили страх.

Но главное даже не это. Главное — то, что, двигаясь все глубже и глубже, никаких там русских самих по себе мы не найдем. Нет никакого отдельного от «луковичных» слоев тела. Тело русского народа, это и есть сами слои, от легких и мягких внешних, до глубинных, крепких как мореный дуб. Это и есть Россия. Таким образом, русский народ, это и есть русский «менталитет». Не более, и не менее.

Кроме того, этот самый менталитет отличается одним важным свойством, не позволяющем относиться к нему легкомысленно. … Он (менталитет) есть результат естественного отбора, оплаченного кровью и страданиями наших предков. Неудачные, вредные формы деятельности, поведенческие реакции, как бы они не показались удобными в конкретный исторический момент, отмирали, и отмирали вместе с носителями. А Крылов весь этот опыт народа предлагает легкомысленно выбросить.

… Вот все же очень любопытно, почему Крылов позволяет говорить себе то, чего зачатую не позволяют открытые либералы. По-моему дело все в том, что Крылов, в отличии от либералов, по его словам, русский народ любит и за него радеет, ага. Удобная позиция… Запасной батальон отечественного западничества и либерализма. Когда на явного и очевидного либерала  с его нескрываемой ненавистью к России уже, не скрываясь, плюют, в дело вступает русский националист Крылов, втюхивая всю ту же колыбельную, под соусом отеческой заботы.

***

Резонно возникает вопрос — так что, тогда никак меняться нельзя, как бы не изменялась обстановка?

Отвечаю: суть — не меняется, меняется форма. Образно: форма одежды армии — вторична, главное — ее традиции, боевое товарищество и т.д. Хотя, конечно, вторичное тоже важно, и форма армии должна соответствовать, причем не гламуру имени Юдашкина, а стоящим перед армией задачам.

Также важно направление изменения — если упрощенно, то куда резоннее вернуться к истокам, чем пытаться сделать что-то чуждое менталитету. Скажем, превращение Москвы (и не только) в Москвабад означает то, что надо переключить восприятие к тем, кто враждебно относится к русским, захватывает русские территории и т.д. с советского «младший неразумный родственник, которого надо воспитывать» на русское «враг напал — значит, должен быть уничтожен».

xanth_ego: Начало - половина дела. Теперь вот и до приспособленчества дошли. Но ключевая мысль - это именно о том, что народ не обязан быть идентичным сам себе во времени, этим можно оправдывать любые выверты. Если я правильно помню, именно К.Крылову принадлежит определение "русский - это тот, кто сам считает себя русским и кого другие русские признают таковым". Здесь критерии русского сводятся к самоназванию и состоянию сознания людей в текущий период времени. Добавим сюда его утверждение, что "нельзя говорить о ментальности группы вообще, а только в определённый период времени" и получаем, что в разные периоды времени существуют разные русские, объединяемые разве только названием. А отсюда уже следует, что русские могут изменять свою модель поведения как угодно во времени, и при этом оставаться русскими просто по факту самоназвания.

---

P.S.

Я в своей брошюре «Христианство на Руси с точки зрения соционики» писал, что современный социотип русских — это интуитивно-этический интроверт, а русичи имели социотип сенсорно-логического эктраверта, и что преобразование шло под воздействием православия. В моменты же критических ситуаций «просыпается» врожденный социотип — и тогда врагу не позавидуешь (см. тот же массовый героизм во время ВОВ).

Уточняю версию: интегральный ТИМ нации не обязательно совпадает гендерно. И вполне логично, что русичи имели мужской ТИМ СЛЭ, а женский — ИЭИ (дуальные отношения, что показательно). Но воздействие православия (не только официальной церкви, но и народного варианта) привело к тому, что «общенародной ценностью» была заявлена бабская модель поведения (именно бабская, а не женская).

Кот Бегемот некогда написал интересное эссе «Христианство и мировое бабство» (входит в эту работу), процитирую главное в контексте нашей темы.

 

Существует мужское и женское отношение к делу. Мужчина чаще всего ассоциирует себя с любимым делом, за которое во многих случаях готов отдать свою жизнь (ну или потратить — это всё равно). Каждый отец потому и мечтает о сыне, что бессознательно надеется, что сын это дело продолжит. Тем самым сын оказывается как бы метафизическим продолжением отца, прообразом его бессмертия. Вот у него родился сын, и он, отец, как бы теперь не умрёт, но в его любимом деле будет продолжать существовать дальше (нормальный мужчина обычно настолько увлечён своим делом, что как-то забывает о собственной личности). Возможно также, что сын даже превзойдёт в этом отца — это будет совсем хорошо. Любой нормальный отец будет такие вещи лишь приветствовать. …

 Но и отношение сына таково, что он готов отвечать за дело своего отца, и даже его продолжать. Слушайте, не ругайтесь, это ведь всего лишь общая модель. Ну разумеется, бывает и куча исключений. Я же говорю не о жёсткой закономерности, а о бессознательной мотивации. Так вот — отношение дочери к образу отца совершенно другое. Дочь психологически не настроена на то, чтобы дело отца продолжать — она может лишь попробовать найти себе жениха, похожего на родителя. Например, занимающегося тем же самым делом (всё это давным-давно стало общим местом в психоанализе). С другой стороны, дочь может найти себе и кого-нибудь другого, сменить фамилию, забыть о родном отце — и в этом смысле в своём стремлении к личному частью она ни за что не отвечает. И это так потому, что для женщины истина — прежде всего, в счастье, а для мужчины счастье — в истине. 

 …Собственно, вот к чему я клоню. Христиане с самого начала не стали отождествлять себя с их Отцом-Богом. Христианская Церковь не стала называть себя 'Сыном Христа', но — 'Невестой'.

Употребление Церковью выражения, что она — 'Невеста Христова' не является вовсе случайным, оно выстрадано, оно весьма содержательно, скажу более — оно знаковое. То есть суть проблемы, разумеется, не в самом названии, а в тех реалиях, которые в нём зафиксированы. Христиане сняли с себя всю ответственность за дело Творца Вселенной, каким бы оно ни было. Никто из них даже так и не поинтересовался: зачем? Провозгласив себя 'Невестой Христовой' Церковь пошла по женскому пути, то есть по пути бабства. Она нашла себе жениха, похожего на Отца, и это было совсем нетрудно, так как Бог имеет три Ипостаси, одна из которых — Его Сын. Молодой, красивый. . . В него-то и влюбилась наша древняя Церковь, ставшая теперь законченной Ш. Выразилось это в том, что Церковь стала по-бабски 'плодиться и размножаться', увеличивая общую массу христиан, заинтересованных в спасении. Все эти рассуждения дополнительно подтверждаются тем, что сын всегда заинтересован в продолжении дела, а вот невеста, став 'законной женой' более всего беспокоиться об имуществе, о богатстве, о сытой и беззаботной жизни как для себя, так и для своего потомства. Копните тему, и увидите, сколь рьяно отстаивала церковь — как наша, так и католическая — свои земельные и прочие владения; как искренне стремилась всячески их расширить.

…трусливая женская натура выбрала из всего христианского учения лишь то, что эмоционально было ей ближе — провозвестие о воскрешении в другом, лучшем мире (что весьма эффективно успокаивало бабский страх перед смертью). Да ещё и воспроизведение себе подобных — это удовлетворяло животную потребность в продолжении рода, опять-таки вытекающую из этого страха. После чего христианство полностью переключилось на проблемы личного спасения и слепого размножения.  …

Христиане поклоняются не Богу-Творцу Вселенной, вложившего в сотворённое Им определённый смысл и вполне конкретные цели. То есть на словах этот момент безусловно ими признаётся. Однако мышление христиан не доходит до бердяевской идеи о том, что человек призван к творчеству, что образ Божий в нас — это в первую очередь творческая способность, и что творчество и есть продолжение миротворения. Вместо всего этого христиане поклоняются Богу-Спасителю. …

Основной эмоцией христианина, по мнению Церкви, является страх Божий. Типа, он-то и является 'спасительным'. И это несмотря на то, что Иисус Христос гораздо чаще говорил 'не бойтесь', чем 'бойтесь', а слово 'страх' употребил всего лишь один раз, да и то при описании конца света. А кого у нас характеризует страх, всякие опасения, тотальная боязнь за себя и близких - догадайтесь-ка с первой попытки? Боится Бога лишь тот, кто не в состоянии признать Его Отцом. Это ли не доказательство сугубого бабства Церкви? И переворот от 'сыновства' её к бабству произошёл мгновенно, сразу же, ещё при первых поколениях древних христиан. Уже Апостол Павел только и трубит о страхе, хотя и у него ещё встречаются слова: 'Ты уже не раб, но сын'. Но ведь такое положение вещей подавляет в человеке личность — скажете вы. Ну и что? Ведь культивировать личность — есть гордость, говорит нам Церковь. А гордость — 'неспасительна'. . . 

 Христианство 'выключило' в человеке смелость душевную и интеллектуальную, то есть и ум, и талант, тем самым превратив его в бабу. Оно не смогло инкорпорировать в себя самых сильных, самых умных и самых творческих. А впоследствии, получив власть, наше трансформированное временем и человеческими немощами христианство анафематствовало их, изгоняло, жгло и вешало. Не сумев реализовать в себе мужскую, творческую составляющую человеческой жизни, оно стремительно, с самого начала, стало вырождаться в маргинальную группу. И тогда вымирающее христианство призвало на помощь государственную власть — дабы развиваться не вглубь, но вширь. Церковь отдалась императору. Путём всевозможных интриг проникла она на царский трон и начала проводить выгодные лишь для себя законопроекты.   …ну и так далее. На всякий случай: я не разделяю позицию К. Бегемота как в целом по его работе, так и по этой части, но он очень метко подметил, что православие (да и христианство в целом, разумеется) упорно и последовательно заменяло в прихожанах мужественное «добейся сам! честь дороже жизни!» и т.д. на смиренность, пассивное ожидание «спасения»…

 

Не скажу, что православие является единственным фактором, но — весьма существенным. Точно также нельзя рассматривать ситуацию изменения психики народа только с т.з. соционики  — просто здесь я говорю лишь об этом, т.к. очень наглядно.

Так и получилось: мужественного СЛЭ поставили в христианское стойло и начали приучать к смирению. В результате наделась «маска» (persona по Юнгу) ИЭИ, посольку и дуальная, и рядом... Понятно, что маска далеко не адекватна психологически, отсюда идет уклон в мечтательность, эскапизм от мира (пьянство) и т.д.

А, поскольку это происходило еще в крестьянской стране, то женщине во многом пришлось становиться психологически на место мужика — «и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет» ©.

ИМХО вполне годная гипотеза.

 08/03/2010