Русь православная. Церковь и народ

Когда говорят, что православная церковь – духовная скрепа России, намекают на то, что когда-то давно православие действительно «скрепляло» общество. Проблема только в том, что не упоминается, как скрепляло.

Черта оседлости, убийства еретиков и иноверцев, законы империи, устанавливающие православный культ как обязательный – про это забывают.

Сказка же такая: все было на Руси прекрасно. Люди православные из-за того, что уж очень им всем полюбился древнееврейский фольклор и бородатые мужики с бижутерией. Все жили в гармонии, их (большинство населения) даже не смущал тот факт, что торговали людьми (русскими и православными). Нет, православие защищало от бессмысленных бунтов. Торгуют людьми, и что? Это испытание от бога.

Идиллию нарушили проклятые большевики, скрепа куда-то вдруг исчезла. А после крушения СССР возникла идея ее «возродить», чтоб снова жители России принимали православие со всеми прочими невзгодами.

Однако идиллии никакой не было. Православие всегда держалось на штыках. И в данном случае можно обратить внимание на то, как простой народ реагировал на отдельные выходки православной церкви в период, когда православие было обязательным культом для низших сословий (большинство населения).

Как и сейчас, православная церковь была крупной корпорацией, которая все время расширялась. В эпоху «святой Руси» это относилось к земле. Доходило до того, что церкви (в начальный период правления Ивана Грозного) принадлежала почти треть всей земли. Активно строились церкви и монастыри.

С монастырями – отдельная история, поскольку крестьяне боялись, что рядом вдруг построят монастырь, так как в таком случае их могут передать, и они станут монастырскими крестьянами, то есть будут выполнять работу за монахов и еще будут им платить за право жить и работать на них же.

Задача церкви, по утверждению Писарева:

«Накоплять огромные земельные и денежные богатства, быть эксплуататором по отношению к сельскому населению, и отдельным представителям церкви владеть большими личными средствами и крепостными людьми»[1].

Монастырских крестьян было несколько миллионов. Они обязаны платить оброк, отработать барщину и выполнять все виды работ для монастыря. Церковь была коллективным помещиком, причем крупнейшим.

Усугублялось все еще тем, что церковь считалась самым страшным эксплуататором, поскольку крестьян не только заставляли платить то, что они «обязаны», но еще помимо этого вымогали деньги и заставляли работать сверх меры. Монастырские крестьяне Амвросиево-Новоспасского монастыря жаловались, что управитель монастыря «держит их в цепях и железах недель по пяти и больше»[2].

Как монахи отравляли жизнь населению:

«Монастыри не осваивали незаселенные, пустынные области… Не крестьянин шел за монахами, а монахи продвигались на север по проторенным уже путям на­родной колонизации. Основатели монастырей селились близко от городов и сел, обычно в двух-трех верстах от населенных «весей», у проезжей дороги, занимая «пустыни», служившие обычно пастбищами, охотничьи­ми угодьями, местами рыбной ловли для окрестного населения. Монастыри внедрялись в уже существую­щие крестьянские волостные миры, постепенно осваи­вали их земли и превращали окрестное население в феодально зависимых людей»[3].

Периодически крестьяне старались не допустить появления паразитов на их земле:

«Борьба с монастырским землевладением толкала трудовое население на «святотатственные» действия, вос­питывала в них дух вольнодумства. Крестьяне сознательно сжигали построенные Антонием Сийским церкви, натрав­ливали собак на «преподобного» Герасима Болдинского и его учеников, украли колокол с церкви, построенной Ки­риллом Новоезерским, дочиста обобрали монастырь Гри­гория Пельшемского. Особой остроты и напряженности достигла классо­вая борьба крестьян против монастырей в XVI веке. Она сделалась столь ожесточенной, что крестьяне не останав­ливались перед физическим уничтожением «преподоб­ных» игуменов и их ближайших сотрудников. Были убиты келейник Арсения Комельского, Агапит Маркушевский с двумя старцами, Адриан Ондрусовский, Адриан Пошехон­ский со старцем Давидом. Эта борьба оказала сдержива­ющее влияние на дальнейшее развитие монастырей-вот­чинников»[4].

Но в основном в этом сражении они проигрывали, так как монахов защищало государство, а крестьяне зачастую и людьми-то не считались. Подобные ситуации свидетельствуют о том, что с повальной духовностью были некоторые проблемки, работало это дело не всегда, точнее никогда, если бы не царские или княжеские войска.

Проблема крестьянина в том, что он не может добиться того, чтобы локальный конфликт перерос в нечто большее. Взбунтоваться может пара деревень, но вряд ли больше, так что подавить такое – задача несложная для войск.

А до восстания крестьяне иногда пытались обращаться к царю:

"Крестьяне Архангельского собора с. Завидова Клинского у. царю Петру Алексеевичу... Бьют челом бедные и беспомощные и до конца разоренные сироты твои, Клинского уезду Архангельские вотчины села Завидова крестьяне староста Климко Матвеев да выборные Афонка Ларионов, Климко Андреев, Митка Ефтифеев, Куска Епифанов, Панка Кондратев и все крестьяне. В прошлых, государь, годах владели нами, сиротами, твоими, того ж Архангельского собору власти и протопопы вообще, и всякие оброки мы, сироты твои, платили на вообще ж. А ныне, государь, мы, сироты твои, разделены в мелкие поделы. И по тому, государь, разделу священники [и дь]яконы накладывают на нас, сирот твоих, многие лишние оброки и столовые запасы. И для своих всяких прихотей они, священники и дьяконы, к нам всяких прихотей, сиротам твоим, приезжают и людей своих непрестанно присылают. И таких своих накладных оброков и столовых запасов на нас, сиротах твоих, правят смертным платежом не против прежнего. А прежде, государь, сего мы, сироты твои, таких накладных оброков и столовых запасов никому не плачивали. И мы, сироты твои, от такого их накладного оброку и столового запасу и всяких нападков и от безвременного и смертного правежу разорились вконец без остатку. И таких их накладных оброков нам, сиротам твоим, платить невмочь".

"Крестьяне Архангельского собора с. Ильинского Кашинского у. царю Петру Алексеевичу о снятии с них прибавочного оброку… А как, государь, мы ж, сироты твои, отданы в Архангельский собор, и бывший протопоп Федор с братией наложил на нас в прибавку деньгами восемьдесят один рубль тринадцать алтын две деньги, да для косьбы указали брать с нас и ныне берут в подмосковную вотчину десять человек работников. А как в прошлом в 204-м году протопресвитер Петр Васильевич с священниками разделили нас, сирот, меж себя по поделям, и они, священники, ключарь с братией наложили вновь же прибавочный оброк: бараны, сыры, яйца, грузди, рыжики, грибы, ягоды, брусника, клюква. И ради тех столовых запасов приезжают они, священники, к нам сами и присылают людей своих и из тех припасов бьют нас на правеже смертным боем, и для своих приездов велят готовить про себя обеды, и берут с нас подводы. И оттого мы, бедные, разорились вконец"[5].

Как же отреагировал мудрый государь на такую челобитную? Очень просто:

"Велено… села Ильинского старосте и выборным крестьянам по росписи за их противность и непослушание учинить наказание: бить вместо кнута батоги нещадно". "Такая же участь постигла земледельцев Завидовской вол., Клинского у."[6].

Такой исход предсказуем, поскольку поп для крестьян - хозяин, а крестьяне должны выполнять любую работу, никаких прав у них нет.

Еще характерный пример жалобы на попов:

"Преосвященному Варсунофию, митрополиту Сарскому и Поддонскому, бьют челом сироты великих государей дворцового села Богданова Вяземского уезду церкви Троицы живоначальной староста церковный Ивашко Лаврентьев. Жалоба, государь, мне той же церкви на попа Максима Федорова. В нынешнем, государь, во 193-м году марта в 12 день зазвал к себе он, поп Максим, меня, сироту, в дом и учел у меня церковных денег просить. И я, сирота, тех денег ему не дал, потому что миром давать мне не велели. И он, поп Максим, меня, сироту, бил за то и увечил и голову мне проломил до крови. И многих нашу братю бьет… Да он же поп Максим чинит не против твоего святительского указу: от венчанья берет с первоженцов по рублю да по пуду меду"[7]

В ту пору немногие могли обличать церковь. Буквально единицы. Монах Вассиан Патрикеев один из таких, он писал:

"Вместо того чтобы питаться от своего рукоделия и труда, мы шатаемся по городам и заглядываем в руки богачей, раболепно угождаем им, чтоб выпросить у них село или деревеньку, серебро или какую-нибудь скотинку. Господь повелел раздавать неимущим, а мы, побеждаемые сребролюбием и алчностью, оскорбляем различными способами убогих братий наших, живущих в селах, налагаем на них лихву за лихву, без милосердия отнимаем у них имущество, забираем у поселянина коровку или лошадку, истязуем братий наших бичами или прогоняем их с женами и детьми". "Наши же предстоящие, владея множеством церковных имений, только и помышляют о различных одеждах и яствах; о христианах же, братиях своих, погибающих от мороза и голода, не прилагают никакого попечения; дают бедным и богатым в лихву церковное серебро, а если кто не в состоянии платить лихвы, не покажут милости бедняку, а до конца его разорят. Вот сколько нарядных батогоносных слуг стоят перед ними, готовые на мановение владык своих! Они бьют, мучат и всячески терзают священников и мирян, ищущих суда перед владыками"[8].

Этого монаха заточили в монастыре, он почти сразу там и умер. Князь Курбский считал, что его «уморили». Монахи и попы многократно демонстрировали свою «нравственность», что людей в большей массе от них воротило (можно вспомнить фольклор).

И когда говорят о православном народе, то всегда нужно помнить: никакого выбора у этого народа не было. Зато как только он появлялся, эти же самые крестьяне утверждали, что никакие церкви им не нужны. Вот в годы революции 1905 года на сходе крестьян Ольховской волости Царицынского уезда заявляли:

"Церкви не нужны, их следует обращать на другие полезные учреждения: школы, больницы"[9]

Вот что говорилось в 1906 году, то есть задолго до «проклятых большевиков», прямо на совещании Всероссийского крестьянского союза:

"У нас живется все-таки страшно тяжело. Например, в нашем селе много лет идет тяжба с попами. Сколько ни сыплем денег, куда-то проваливаются. Говорят, священники служат посредником между людьми и богом, а на самом деле они служат посредниками между начальниками, полицией и нами и только спешат содрать побольше с крестьян"[10].

И в годы первой русской революции 1905 года один поп в церковном издании признал:

«Духовенство не пользуется никаким влиянием, ненавидимо и презираемо народом, служит в глазах его олицетворением жадности, корыстолюбия. Духовенство деморализовалось до потери значительной части не пастырского только, но и человеческого достоинства»[11].

Но это скорее исключение. В основном попы обвиняли во всем «не тот народ». Очевидно, что никакой такой духовности, которую стоит возрождать, в принципе никогда не было. Если власть действительно хочет вернуть «былые деньки», то вместе с пропагандой РПЦ она должна задействовать полицию и армию, дабы вынудить людей отправлять культ. Но это сомнительный вариант для современности.

Источники:

31.01.2017