18. О ДАВЛЕНИИ НЕКОРЕННЫХ НАРОДОВ

Сейчас Россия имеет множество безвизовых границ и открыта для масс мигрантов.

Обычно они — люди малообразованные, ожесточенные, не имеющие привычек к соблюдению норм цивилизованного поведения. Оставаясь чужаками, представители пришлых этносов, они не следуют этике, принятой в нашем обществе.

Не буду разбирать здесь их вред для русского населения — это общеизвестно. Дешевая и бесправная рабочая сила, криминогенность…

Здесь надо брать пример с Японии: там запрещено платить иностранцам меньше определенной суммы, причем серьезно превышающей среднюю зарплату. Т.е. выгодно нанимать лишь высококвалифицированных специалистов.
И в частном порядке — даже если иностранка выходит замуж за японца, право на получение японского гражданства у вас появится только через 5 лет проживания в Японии и при полном отсутствии какого-либо криминала на вашей совести. При этом вы должны отказаться от прежнего гражданства.

Главное: право это появится только у означенной гражданки. Никаких программ «воссоединения семьи», которые имеются в некоторых странах. Родственники получившей гражданство не имеют никакого преимущества по сравнению с остальными иностранцами, они даже не имеют права на получение постоянной визы в Японию.

 

В России за последние двадцать лет сложилась ситуация, когда государствообразующий народ России, а именно — русский, почувствовал себя чужим и бесправным на своей земле.

Почему великая нация терпит такое?

Дело не только в насаждении либерализма и толерантности.

Европейцы, в том числе русские, развились до стадии цивилизованного общества, а мигранты объединяются в общину (диаспору). А в противостоянии маленькой общины и большого гражданского общества обязательно выигрывает община. Тактически, но выигрывает — если гражданское общество сковано толерантностью и т.п.

Почему? Все просто.

Цивилизованное общество представляет собой достаточно «рыхлое» множество граждан, которые лишь иногда ходят на выборы, а так — занимаются каждый своим делом.

Община же объединяет людей не только по одному признаку (профессии, соседства, национальности, хобби, мировоззрения и т.д.), а просто по факту принадлежности. Община создана не для решения какой-либо одной проблемы, а просто для совместной жизни и работы группы людей, выступая как единое целое. Понятно, что при этом ей внутри не нужна регулирующая функция государства, и диаспора становится автоматически враждебной социуму места обитания.

В цивилизованном обществе принято относиться к другим в зависимости от их индивидуальных качеств; в диаспоре все, кто не строго свои — не просто чужие, но враждебные чужие, против которых надо выступать всем вместе. Но есть и езе нюанс.

К. Крылов в своей работе «Поведение» отнес диаспоры к нулевой этической системе: «Мне нет дела до других, как и им — до меня. Как другие ведут себя по отношению ко мне, пусть так себя и ведут. Как я веду себя по отношению к другим, так я и дальше буду себя вести. Все действуют так, как считают нужным, и я тоже действую, как считаю нужным.»

Человек, принявший подобные жизненные установки, находится, так сказать, «по ту сторону добра и зла» — точнее, он их просто не различает. Разумеется, ему доступно понимание некоторых ценностей: он хорошо знает, что такое «полезное» и «вредное», он даже может делать добро тем людям, которые ему чем-то нравятся, и при этом даже не ждет за это благодарности, поскольку не понимает, что это такое. Он не обидчив: он вполне способен договориться с человеком, который причинил ему зло, если изменились обстоятельства и ему понадобилось обратиться к этому человеку. С другой стороны, он и сам способен сделать другим людям все что угодно, если это ему в данный момент покажется выгодным. Как правило, такие люди склонны презирать окружающих за их приверженность каким-то «нелепым» этическим ограничениям (смысла которых они просто не чувствуют), а себя считать «реалистически мыслящими» людьми, адекватно воспринимающими реальность.

Очевидно, что уровень взаимного доверия между подобными людьми (если они составляют единое сообщество) будет равен нулю, поскольку каждый из них прекрасно знает, что другой может в любой момент нанести ему сколь угодно значительный ущерб. Такие люди (и такие сообщества) могут нормально существовать только среди других людей (и других народов) и за их счет — систематически эксплуатируя их доверие.

Такая этика свойственна, разумеется, не для любого иностранца и даже не для любого сообщества — мигранты могут жить анклавом, сохраняя свою культуру и этику. Настоящая диаспора возникает именно тогда, когда составляющие ее люди переходят на нулевую этическую систему, то есть начинают относиться к окружающим так, как это описано выше. Уровень взаимного доверия в таком сообществе падает, поскольку все его участники начинают понимать, что они могут ждать от окружающих буквально чего угодно.

Мигранты-гастарбайтеры, приезжающие в Россию, по большей части образуют именно такую диаспору.

 

Кроме диаспор, Крылов вводит понятие «варваров» — это мигранты криминального плана.

Варварские сообщества следуют «антиэтическим» законам. В подавляющем большинстве случаев речь идет о насилии:

«Я буду вести себя по отношению к другими так, как они не ведут себя по отношению ко мне (не могут или не хотят). Я буду делать с другими то, чего они со мной не делают (не могут или не хотят).»

Говоря попросту, варвары — это люди, существующие за счет того, что они могут доставить другим неприятности. Цивилизации приходится непрерывно откупаться от них, поскольку это обычно (в каждый данный момент) кажется более простым и дешевым выходом из положения, а решить проблему разумно и жестко считается негуманным и недопустимым.

Варварство является принципиальной позицией. Жить за счет насилия для настоящего варвара — это нечто достойное восхищения, предмет гордости, этическая ценность. Такое отношение к жизни в среде этих сообществ разделяют все, а не только те, кто реально смог стать разбойником или убийцей. Например, любая женщина из такого сообщества гордится, что ее муж и сыновья убивают людей и приносят домой добычу, и презирает их, если они кормят семью за счет честного заработка.

Наиболее характерное внешнее проявление варварства — нарочито примитивные и дикие нравы в сочетании с развитой чужой (купленной, краденой или отнятой) материальной культурой. Монгольский хан, кутающийся в китайские шелка; африканский вождь на «джипе» и с «калашниковым»; пуштун со «стингером» на плече — вот это и есть варварство. Варварство выживает, борясь с цивилизацией средствами самой цивилизации.

 

Как диаспоры, так и варвары не представляют собой опасности для цивилизации, если та не отравлена политкорректностью и либерализмом. Первые легко запугиваются и дисциплинируются, вторые мигрируют в поисках добычи попроще. Если они этого не делают — то уничтожаются.

Проблема в том, что в цивилизованном обществе этим занимается государство.

А российские власти упорно продолжают разворачивать активную борьбу с так называемым «русским фашизмом» и «ксенофобией»…