Русские
С научной точки зрения, принятой во многих странах и в России, нация есть такая фаза развития этноса, в которой этнос создает свою полноценную государственность.
Но в житейском и моральном смысле слова нация — это попросту большая семья, спаянная общим происхождением, общими корнями, общей историей. Во всех русских людях течет русская кровь, у всех нас в двадцать третьем поколении были общие предки. Мы все от одного корня. Мы все породнены между собой, хотя можем и не сознавать и не исчислять этого родства.
***
Многие считают, что русскость тождественна православию. Раньше, якобы, крещеный татарин, еврей «теряли» свою национальность. Православие-де исконная основа русской культуры, русской морали, русского духа. Все это тоже неверно. Религии приходят и уходят, а нации остаются. Русь не всегда была православной, никогда не была одинаково и совершенно православной, она и сейчас не очень-то православна («воцерковлено» всего 4-6% населения), нет никаких гарантий, что она будет православной в будущем. Это совершенно не значит, что русских не было до крещения Руси, что их нет сейчас или не будет впоследствии. Никакого «гена православия» в нашей крови пока что не обнаружено. Кроме того, ошибочно думать, что крещеный еврей, к примеру, перестает быть евреем и становится русским. Ничего подобного! По моим неоднократным наблюдениям, он как был, так и остается сыном своего народа, с его историческим опытом, с обусловленной этим опытом моделью поведения, с его крепкой внутринациональной спайкой… Наднациональность христианства при этом срабатывает двояко: выкрест, может быть, и не считает себя евреем (продолжая им в действительности быть), но и русским себя тоже уж никак не считает. Итак, православие — отнюдь не конструирующий нацию признак: не всякий русский православен, не всякий православный — русский. А ностальгия по православно-монархической России — не более, чем политический романтизм.
***
Приходится слышать от некоторых лиц: мы люди русской культуры, русский язык нам родной и т. п. Конечно, все это нас во многом роднит и может на какое-то время создать иллюзию общности. Но вот оселок, на котором легко проверяются посторонние поклонники русской культуры: это история русского народа. Только тот, кто отождествляет себя с русским историческим прошлым, кто не смотрит на него свысока, а объективно объясняет и оправдывает его, со всей кровью и грязью, которая в нем есть, кто любит все победы и достижения русских и скорбит об их поражениях и неудачах, кто не отделяет себя от судьбы русских дедов и прадедов и намерен продолжать ее в будущее, — такой человек может сказать о себе: я русский.
***
…есть насущная проблема критерия. Она не нова. Подобные проблемы постоянно возникают у социологов и демографов. Эта проблема стоит так: какого типа критерий следует использовать, формальный или неформальный?
Мною как социологом, который профессионально более 30 лет занимается интеллигенцией, эта общая проблема была досконально изучена на собственном материале. И вывод таков.
В неформальном общении больше походят неформальные же критерии. То есть: в дружеском кругу, в рабочем коллективе, в строю, во время пирушки можно руководствоваться любыми критериями русского. Вот говорит имярек по-русски, считает своей русскую культуру (вариант: пьёт водку, закусывает селёдкой) — ладно, пусть будет «русским». Но в науке неформальные критерии категорически неприемлемы, в принципе недопустимы. В противном случае теряются границы исследуемой группы. Теряется как качественная, так и количественная граница — а значит, теряется сам предмет исследования. Тем более недопустимы неформальные критерии в науке юриспруденции. Ибо закон всегда определяет права и ответственность некоей группы лиц. И если в эту группу начнут зачислять по неформальным признакам, руководствуясь собственным, произвольным пониманием предмета (скажем, «революционным правосознанием» в условиях национальной революции), то это приведёт к беззаконию в массовых масштабах. Начнутся тяжбы о том, кто больше русский, кто меньше русский и т. д. Важно осознать раз и навсегда: никаких неформальных критериев в таком деле быть не может.
***
…французская концепция нации как гражданского сообщества — несовместима с национально-территориальным делением страны. Уж что-нибудь одно из двух. Либо — либо. Либо единая «российская нация» — но тогда, извините, никаких татарстанов, якутий, ингушетий, дагестанов etc., etc. Либо национально-территориальное деление страны в том виде, в каком мы его имеем, федеративное устройство — но тогда не «российская», а «русская» нация плюс коренные народы и национальные меньшинства (подобным образом ставит вопрос, к примеру, Конституция Украины). В России сегодня формально — 21 национально-территориальная единица: два десятка президентов, два десятка конституций… Какая уж тут «российская нация»?!
***
…есть феномен научной традиции. И научная традиция в России, а точнее — русская научная традиция — говорит: нация есть фаза развития этноса. На этой точке зрения стоят многие доктора наук — такие, как, скажем, профессор МГУ историк А. И. Вдовин (его докторская диссертация так и называется — «Российская нация». В кавычках. Он рассматривает этот термин как фантом общественного сознания, как пример аберрации, и говорит о его абсурдности в нашей ситуации). Есть доктор наук Ю. Бородай, есть доктор наук В. Козлов, есть и другие… Иными словами — есть сложившаяся, признанная в российской науке традиция, которая отвергает концепцию «российской нации как гражданского сообщества».
Согласно той концепции, которая утвердилась в России и которую разделяют авторы законопроекта, идет поэтапное развитие этноса: племя, народность, народ, нация. Не всякий народ и не в любой момент способен осуществить последний переход. Приведу в пример англичан и шотландцев. Английский народ сложился во времена войны Алой и Белой роз. Были до того кельты, были саксы, были бритты, были норманны — из коих примерно к XIV веку образуется единый английский народ. Потом возникает английская нация, которая создаёт своё государство на территории всей Англии (куда входят и шотландцы, и валлийцы и т. д.), а затем и Британскую империю. Шотландцы же — они веками ведут войну, борьбу за своё национальное самостояние. Но успехом эта борьба не увенчалась. Своего государства шотландцы пока так и не создали. А значит — из фазы народа, в отличие от англичан, так и не вышли, нацией не стали. А вот претерпевшие такую же жестокую английскую оккупацию ирландцы, в отличие от шотландцев, сумели восстановить свою государственность и свой статус нации.
Россия — во всех смыслах есть государство русских, как уже не раз подчёркивалось. И поэтому — русская нация есть, а вот российской нации — нет.
***
…есть, наконец, историческая традиция, проросшая глубоко в обыденную жизнь и быт. Пусть географически мы все «россияне» — и якут, и русский, и татарин, и ингуш. Но национально, этнически мы — не «россияне». Каждый отлично знает свое настоящее национальное происхождение. В особенности это относится к нам, русским; ведь не нас назвали русскими по имени страны проживания, а наоборот, по нашему имени названа Россия! Нам ни к чему, просто не нужна какая-то вторая идентичность. Нам ни к чему дополнительно называть себя ещё «россиянами» — по имени страны, уже названной в честь нашего основного этнонима (это было бы просто абсурдом каким-то, извращением чистой воды!). Поэтому с нашей точки зрения «россияне» — это именно и только нерусские жители России. Для нас же такое наименование как-то даже и неприлично…
***
Нам говорят также, что за границей, мол, все выходцы из России — «русские» (намекая на аналогию с американцами, которые все — «американцы», невзирая на этничность). Говорят, что многие инородцы за рубежом так и начинают представляться там: «Мы-де русские». Выдумывают себе сложные, фантастичные национальные наименования: «русский татарин», «русский еврей» (в Израиле даже говорят о «русской алии1», хотя какая же она русская?!)… Кое-кому из русских это даже кажется лестным: как же, мол, хоть и инородцы, а все-таки признают русскую цивилизационную идентичность.
Но в действительности ничего хорошего в этом нет, и нам этого совершенно не нужно. Во-первых, потому, что такое национальное самозванство есть ничто иное, как наглое покушение на нашу национальную идентичность. Во-вторых, потому что потом говорят, к примеру, о «русской мафии», а эта мафия родом с одесского Привоза или вообще с Брайтон-Бич. Говорят о «русских» убийцах, о «русских» грабителях. А на поверку выходит — грузины, чеченцы. (Представьте, что кто-то назвался бы там, где вас в лицо не знают, вашим именем, а вам пришлось бы после отмывать свою репутацию и оплачивать счета самозванца!) Яркий пример: в Чехии недавно был процесс, когда сына одного очень высокопоставленного чиновника из Кабардино-Балкарии, кабардинца, судили за финансовое мошенничество. И он на суде каялся и говорил: я-де вот так плохо поступил, потому что я русская свинья. Но ведь если на то пошло, каяться должна была не «русская», а «кабардинская» свинья!..
Так что оставьте имя русское лишь тем, кто вправе его носить.
***
…в наши дни русский народ является единственной скрепой, обеспечивающей геополитическое единство огромной российской территории. Русские обеспечивают это единство как своим физическим присутствием во всех уголках страны, так и тем, что русская культура, и шире — русская ментальность (не говоря уж о русском языке) является доминантной на всем протяжении России от Калининграда до острова Беринга. Да, в России живут многие народы, народности, племена и этнические группы. Но никто из них не способен дать альтернативную объединяющую всех духовную основу. А русские это уже сделали за века. Таков факт. Не станет русских — не станет и России, это понятно каждому. Но нет ни одного другого российского народа, о котором можно было бы повторить эти слова. Поэтому русские — единственный государствообразующий народ.
***
Принадлежность любой биологической особи к своему биологическому виду (для животных это порода, для человека — национальность, этничность) жестко и однозначно определяется только ее происхождением и ничем иным. Пуделю может сниться, что он борзая, но рано или поздно придется проснуться и увидеть себя в зеркале. И только в том случае, если у особи имеется от рождения двойная национальная идентичность (например, отец русский, мать — татарка), возникает возможность свободного выбора. Любой другой подход — антинаучен, а, следовательно, вреден. Никакие благие намерения, вроде ложно понятой политкорректности, не могут служить оправданием такому поистине средневековому мракобесию.
***
Одна такая особенность, во многом объясняющая нашу плачевную неоднородность, состоит в том, что русские никогда в истории доселе не пытались объединяться и защищаться по принципу кровного родства между собой. Хотя русские, по признанию антропологов, — наиболее гомогенный из всех белых народов Европы. Все мы, русские, — члены одной большой, общей семьи, все — родня друг другу в 23-м колене, но никто этого, как правило, не осознаёт и не помнит. И если у некоторых наших противников за плечами есть трёхтысячелетний опыт национальной консолидации, то мы делаем на этом пути только первые шаги и пока ещё очень неопытны и разобщены. Принцип «русский, помоги русскому только за то, что он русский» не очень-то хорошо приживается у нас, а ведь в нём — вся соль и залог побед.
…русские фактически уже пережили и изжили имперский период своего развития, у нас нет никаких ресурсов (прежде всего, человеческих), чтобы его продлить, но инерционное мышление народных масс ещё продолжает исповедовать ценности и соблазны Империи. Наши же прямые этнические противники (сегодня они окопались, в том числе, на платформах евразийства и неоконсерватизма, монархического либо советского) ещё и подзуживают нас, подогревают и без того неостывшие имперские амбиции, спекулируют на них. Это всё равно, что подбивать старика жениться на молодухе. Приятно?! Еще бы! Но через пару дней неизбежно придёт карачун… Тут-то небескорыстные советчики и явятся дербанить наследство!
***
…русские люди, вопреки мифу об их коллективизме, общинности (то и другое наблюдалось лишь в обстоятельствах крайнего стеснения свободы, или в дни противостояния иноземному гнёту, или в очень уж суровых природных условиях), — на воле суть жутчайшие индивидуалисты. Пока русский человек гол, как сокол, и во всём зависим от начальства или от коллектива, он ещё может шагать в ногу со всеми и исполнять приказы. И то за ним, своевольным от природы, нужен постоянный пригляд. Но как только у него появляется малейший собственный ресурс — вся дисциплина летит к чертям и он норовит всё делать по-своему. Особенно эта черта проявляется на поле идейных баталий, где нам, русским, никогда не удаётся по-хорошему (всерьёз и надолго) обо всём договориться, пока речь идёт об идеях и идеалах. По этой именно причине наша партия2 отбросила все подобные разговоры и устремила своё внимание к тому, что бесспорно и однозначно: права и интересы русского народа, которые у нас у всех общие…
***
Четвёртая особенность — мечтательность, непрактичность русских людей, воспитанная необъятными просторами Родины. Мы всегда развивались не по интенсивному (как Европа или Азия), а по экстенсивному пути; у русского человека всегда оставалась возможность всё бросить и бежать: в Запорожье, на Дон или в Сибирь, не важно куда — вместо того, чтобы преобразовывать неугодную ему жизнь на месте. Там, где бельгиец (плотность населения 500 человек на кв. км.), или китаец, или японец прилагал все силы ума и тела, чтобы выжать из блохи масло, русский уходил, куда глаза глядят (плотность населения 8 человек на кв. км.), и распахивал целину дедовскими методами. В этом одна из причин того, что русские всегда хотят всего и сразу, что они так неохотно занимаются простыми, малыми, нудными ежедневными практическими делами по самозащите и самоорганизации, предпочитая им споры о глобальном и вечном, мечтая о невозможном.
***
Русским весьма свойственна амбивалентная комплиментарность (обращенная на всех равно доброжелательность и отзывчивость), часто выражающаяся в рекордно высокой ассимилятивности. Мы способны ужиться и сжиться со всеми. Это не значит, увы, что все способны сжиться с нами, отчего наша история, особенно минувшего столетия, преисполнена горьким разочарованием.
***
История не дает серьезных, глубоких оснований русским идентифицировать себя как европейцев. Мы сильно отличаемся от большинства европейских народов своим историческим прошлым, национальным характером, отношением к миру и человеку, типом реакций, моделью поведения, шкалой ценностей и т. д. Определенная унификация, нивелировка в эпоху глобализации, конечно, неизбежна, но неизбежен и периферийный характер этого процесса, не затрагивающий ядра нации. Русским присуще свойственно стремление причислять себя к европейцам, но в этом мало как чести, так и истины.
Европейцы понимают эту суть вещей гораздо лучше нас, отторгая русских и не желая от них ничего, кроме корысти, на всем протяжении истории. Проверенный веками факт: если даже мы выступаем за Европу, она, тем не менее, никогда не выступает за нас, никогда не ценит наших жертв, не спешит нам на помощь. Мы для нее — разменная монета в лучшем случае. Как ни печально, но это касается даже славян — к примеру, поляков, спасенных нами от татар и (дважды) от немцев, но ведущих с нами войны с Х века, или болгар, за освобождение которых мы пролили моря русской крови, но которые воевали против нас и в Первую, во Вторую мировые войны.
***
…необходимо помнить ежесекундно: мы, русские, живем не
в собственном мирном государстве, как, скажем, литовцы или армяне, а
в оккупированной стране, в чуждом и зачастую враждебном к нам государстве и
в состоянии необъявленной войны, развязанной против нас.
Мало того:
русский народ сегодня не консолидирован, он раздроблен и денационализирован,
как ни один другой народ бывшего СССР. По сути, он живет автономно
от государства и только еще начинает создавать некие центры консолидации,
через которые со временем он сможет выйти из состояния аморфности.
Национально мыслящие русские люди сегодня представляют собой нечто вроде
диаспоры в своем собственном государстве и в своем собственном народе.
***
…в наши дни не существует иных способов надежного
и долговременного управления людскими массами, кроме страха и материального
стимулирования. Мы отлично видели это на макроэкономической модели СССР.
При Сталине работники боялись воровать, опаздывать, прогуливать, лениться, бракодельничать и т. д. — за все это сажали в тюрьму. Но как только
из послесталинской советской общественной жизни стал исчезать фактор страха,
управлявший страной с 1917 по 1953 гг., вся система «народного хозяйства»
начала понемногу разваливаться и растаскиваться3. И никакое напряжение
идеологии не в силах было этому помешать. Что заставило КПСС уже в 1960-е
гг. сделать упор на материальном стимулировании — так называемая «реформа
Косыгина». А это, в свою, очередь, неизбежно привело к фатальному
противоречию с основополагающими идейно-политическими и хозяйственными
принципами социализма (при этом социалистическая идеология потерпела
сокрушительное поражение), а в дальнейшем и к распаду всей системы. Сегодня
мы живем в совсем другой стране, где значение материального фактора
не только полностью восстановлено, но и стало преобладающим. И обратная
метаморфоза — возврат к управлению страхом в новых условиях и со в корне
изменившимся народом — на мой взгляд, невозможна.
***
Данную позицию упрекнут в том, что она «недооценивает» фактор идеологии. Это не так. Спору нет, одни деньги без идей стоят не так уж много. Но сильные идеи, даже религиозные, в нашу эпоху уже не способны вести вырождающееся и больное (биологически и нравственно) общество на гражданскую войну, народное восстание или на длительную, изнурительную последовательно-целенаправленную борьбу. Человеческий ресурс для этого исчерпан, количество энтузиастов в обществе критически мало, их энтузиазм поверхностен и скоротечен. Ситуация требует героев, но в реальности их ничтожно мало. Не считаться с этим нельзя, как бы мы ни признавали и ни возвеличивали фактор возвышенных национал-патриотических идей.
Одних только идей для объединения и эффективной деятельности РНОД4 недостаточно, мы все свидетельствуем это уже десять лет. Мы видели своими глазами: КПД даже самых крупных русских организаций, делавших ставку на голые идеи, оказался недопустимо низок, ничтожен. Поначалу массы искренне, без страха и упрека, бескорыстно и даже в ущерб своему карману потянулись к русской национальной идее через эти организации. Но наряду с позитивным результатом (массовый рост национального самосознания) мы в итоге имеем и весьма негативный: разочарование в бессилии возвышенных идей, расход впустую энергии и средств, плачевная текучесть кадров и, что самое страшное, — отход массы русских людей от активной политики. Мы не имеем права культивировать подобный результат.
Тем более не срабатывает чистая идеология, когда надо ориентировать людей не на одноразовое моментальное мероприятие, а на планомерное ежедневное организованное действие, отбирающее все силы и время участника РНОД. В условиях, когда нечем поддерживать существование семьи, такой участник, при всем энтузиазме, скоро сходит с дистанции; мы в том тысячи раз убеждались. Между тем, еще и еще раз подчеркну: задача РНОД сегодня не в том, чтобы поднять народ на «последний и решительный бой» (никаких баррикад и народных восстаний не будет, это нужно ясно сознавать), а в том, чтобы создать дееспособные структуры, инструменты, которые год за годом, шаг за шагом будут отвоевывать для русского народа его права, его страну и его цивилизацию, совершая тем самым национальную революцию.
Надо хорошо понимать характер национально-освободительной борьбы на данном этапе: кавалерийской атакой здесь уже ничего не решишь, нужно искусство позиционной войны. И нужны соответствующие стратегии, долгосрочные планы, требующие надежного ресурсного обеспечения, а не мгновенного душевного порыва.
***
…жизнь сильно изменилась с 1917 года. Эпицентр общественной борьбы
сегодня находится не в народных массах, как сто лет назад, а в столь высоких
сферах жизни (финансовый, административный и информационный истэблишмент),
что занять там господствующее положение (а без этого наши мечты останутся
лишь мечтами) можно, только опираясь на профессионалов высшей пробы. Вполне
понятно, что РНОД не существует и не может существовать без людей, чья
деятельность мотивирована совестью, солидарностью, ответственностью
и преданностью Великой Русской Идее. Только такие люди, кстати, должны быть
в руководстве РНОД, да и в массовом звене тоже. Но нечего и думать о том,
чтобы в сколько-нибудь значимых масштабах подменить энтузиастами-дилетантами
классных специалистов (финансистов, журналистов, юристов, администраторов,
силовиков). Ставка на «профи» — веление времени. Но классные специалисты
не работают даром или за скромную зарплату. Им надо платить, и платить
много. Это аксиома. Сэкономив деньги на профессионалах, мы навсегда потеряем
шанс занять те общественно-политические высоты, к которым стремимся:
мы никогда не сможем взять власть и осуществить национально-патриотические
реформы.
***
...организовать народ на борьбу за национальные интересы не получится и подавно. Спросите у русского рабочего, крестьянина, как они относятся к русскому национализму. Почешут в затылке: «А у меня бабка — татарка…», «А у меня друг — еврей…», «Да чего там, Россия большая — всем места хватит…». ... Определенно: народный вариант национализма, то есть именно национал-социализм, как и любой другой социализм, в принципе непроходим в сегодняшней России.
***
Итак, мы не можем завербовать народ в наши ряды в качестве активных сторонников, бойцов. Но нам это и не нужно. Сегодня народ в политике мертв. А народный русский менталитет — это своего рода рудимент, уже не определяющий тенденций общественного развития, практически не формирующий общественное сознание. Утрата такого соратника — небольшое горе.
Однако мы можем превратить народ если не в союзника, то, по крайней мере, в силу нейтрально-благожелательную. Для этого мы должны обещать народу одно: социальные гарантии. Отвергая социализм как общественный строй, мы, однако, дадим ему работу, отдых, медицину, жилье, еду. Не больше. Но и не меньше. Сегодня и эти простые гарантии — недостижимая мечта. Но гарантии должны действовать избирательно: только своим, только русским. Если кто-то захочет увидеть именно в этом национал-социализм — ради бога. Для нас же важно увидеть в этом другое: реальный механизм пробуждения (только лишь пока пробуждения!) национальных инстинктов. И можно предполагать, что запустить этот механизм будет непросто; русские же и будут негодовать: «Ваньке с Манькой на троих детей пособие дали, а Ахмету с Фатимой — у них пятеро! — не дали. Несправедливо! Ванька, делись!!»
Любой радетель и заступник русского народа должен зарубить себе это на носу: национализм придется насаждать в народе вопреки его исконным установкам, ломая привычный психотип…
***
Русской нации сегодня угрожает ряд опасностей. Скажу о некоторых.
Возможно, кто-то расширит мой список основных опасностей; я вижу их пять.
1. Во-первых, демографическая деградация. Об этой беде русского народа написано уже много, цифры и факты известны, хотя, может быть, не во всем объеме. Рождаемость ниже смертности, дефективные дети, безотцовщина, лидерство по абортам, рост сексуальных проблем, легализация гомосексуализма и т. д. — все это слишком яркие приметы. «Вымираем», — бьют тревогу многие мои коллеги, знающие ситуацию не по наслышке. Иссякла деревня — основной источник воспроизводства народа в традиционных обществах. А горожане эгоистичны и изнежены. Рецепт исправления ситуации здесь самый простой: рожать, рожать и рожать. Будучи отцом и воспитателем пятерых русских детей, я имею моральное право на такую рекомендацию и удостоверяю: лишних детей не бывает.
Государственная программа поддержки русских семей необходима, но вряд ли мы ее в ближайшее время дождемся.
2. Во-вторых, духовная, идеологическая денационализация. И христианство, и коминтерн, и нынешняя демократия немало поработали в этом направлении. Морок «общечеловеческих ценностей» сейчас вроде бы рассеялся, вкупе с призраком «общеевропейского дома». Жестокие уроки, преподанные нам во всех сторон — с Запада, с Востока, с Юга, от наших бывших республик — заставили нас снова вспомнить, что мы русские. Это ощущение еще не достаточно отчетливо; оно — свежее воспоминание, которое нуждается в поддержке, развитии и защите. Главная роль в этом деле принадлежит историкам, филологам, искусствоведам.
3. Не успели русские задуматься над своими национальными проблемами, как возникла новая опасность, принесенная логикой капиталистического развития. Человеку, независимо от национальности, надо кушать и детей кормить. И упомянутая логика заставляет его искать, кто заплатит ему денег в обмен на труд, умственный или физический. К сожалению, во всех слоях общества есть немало людей, рассуждающих примерно так: «Мне все равно, на кого работать, на Ивана, Джона, Арама или Абрама, лишь бы платил хорошо, и условия труда были бы приличные». И возразить им вроде бы нечего: рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше… Но чем это оборачивается для государства? Национальная промышленность, национальная наука теряют кадры, теряют идеи, теряют собственно капитал. Сейчас модно говорить о приоритетном значении личности относительно общества и государства: но это такой же романтический бред, как и «общечеловеческие ценности», и многое другое, чего мы наслушались за последние годы. Общество для человека — то же, что рой для пчелы, муравейник для муравья. Кому придет в голову ставить права пчелы, муравья выше прав роя, муравейника? Что ждет общество, члены которого ударятся в солипсизм? Что будет со всеми нами, если каждый станет думать только о себе? Необходимо разработать систему мер, направленных против утечки наших умственных и физических сил из национальной сферы. В частности, срочно необходим фонд и программы, аналогичные тем, что развернул у нас небезызвестный Дж. Сорос, за небольшие деньги скупающий наш научный потенциал, перспективные разработки, берущий под свой контроль духовную жизнь страны. Каждый русский человек должен понимать: работая не на Россию, он работает против России.
Итак, обозначим четко третью опасность: это соблазн интеграции в «открытое общество».
Нет, не «открывать» надо Россию, а закрывать, чтобы не сожрали ее сильные мира сего, чтобы сначала сделать из нее могучего бойца, а уж потом выпускать на арену беспощадной мировой битвы.
4. Четвертая опасность — миграция. Частью этой проблемы является эмиграция национальной интеллигенции и рабочей силы, о чем только что говорилось. Но есть и другая часть проблемы: иммиграция. Здесь я вижу два момента. Во-первых, нужна программа возвращения русских, в первую очередь интеллигенции, из стран СНГ. Это ясно всем и давно. Во-вторых, пока данная программа не торопится появиться, в Россию едут и бегут в немалом количестве представители других наций из дальнего и ближнего зарубежья: китайцы, вьетнамцы, грузины, курды, афганцы, армяне, чеченцы и т. д., и т. п. Хорошего для нас в этом мало во всех смыслах, в демографическом — особенно. Поэтому, наряду с программой возвращения русских, должна действовать и программа, ограничивающая приезд нерусских.
5. Пятая опасность — люмпенизация народа.
Образование — главное средство общественного строительства: необходимо точно дозировать его. Иначе мы разрушим, люмпенизируем весь наш народ как таковой — рабочих и крестьянство. И на смену им придется звать иностранцев. Чем это кончится для русских — ясно.
***
…ясный императив для русских:
* оставаться самими собой (метафизическое содержание этой рекомендации для политика-практика в свете предыдущих констатаций не имеет никакого значения; главное — не поддаваться на обманы европоцентризма и не навязывать себя ни в западную, ни в восточную, ни в какую другую цивилизацию);
* воссоздавать (и создавать заново!) и соблюдать свою национальную среду обитания, свою русскую цивилизацию, свой «русский мiръ», не поддаваясь никаким соблазнам «всечеловечества», «евразийства», «общеевропейского дома», «всеславянского братства» и прочих тому подобных химер, с одной стороны, но и никого постороннего не допуская в этот мир — с другой;
* сохранять полную свободу в выборе партнеров на ближнюю и дальнюю перспективу, не позволяя себе ни в малейшей степени предвзятого отношения (симпатии или антипатии) ни к одной нации и руководствуясь только прагматическими соображениями и нормативами политтехнологии.
- Алия — это группа евреев, прибывшая в Израэль из какой-либо страны или в определенный промежуток времени.
- Национально-Державная Партия России
- Важно: это не значит, что все работают хорошо только из-за страха. Но неотвратимость наказания очень способствует тому, чтобы те, кто в иных условиях вредил, крал и проч., этого не делал бы. Сравните, скажем, отношение чиновников к народу при Сталине и сейчас.
- Русское национально-освободительное движение.