Исследование антиоружейной психологии

Не бейте дяденьку по голове. Разгерметизация этого устройства может повлечь за собой взрывную декомпрессию. С. Тиунов

 

Очень рекомендую статью Сары Томпсон — психология прогибиционистов раскрыта на серьезном уровне. Ниже — наиболее важные с моей точки зрения мысли.

 

«Около года назад я получила e-mail от члена местной еврейской организации. Автор, предпочтя остаться неизвестным, настаивал, что у людей нет права носить оружие, потому, что он не хочет быть убитым, если у кого-то из его соседей был “неудачный день”. Я спросила его, почему он думает, что кто-либо из его соседей хотел бы его убить и, разумеется, не получила ответа.

Откуда он мог «знать», что его соседи убили бы его, если бы у них было оружие? Он не мог. То, что он сказал на самом деле: если бы он имел оружие, он мог бы убить их, если бы у него день не задался, или они заняли его место на парковке, или врубили музыку на всю катушку. Это пример того, что психологи называют проецированием — бессознательным приписыванием отрицаемых собой чувств и мыслей на других людей, так что ему не приходится признавать, что они — его. В некоторых случаях отрицаемые мысли и чувства проецируются не на других людей, но на неодушевленные предметы, такие, как оружие. Таким образом, проецирующий уверен, что ружье само может убить его.

 

Так же ведут себя и прогибиционисты. Ясно, что мы живем в опасном обществе, где преступники нападают на невинных. Практически каждый или сам подвергся нападению или знает кого-то, кто стал жертвой. Ясно, что органы поддержания правопорядка не могут защитить всех 24 часа в сутки. Несмотря на это, противники оружия настаивают, несмотря на все противоречащие им доказательства, что «полиция защитит вас», «это безопасный район» и «этого здесь просто не может случиться». И подразумевают под этим все от грабежа до массовых убийств.

Прогибиционисты, которые отрицают реальность доказанной и очень серьезной опасности, используют отрицание, чтобы защитить себя от неудобства, которые они испытывают, ощущая себя беспомощными и уязвимыми.

Еще один защитный механизм, характерный для противников оружия: сознание трансформирует “недопустимое” чувство в прямо противоположное. Например, ребенок, ревнуя брата или сестру к родителям, выказывает ему или ей крайнюю любовь, несмотря на ненависть.

Аналогично, человек, прячущий убийственную ненависть к окружающим, может заявлять, что он убежденный пацифист, отказываться есть мясо или даже убить таракана. Часто такие люди исповедают различные “духовные пути” и верят в то, что они “превосходят” “менее цивилизованных” людей, которые совершают “жестокие поступки”, например, охотятся или даже стреляют по мишеням. Они могут посвятить себя различным обществам охраны животных и заявлять, что права животных — это важнее, чем права людей. Это не только позволяет им избегать их собственной ярости, на самом деле это позволяет им вредить людям, которых они ненавидят, без необходимости осознать свою ненависть.

Ключевой момент — не сами убеждения, но способ, которым человек их выражает. Искренние последователи пытаются улучшить себя или быть полезными в мягкой, уважающей других форме. Они пытаются убедить других мирным путем, подавая пример того, что они считают корректным поведением. Искренние пацифисты обычно проявляют добрую волю по отношению к другим, даже к тем, кто не согласен с их мнением.

Сравните это с упорным и яростным сторонником запрета мяса или тем, кто верит, что убийство охотников может быть оправданно спасением животных — или человеком, который хочет поставить самозащиту вне закона, верящим, что у людей есть право быть убитыми или изнасилованными во благо общества. Например, известная феминистка Бетти Фридэн заявила, что «применение насилия даже в рамках самозащиты ведет только к увеличению насилия».

В случае прогибиционистов такой образ мышления удерживает их от осознания их ненависти к окружающим, при этом позволяя им чувствовать себя выше «жестоких владельцев оружия». В то же время оно позволяет им серьезно вредить, вплоть до потери жизни, другим, отказывая им в необходимых средствах самообороны.

Самая большая и истеричная анти-оружейная группа включает в себя непропорционально большой процент женщин, негров и евреев. И практически все организации, говорящие от лица этих «угнетаемых людей», стоят на строгой антиоружейной позиции.

Две причины, по которым эти группы людей настаивают на своем статусе жертвы, наиболее вероятны.

Во-первых — статус жертвы позволяет требовать (и получать) различные блага путем квот, льгот, репараций и прочих следствий «программ помощи».

Во-вторых, эти люди всеми мыслимыми и немыслимыми способами ставят оправданием каждой неудаче «расизм», «сексизм» и прочее, и мечтают о более сложных схемах поблажек и уступок.

По моим наблюдениям, профессиональная виктимность — особенность всех антиоружейных групп, а не только упомянутых здесь. Каждая организация, ратующая за запрет оружия, явно хочет, чтобы ее члены были беспомощны, запуганы и полностью зависимы от чьих-то указаний во всех аспектах их жизни.

Для того, чья личность полностью зависит от осознания себя жертвой, потеря статуса жертвы практически так же опасно, как и физическая смерть.»

 

Очень правильные рассуждения (рекомендую прочесть всю статью целиком).

Стоит, пожалуй, добавить, что прогибиционисты бывают двух видов.

Первый описан в статье, их можно назвать, скажем, пассивными. Виктимность, интеллигентность, отсутствие личного достоинства и так далее. Архитипичные жертвы, можно сказать.

Второй вид — прогибиционисты актуальные (Пелевин что-то вспомнился). Это те, кто создает общества, которые выступают против легалайза и препятствует другими способами. Суть здесь не в активности, а именно в актуальности вопроса: «Нельзя давать людям оружие». Об этом — в конце статьи.

Еще одно интересное рассуждение на тему психологии прогибиционистов.

Пишет Яхин Юрий:

 

«Я юрист и привык оценивать аргументы сторон спора. Но, кроме того, я еще и логик по складу ума и, кроме оценки аргументов, я сначала ищу основания спора и возможности его разрешения без того, чтобы признать аргументы только одной из сторон. Если такие возможности есть, но не используются, то есть только два варианта: стороны не видят возможностей или не хотят видеть, т.е. врут, чтобы спор продолжался вечно, как в анекдоте про молодого врача, которого ругал отец-врач за успешное лечение старого пациента, который кормил всю врачебную семью.

В истории с короткостволом все то же самое. Разрешать его или не разрешать. Стороны приводят десятки аргументов, сторонники и противники жарко спорят, обсуждают, требуют и обвиняют.

А проблема на самом деле проста. Я назвал ее проблемой длины ствола.

Проблема сформулирована ведущим ток-шоу на Первом канале Максимом Шевченко и сотнями людей до него. Звучит она так: “я хотел бы обладать личным оружием, но не хотел бы, чтобы другие тоже им обладали”.

О чем говорят люди в таких высказываниях на самом деле? Не об оружии. О страхе и недоверии.

Эта фраза означает “я не доверяю соседу, потому что он по каким-то причинам, о которых я не подозреваю, может в меня выстрелить и я этого боюсь”.

И пока те, кто спорят, не понимают корней проблемы, их споры будут оставаться бесплодными, поскольку ссылки на страноведческую статистику, число бытовых убийств и самоубийств, случаев применения оружия для самообороны останутся висеть в воздухе, потому что не будет ясно, как в этой стране формулируют для себя эту фразу.

Решение проблемы, на мой взгляд, таково. Человек фактически должен ответить не на вопрос “хотите ли Вы иметь оружие и чтобы другие имели оружие тоже”, поскольку абсолютное большинство не сможет дать однозначный ответ на вопрос, состоящий из двух частей (либо он будет отрицательным из боязни ухудшения имеющейся ситуации), а на вопрос “согласны ли Вы уравняться в возможностях с сильным и со слабым”. В этом случае каждый сможет ответить на обе части первого вопроса.  Пока ответ “нет” превалирует во всех опросах. Это объяснимо: никто не хочет быть равным другому, все хотят быть круче. Вот такие ответы.»

 

Я лишь дополню не совсем очевидное: «быть круче» относится не только к «быть сильнее», но и к «быть слабее и требовать за это преимущества». Есть и такой изворот сознания, см. выше в этой же главе.