Андрей Борцов (Warrax)

Сталин и национальный вопрос

Прошлое не оптимизируется.

Русский национализм — по определению — поднимает национальный вопрос Русский национализм не может «висеть в воздухе», он должен иметь опору на русскую историю (именно поэтому сейчас многие пытаются объявить период существования СССР «неправильным», вычеркнуть из русской истории ).

Таким образом, национальный вопрос в СССР является для современного русского национализма важным не только в академически-историческом плане, но и в плане преемственности. Современным националистам нужно не отрицание опыта, а работа над ошибками, заимствование всего полезного, что было в истории, и отторжение вредного для русской нации.

Официальная идеология Советского Союза провозглашала интернационализм — равенство наций. Как оно было на самом деле?

Многие справедливо указывают на то, что многие нерусские национальности жили за счет русских. Другие указывают на то, что у русских de facto была официальная роль «старшего брата». На что получают возражения, что эта роль подразумевает руководство, а не подставление шеи для езды. И так далее.

Общее, что есть у обоих категорий выступающих, — это восприятие национальной политики как некоей догмы. Мол, у СССР был такой-то подход, и точка. Остальное — отклонения либо маскировка.

Не смешно, господа и товарищи.

Искусство дипломатии всегда сводилось и будет сводиться к тому, чтобы говорить «какая хорошая собачка», пока не найдется дубинка побольше.

Иосиф Виссарионович был гениальным политиком, и исходил из действительности, а не из догм коммунизма (что обожали делать троцкисты).

Кроме того, человек не может сразу знать всё — чтобы делать адекватные выводы, он должен изучить вопрос. Обстоятельства в России в начале XX века сложились так, что учиться приходилось на ходу. Так сказать, по-ленински проверяю теорию практикой.

Поэтому отношение к национальному вопросу требуется изучать именно в плане «кто сказал», «при каких обстоятельствах» и «чего хотел добиться».

Изучая национальный вопрос времен Сталина, я сталкивался лишь с подходом «за/против», но ни разу не встречал непредвзятого исследования. Что ж, попробую написать эту работу именно так. Насколько получится — судить вам; со своей же стороны я прекрасно понимаю, что могу быть предвзят, и поэтому — смотрите на факты, а выводы делайте самостоятельно и уже потом сравнивайте с моими.

Но для начала надо затронуть несколько общих вопросов.

Важность вопроса

Национальный вопрос крайне важен в настоящем вовсе не потому, что-де «русских обижают». Так может считать обыватель, но не мыслитель.

Дело в том, что происходящее сейчас в мире имеет причиной не чьё-то желание (это лишь повод либо «запал»), а вполне объективные, научные процессы, исходящие из этнических отличий. Обратите внимание: суть не в государствах, а в нациях, этносах.

Об этом аккуратно пытался намекнуть ещё Хаусхофер, сейчас же ситуация наглядна.

А.Н. Севастьянов, подходя к вопросу с научной точки зрения, пишет:

«Мы против любых предрассудков вообще, среди которых антирасовые есть наихудшие. Ибо они, мало того что антинаучны и базируются лишь на невежестве и злом умысле отдельных лиц, но крайне вредны для поддавшихся им народов. Это поистине болезнь, привитая нам, не только стойкая и заразная (благодаря массовым кампаниям промывания мозгов), но и смертельно опасная.

Мы делаем все, что в наших силах, чтобы справиться с этой болезнью и избавить от вредных предрассудков для начала хотя бы свой русский народ».

«Наука этнополитика ни в СССР, ни в современной России никогда не изучалась и не преподавалась. По этнополитике не читается курсов лекций, нет учебников, методических пособий, хрестоматий. В результате во внешней и внутренней политике России провал следует за провалом, ошибка за ошибкой — ибо наверху сидят люди, не знакомые с азами этнополитики, не учившие её законов, не пользующиеся её правилами.

Когда мы, поколение 40-50-летних, ходили в школы и вузы, в моде был марксизм, политэкономия. Нам насаждалось политэкономическое мышление, считалось, что экономика все определяет, а политика — лишь “концентрированное выражение экономики”. Все и вся объяснялось с этой точки зрения. Ленин утверждал, что нации есть “буржуазная выдумка”, и даже мудрый Сталин, давая определение нации, ставшее на десятилетия хрестоматийным, умудрился опустить в нем самый главный, конструирующий признак нации: общность происхождения (об этом — чуть позже. — А.Б.). Политбюро ЦК КПСС сознательно закрывало глаза на этнополитические конфликты в стране, желая видеть вокруг лишь тишь, гладь и божью благодать, и в результате прозевало необратимые тектонические процессы, разрушившие страну.

Распад СССР ярко продемонстрировал всю примитивность политэкономической концепции. Огромное государство распалось вопреки ясно выраженной на референдуме установке большинства населения».

Обратите внимание: как только обанкротилась политэкономия как «главное обоснование политики», на смену тут же пришла некая «геополитика». С её помощью пытаются объяснять происходящее в стране и мире.

Что угодно — лишь бы не учитывать научные, естественные отличия между национальностями.

А.Н. Севастьянов метко заметил по поводу «геополитики», что горы не воюют друг с другом и моря не предъявляют друг другу претензий. Это все делают люди, и географическое положение народов есть лишь один из факторов, в некоторой степени определяющих их поведение. И что сказать в таком случае о народах, подобных русскому, проживающему на множестве ландшафтов, имеющем на своей территории и океанические побережья, и равнины, и горы?

У нас есть нагляднейший, хотя и горький, опыт: распад Советского Союза и сеть военных конфликтов, покрывших значительную часть мира и носящих отчетливо этнический характер. Именно они показали с величайшей убедительностью, что геополитика — это, в сущности, лишь проекция этнополитики на географическую карту.

Субъектом истории вообще являются этносы. Не цари и герои, как считал Карлейль, и не «народные массы», как полагает марксизм, и, тем более, не «классовая борьба» движут историю. Именно человеческие племена, этносы воюют, конфликтуют и вообще взаимоотносятся с тех пор, как существует человек. Именно эти взаимоотношения, выстроенные в хронологическом порядке, и составляют историю человечества.

Без понимания этих закономерностей в современной политике делать нечего.

Специфические этнополитические знания необходимы на каждом шагу любому политику и государственному деятелю.

Именно последовательное игнорирование этнических факторов привело Россию к нынешней ситуации, близкой к катастрофической.

Соглашусь с тезисами Севастьянова, который подробно изучал национальный вопрос с научной точки зрения:

«Главный вопрос историософии — о субъекте истории — я решаю для себя в традиции истмата. Историю творят не боги, а люди. Именно количеством и качеством людей (во всех стратах общества) определяется ход событий, в том числе мировых. Поэтому ни концепция божественного провидения, которую я отвергаю целиком, ни концепция истории как реализованного заговора (глобального или локального, или цепочки заговоров), которую я принимаю с такими ограничениями, которые её почти уничтожают, не обладают в моих глазах обаянием Истины.

Первая концепция в принципе неверифицируема (непроверяема) и потому просто не достойна серьезного обсуждения.

Вторая концепция возвращает нас к тезису об определяющей роли человеческого материала, его количественных и качественных характеристик, включая сюда как группы заговорщиков (закулисных руководителей, манипуляторов), так и группы физических деятелей (вольных или невольных исполнителей, манипулируемых). Эта теория интересна, она оперирует богатой фактурой и способна увлечь, но не позволяет вскрыть действительные исторические закономерности и оставляет больше вопросов, чем ответов. Заговор — лишь одна из причин событий, притом наиболее поверхностная. Можно сказать, что в каждый исторический момент в каждом обществе сосуществуют разнонаправленные заговоры, но побеждают и сбываются только те из них, которые исходят из наиболее глубокого понимания объективной действительности и законов общественной жизни, не говоря уж о тех случаях, когда блистательные замыслы срываются из-за дефектного человеческого материала. Таким образом, “социальные инженеры и конструкторы” (если так, для сравнения, назвать заговорщиков) всецело зависят от “социального материала” и “социального сопромата”, т. е. объективных свойств общества. Для того, чтобы понять, почему удается именно тот, а не иной заговор, как и для того, чтобы самим сконструировать успешный заговор, мы должны проникнуть в суть тех данностей и законов, на которые он опирается. Ибо именно в них — первичная основа событий. И в первую очередь, необходимо расследовать социологическую картину общества в её динамике. В этом — ключ».

Оглянитесь на XX-й век! Вся его история говорит о том, что история — это следствие именно межнациональных конфликтов. В первую очередь это выразилось в двух мировых и многочисленных региональных войнах, в колониальных и антиколониальных войнах и революциях.

Обратите внимание на факт союза между странами с противоборствующими общественными системами: Англии, США и СССР — против Германии. Это ясно указывает именно на национальный, а не классовый характер самой грандиозной из войн.

Позже крах СССР и блока стран Варшавского договора не менее наглядно показала несостоятельность концепции классовой борьбы как движущей силы истории: се происходило «по национальностям», а не «по классовым противоречиям».

В начале ХХ века национальных государств было немногим более 50, сейчас — свыше 200. Трудно представить себе более ярко выраженную и более самоочевидную тенденцию.

XXI век — век ещё более ожесточенных этнических и расовых битв. Эти битвы могут быть как «горячими», так и «холодными», но последствия у них одинаковы. На весах истории лежат сегодня уже судьбы всех без исключения рас, народов, стран и континентов.

Политик, игнорирующий этнический фактор, — преступник перед своим народом.

Процитирую А.Н. Севастьянова на тему важности вопроса для внутренней политики:

«…негативные последствия так называемых реформ и крушения СССР быстро заставили меня сделать неизбежный вывод о проигранной нами Третьей мировой войне, которая, будучи “холодной”, привела к весьма “горячим” последствиям. Трагические события конца 80-х — начала 90-х очень скоро обнажили свою этнополитическую природу. Я не только отчетливо увидел, но и всем сердцем почувствовал, ведя многолетнюю “битву” за трофейные культурные ценности, что Запад (весь без исключения), объятиям которого мы с восхитительным идиотизмом доверились, по-прежнему не считает русских за людей, относится к нам с позиций цивилизационного антагонизма в полном соответствии с концепцией Хантингтона. А между тем оплеухи, которые русским как нации стали раздавать “братские народы СССР” и страны-участницы Варшавского договора, одну хлеще другой, показали мне со всей очевидностью, что враждебное национальное отношение к моему народу свойственно не только “цивилизационно далеким” от нас сильным народам мира сего, но и народам, подобно шакалам, норовящим куснуть приболевшего льва, в том числе весьма “цивилизационно близким”, таким, как болгары, молдаване и украинцы.

Мало того, я, как и очень многие мои соотечественники, вдруг разглядел, что национальный состав России сам по себе тоже чреват конфликтами, которые ветхие старцы из Политбюро упорно отказывались замечать, желая видеть вокруг себя “единый советский народ” и “социально однородное общество”. Внезапно обнаружилось, что татары, башкиры, якуты, адыги, не говоря уж о чеченцах и ингушах, издавна таили на дне души далеко не родственные чувства к “старшему брату”, и теперь, когда этот брат остался без сил, без государственной опоры, преданный всеми вовне и внутри страны, оболганный, обобранный, ошарашенный тотальным предательством, не способный даже себя как следует накормить, обучить, трудоустроить и защитить, они не постеснялись оные чувства обнажить.

Проживая в сонном царстве (СССР), мы на какое-то время и впрямь вообразили, что все народы — братья; что казах, вайнах, грузин, украинец, прибалт — брат нам, русским. Но все названные и многие неназванные народы очень быстро, доходчиво и убедительно объяснили нам, что это — вовсе не так. И разубедить им нас будет теперь уже невозможно».

Времена застоя

То, что в настоящее время правительство ведет отчетливую антирусскую политику — наглядно видно. А вот антирусская политика послесталинского периода СССР, хотя и не была секретом, была видна не всем. Приведу некоторые факты (используются статья Г.И.Литвиновой «К вопросу о национальной политике», написанная ещё в середине 80-х и запрещенная тогда к публикации).

Перспективы развития Союза ССР как единого многонационального государства требовали соблюдения конституционного принципа равенства наций, устранения помех на пути интернационализации государства и общества (этот вопрос мы разберем позднее). Льготы и преимущества, предоставленные ранее отдельным народам для обеспечения темпов их развития, позволили в невиданно короткие сроки решить задачу фактического равенства наций. Приблизительно к концу 30-х годов надобность в льготах отпала. Их дальнейшее сохранение начало преобразовываться в новое фактическое неравенство: ранее отсталые народы стали перегонять народы, оказывающие им помощь.

Обратите внимание: ситуация полностью аналогична ситуации, например, с неграми в Штатах: попытки покончить с дискриминацией привели к антидискриминации, преимуществу негров перед белыми.

По итогам переписи населения 1979 г. среди наций, отличающихся низкими (ниже общесоюзных) показателями обеспеченности занятого населения специалистами высшей квалификации оказались русские, белоруссы и народы Прибалтики, имевшие до революции самые высокие показатели грамотности. А среди народов, имеющих наивысшие показатели, — народы Закавказья и Средней Азии, отличавшиеся до революции крайне низкими показателями грамотности. Самыми низкими эти показатели оказались в экономических районах, расположенных на территории РСФСР: Западно-Сибирском, Восточно-Сибирском, Уральском, Волго-Вятском, Центрально-Черноземном, Поволжском.

Эти районы высокопромышленной и топливно-энергетической значимости ныне обеспечены специалистами высшей квалификации в 3-5 раз ниже, чем Грузинской ССР.

В 1973 г. среди научных работников СССР самую низкую квалификацию имели русские и белорусы. У них был самый низкий процент лиц, имеющих ученую степень. На 100 научных работников было аспирантов: среди русских — 9.7 человека; белорусов — 13.4; туркмен — 26.2; киргизов — 23.8.
Как думаете, было ли это связано с тем, что славяне как-то резко поглупели, азиаты же стремительно развились, компенсируя века безграмотности?

Нет, не верится как-то. Ученые не могут существовать в вакууме, наука — это пирамида, гениальная верхушка которой опирается на множество рядовых ученых, занимающихся рутиной (этого, кстати, не понимают те, кто кричит о «разгадывании кроссвордов в НИИ при СССР). А рядовые ученые опираются на лаборантов, студентов и так далее. При этом грамотность можно приобрести в школе, но на уровне дрессировки; по-настоящему грамотный человек учится читать до школы, в семье — вследствие естественной тяги к знаниям.

У славянских и других народов белой расы такая база была. У других — нет, неграмотность была среди куда большего процента населения, а некоторый национальности даже не имели письменности для своего языка.

Так что количество «ученых» и их квалификацию хорошо описывает старый анекдот:

— Гоги, ты свой диплом за сколько купил?

— Дорогой, зачем обижаешь? Почему сразу «купил»? Подарили!

Подтверждает такой вывод и тот факт, что во всех союзных республиках, исключая РСФСР, удельный вес коренной нации в составе студентов, аспирантов, научных и руководящих работников, высших органов власти и управления выше, чем в составе населения, в то время как в составе промышленного рабочего класса он, как правило, ниже. Перепись населения 1979 г. зафиксировала удивительный феномен: процент лиц с высшим образованием у таджиков, проживающих на территории «своей» республики в два раза выше, чем у таджиков, проживающих в соседней Узбекской ССР, хотя там они также являются коренным населением, но как бы «второсортным» коренным для Узбекистана. В аналогичном положении оказались и некоторые другие нации.

Какая тут наука? Просто национальное единство — свои тянут к себе своих. Не просто близких родственников, так называемое «кумовство» тут не при чем, — а именно по национальному признаку.

Чисто экономическое неравенство: в течение десятилетий создавались льготные условия для опережающих темпов социально-экономического развития ранее отсталых наций в рамках соответствующей национальной государственности. Так в 50-е годы доходы колхозников Узбекской ССР были в 9 раз выше, чем в РСФСР, а стоимость валового сбора продуктов растениеводства за 1 трудодень по закупочным ценам в Нечерноземной зоне оценивалась в 10 раз ниже, чем в Узбекской ССР и в 15 раз ниже, чем в Грузинской ССР.

Значительная часть создаваемого русским народом валового продукта и национального дохода постоянно перераспределялось в ранее отсталые национальные районы, обеспечивая в них опережающие темпы роста капиталовложений и социально-экономического развития.

Темпы же социально-экономического развития РСФСР, а в её рамках русской нации, русских областей стабильно оставались ниже общесоюзных, даже после того, как проблема фактического равенства была решена.

Законы о бюджетах и в 80-е года создавали наиболее льготный бюджетный режим для республик Закавказья, Казахстана, Средней Азии. Помимо высокого (до 100%) отчисления в бюджеты этих республик от налога с оборота — основного источника бюджетных поступлений — эти республики, как правило, получали в свой бюджет все 100% подоходного налога с населения, тогда как РСФСР никогда не получала более 50%, не говоря уже о том, что эта республика никогда не пользовалась дотациями из общесоюзного бюджета. Хотя в РСФСР самая высокая нагрузка посевных площадей на 1 занятого колхозника и самое большое количество отработанных в году человеко-дней, доходы колхозников здесь сравнительно низкие, почти в 2 раза ниже, чем в Таджикской ССР, где земельная нагрузка пашни на одного колхозника в 8 раз ниже, чем в РСФСР.

Замечу, что подобная политика продолжается и сейчас — поинтересуйтесь дотационными регионами в РФ и посмотрите на проценты дотаций.

Еще одна тенденция, которая отнюдь не улучшилась с 80-х годов: у русского народа существенно ограничены возможности реализации политических прав, по сравнению с нерусскими народами.

Так, составляя в 1980 г. более половины взрослого населения страны и более 60% промышленного рабочего класса, русские составляли всего лишь 26% депутатов Верховных Советов союзных республик, 35% — депутатов Верховных Советов автономных республик и 45% — среди депутатов местных советов. Таким образом, русские представлены в высших органах власти в два раза ниже, чем в промышленном рабочем классе, что противоречит положению о ведущей роли промышленного рабочего класса.

Сейчас все гораздо хуже: посмотрите на национальный состав Думы или там какого-нибудь комитета по делам национальностей… Русские сейчас вообще не имеют никаких прав на правовом поле — не могут создавать свои организации официально, неофициально созданные — преследуются, причем не по закону, а по беспределу…

Таким образом, вывод однозначен: в послесталинский период в СССР курс «выравнивания возможностей и прав наций» переродился на курс паразитирование нерусский наций на русской.

Народ же в это время зачитывался самиздатом интеллигентщины на тему «против государства», но никак не «за русский народ». На тему русского национализма было вето с двух сторон: как со стороны государства, так и со стороны диссидентов. Что, кстати, наглядно показывает разрушительный характер диссидентшины: самоцелью у них была лишь деструкция государства, а отнюдь не сильная России и благоденствие нации.

Больше на это время мы отвлекаться не будем, разговор пойдет исключительно о времени, когда жил и действовал Сталин.

Классовый вопрос

Говоря о национальном вопросе, нельзя забывать, что в СССР во главе угла был поставлен именно классовый вопрос.

Роковая ошибка — приоритет экономики над идеологией. Всё должно быть наоборот: именно идеология говорит «как и что надо», дело же экономистов — создать работающую модель денежно-хозяйственный отношений, позволяющую оптимизировать производство и т.д. Наглядно: не было бы ссудного процента как понятия, не было бы мирового кризиса сейчас. Или был бы — но не для России (если бы экономика РФ не была бы так тесно связана с экономикой США, а правительство бы радело о своей стране).

Интересный факт: обе особо опасные идеологии — как марксизм, так и либерализм — исходят именно из экономики, причем из капиталистической модели. Причём с обоих сторон идет схожая суггестия: мол, если не наш подход, то всенепременно противоположный. Всегда «если не свободный рынок, либерализм и т.п.» — то «опасность коммунизма»; если не «вперед, в светлое будущее, к коммунизму!» — то «иначе будет людоедский капитализм». А почему, скажите на милость, пропагандисты обоих антагонистичных (казалось бы) идеологий умалчивают о национал-социализме, при этом пытаясь социализм представить исключительно как «переходную стадию к коммунизму», а национализм — всенепременно буржуазным?

Именно потому, что используется стандартный прием: «они ещё будут нас учить делать гешефт» — ставится ложный выбор из фиксированных альтернатив, когда надо уйти в сторону: если вы не за красное, значит, за круглое!

(Интересен тот факт, что наиболее последовательными пропагандистами как либерализма, так и марксизма, являются евреи; но не будем отвлекаться).

Александр Панарин пишет в книге «Правда железного занавеса» (М., Алгоритм, 2006):

«С позиций коммунистической идеологии русский народ — это в первую очередь рабочий народ, трудящиеся. Это дает несомненные преимущества со стороны социального принципа (социальной справедливости), но обедняет по не менее важным гуманитарным критериям культурной идентичности. Рабочий, пролетарий, трудящийся, — это определенная социально-экономическая, классовая абстракция марксизма, оставляющая в стороне связи человека с родной природой, родной историей, родной культурой. Трудящийся пролетарий живет в природно и культурно нейтральном, обезличенном пространстве, что таит в себе опаснейшие ловушки и подвохи. Вместо того, чтобы выступать главным антиподом буржуа как носителя культурно обескачествленного, количественного принципа существования, пролетарий оказывается сам тотально отстраненным от всего качественно определенного. Последовав за буржуа в новое транснациональное пространство чисто экономических отношений, он обрек себя за ценностную зависимость от своего классового антагониста.

В самом деле, если родной природы, родной истории не существует, а есть только количественно измеримое (в показателях уровня жизни) социально-экономическое положение, то сознанию. нашего трудящегося не спастись от буржуазной пропаганды, свидетельствующей, что на Западе живут лучше. Тогда и отцы, и дети неизбежно станут западниками.

Отцы — это пролетарские материалисты, привыкшие оценивать жизнь по экономическим критериям, признают материальные преимущества Запада.

Дети, эти новые фрейдисты, оценивающие свой статус по критериям эмансипаторской морали, найдут, что на Западе живут свободнее, без понуканий аскетической идеологии.

Этот западнический консенсус отцов и детей и подготовил сдачу социализма в конце 80-х».

Ложная идея классовой борьбы как единственной движущей силе истории довлела над Россией практически весь XX век — и это имело весьма негативные последствия.

«Классовая борьба вторична по отношению к борьбе этносов. Этнические войны появились с появлением человека и сопровождают всю его историю. Сам класс рабов (родоначальник классовой борьбы) появился благодаря этническим войнам; и восстания рабов были, вместе с тем, восстаниями иноплеменных по отношению к этносу-рабовладельцу масс, то есть — продолжением и разновидностью всё тех же этнических войн. Развившись со временем в некоторых (не всех) цивилизационных системах в одну из главных движущих сил истории, классовая борьба, тем не менее, сохраняет свое вторичное и подчиненное положение по отношению к борьбе этносов, в том числе наций и рас». — А.Н. Севастьянов

Субъект истории — не классы, а народы, этносы. Их физические и духовные потребности поднимают массы и сподвигают на достижение общих целей и задач. Их физические и духовные способности предоставляют (или не предоставляют) для этого средства, в том числе царям и заговорщикам. Любой заметный след в истории — это след, оставленный этносами: их военные подвиги, их памятники культуры.

Для справедливости замечу, что это сейчас нам хорошо говорить — из своего времени. Сейчас мы не только знаем последствия этой роковой ошибки, но и обладаем знанием психологии, социологии и т.д. на современном уровне.

Во времена же Сталина эти общественные науки были развиты… куда точнее — не развиты вообще. Если в послесталинский период изучение национальных и расовых особенностей de facto запрещалось (как и в современном мире в т.н. «развитых странах»), то при Иосифе Виссарионовиче действительно не было научной базы, а в психологии господствовала идея «научения» в противоположность врожденному, что совпадало с чаяниями построения «новой общности — советского народа».

Создание человека нового типа

При анализе реалий того времени нельзя забывать наличие хотя и ошибочной, но действительно великой идеи — создании человека нового типа.

Не секрет, что большинство людей — обыватели. Которым, честно говоря, ничего не надо, кроме тихого мещанского счастья, соответствующего нижнему уровню пирамиды Маслоу. «Моя хата с краю», «своя рубашка ближе к телу» — вот их лозунги.

Им не нужно развитие; более того — они его опасаются. «Как бы чего не вышло» — ещё один их девиз.

Есть другие, меньшинство. Я не согласен с теорией Гумилева, но у него есть удачный термин: пассионарии. Те, которые двигают историю вперед.

Сверхзадачей Сталина было увеличение процента пассионариев в обществе — именно это способствовало развитию страны, а, следовательно, в конечном счете, — и благосостоянию народа.

Я не буду высказываться на тему «а что было бы, если мечта осуществилась, и все народы, проживающие на территории СССР, объединились бы в единую дружную семью». Во-первых, история не имеет сослагательного наклонения. Во-вторых, я-то разбираюсь в психологии, социологии и истории, чтобы понимать, что это невозможно.

Для понимания хода исторических событий важно понимать: глупо заявлять, что во времена Сталина «в СССР жил «не русский, украинский, белорусский, татарский, узбекский, а советский народ», как это любят делать апологеты концепции «СССР — это ”совок”». Большинство населения страны родилось и духовно сформировалось ещё до революции. Это относится и к русским, чье национальное сознание невозможно было враз, по команде сверху, переменить с русского на «советское».

Такое удалось сделать (и то не до конца) лишь после того, как сменилось 2–3 поколения, к началу 1970-х гг., что и отразилось в знаменитой брежневской концепции «советский народ — новая историческая общность людей». Семидесятые — вот эпоха массового явления «совка». Переносить это явление в 1930-1940-е гг. есть не только анахронизм, но и клевета на русский народ. В особенности, когда речь идет о русской армии-победительнице, её солдатах и офицерах (всего в годы войны было призвано 34,5 млн. чел.), её высшем командном составе, практически полностью состоявшем из лиц, получивших свои первые звания и боевой опыт ещё в Первую мировую войну. Это Жуков с Рокоссовским или Василевский с Шапошниковым, что ли, были «совками»?! Смешно и глупо. Менее всего подходит это словечко и к Сталину, и к его окружению, в т. ч. военному и партийному.

Сталин создавал «единый советский народ» — это факт. Да, сейчас, оглядываясь назад, мы видим, что это было ошибкой. Пожалуй, самой главной ошибкой того времени. Но, помимо недостатка знаний психологии, этологии, социологии и пр., у Сталина не было другого выхода: марксизм-ленинизм требовал интернационализма, а остаться без идеологии, отринув его без замены, было смерти подобно.

Сталин модернизировал этот самый марксизм как только мог, приспосабливая его к тому, что требовалось для укрепления страны. Троцкисты же наоборот — требовали сжечь русских в пламени революционного костра ради коммунизма во всем мире. Кстати, поинтересуйтесь, сколько ресурсов Страны Советов уходило на поддержку Интернационала, пока Сталин не послал паразитов куда подальше.

История не только не имеет сослагательного наклонения, у неё есть и главный закон: если нечто не развивается, оно деградирует.

Можно развиваться «не туда», даже заходить в тупики — и выбираться из них. Но, если государство или нация устраивается почить на лаврах, заработанных предками, она успокаивается и начинает тихо разлагаться и деградировать.

Оккультисты говорят, что в природе есть лишь две реакции: горение и гниение. Очень верная метафора.

Современный мир, направленный на удовлетворение потребностей, которые В. Пелевин метко назвал «ротожопием» (есть и срать — как в прямом, так и в переносном смысле), являет собой нагляднейший пример гниения. Просто выпускается очень много дезодорантов и прочего парфюма, поэтому на первый взгляд смрад разложения не заметен.

Для мира, направленного на развитие, действительно требуются люди нового типа. Свободные творцы, а не мещане. Именно этому способствует патерналистская позиция социализма: для того, чтобы индивид мог свободно творить, он должен заниматься любимым делом, а не быть вынужденным зарабатывать на жизнь; а для этого основные жизненные потребности должны удовлетворяться, можно сказать, автоматически. Конечно, в этом случае большинство будет получать означенные блага «ни за что» (но тут надо учесть, что массовость означает дешивизну), но это компенсируется тем, что любой сколь-нибудь выдающийся ум всенепременно получит возможность развития.

Вопрос отхода от общечеловеческого, развития до пассионарного сверхчеловека актуален и сейчас.

Но сейчас, вооруженные знаниями психологии и истории, мы понимаем, что нация первична, государство — вторично.

Если государствообразующая нация здорова, демографически увеличивается, ментально и психически развивается, что имеет следствием научный и технический процесс — будет и сильное государство. De facto автоматически, без особых усилий для этого.

Если же нет такой нации — то государства ничем не спасти, оно обречено. Вероятно, вскоре мы будем наблюдать грандиозный эксперимент: сохранился ли в белых американцах тот дух White Anglo-Saxon Protestant, который позволил завоевать Дикий Запад и завоевать полконтинента, количественно начиная с экипажа «Mayаflower».

Обратите внимание: Америка имеет шанс сохраниться как государство лишь в том случае, если белые возьмут власть в свои руки и покончат с так называемой политкорректностью — «положительной дискриминацией» к цветным от черных до голубых. А ежели она развалится на отдельные штаты и т.п., то разделение пройдет именно по национальному признаку. Уже сейчас в некоторых штатах черных больше, чем белых, а в некоторых мексиканский язык практически считается вторым государственным.

Если же государственная власть не соответствует национальной ситуации, эта власть обречена. Конечно, она может долгое время цепляться за свои привилегии, преследовать националистов, которые хотят видеть свою нацию и страну великой, но жернова истории неумолимы. Весь XX век является переходным от межимпериалистических войн к национальным — и мы живем именно в это время.

Я согласен с Севастьяновым (прошу меня извинить за частое его цитирование во вступительных параграфах: мы во многом сходимся, и, если уж Александр Никитич написал — а пишет он отлично — то процитировать удобнее, чем избегать этого «из принципа»):

«Применительно к нашей жизни это означает: если мы хотим видеть Россию единой, великой и могучей — наша главная забота должна быть о единстве, величии (в том числе обязательно — количественном!) и могуществе русской нации. В этом — основа основ. Здесь недопустимы ни путаница понятий, ни отступление от принципов, ни подмена приоритетов.

Тем же, кто воспитан в понятиях “советского народа”, кто пытается трансформировать эти понятия в “российскую нацию”, надо преодолевать архаизм и непоследовательность своего мышления.

Россия — не СССР. Русские — не “россияне”.

Это — навсегда».

Курс на становление homo novus объясняет и трагедию русского народа в процессе «перестройки» и позже. А.Кочетов, «Национализм больших и малых наций»:

«Русское общество стало заложником, если так можно выразиться, своего “наднационального” уровня развития. Русские вовсе не уступают, как принято сейчас считать, кавказцам и азиатам, тихой сапой захватывающим ныне наши исконные земли, в жизнеспособности и жизнестойкости. Пора бы вообще прекратить разговоры о том, что мы не сохранили каких-то национальных традиций и родовой сплоченности, ибо национальные традиции, по большому счету, полностью убить невозможно: пока жив сам народ, они живы на уровне подсознания и они обязательно возродятся, особенно — в годину суровых испытаний. Во всяком случае, у той части русского народа, которая избежала деградации (а по-настоящему суровые испытания для нас ещё вовсе не наступили). А родовая, клановая сплоченность — как раз “атрибут” примитивной, недоразвитой нации.

Русское общество как раз и стало жертвой этого примитивизма традиционного азиатско-кавказского уклада, оказавшись не в состоянии ему противостоять. Простейший вирус запросто убивает сложный организм, а самую “навороченную”, наиполезнейшую электронику с огромными возможностями можно вдребезги разбить обыкновенной кувалдой. Русские за свою историю, особенно — за последний век, сумели подняться над своей национальностью, над своим национальным эгоизмом и узконациональными интересами, и превратились в строительный материал для общества будущего, где национальные интересы стали бы вообще понятием устаревшим. “Советским народом” стали при СССР именно русские, в то время, как чечены остались чеченами, калмыки — калмыками, татары — татарами, а евреи… ну, им сам их бог велел. Да, русские при этом очень многого лишились, причем как раз того, что сейчас помогло бы им выжить и даже сохранить свое влияние на огромных пространствах бывшего СССР. Проводившаяся все годы советской власти политика “пролетарского интернационализма” лишила русских чувства национальной самоидентификации, национальной сплоченности, национальных и даже родственных связей, разрушила вообще традиционное мировосприятие русского человека, что сейчас сказывается пагубнейшим образом. Кроме того, все эти годы целенаправленно уничтожался именно русский, славянский культурный пласт. Но, как бы то ни было, Россия–СССР за эти 80 лет достигла пика своего могущества за всю свою известную историю, а русские за это время, хорошо это или плохо, но превратились в качественно новую общность… основу для создания совершенно нового мира. Если хотите — для глобализации на основе настоящих, а не господствующих сейчас семитских ценностей, имеющих в своей основе безмерное потребление материальных благ и обогащение любыми средствами, отрицание таких фундаментальных человеческих понятий, как честь, совесть, общественный долг.

Но — взлет суперцивилизации — СССР был насильственно прерван, и русские, не выполнив своей миссии, оказались не в силах выжить в тех примитивных условиях “дикого рынка” и “пещерного капитализма”, в которых ныне оказались благодаря стараниям победителей в “холодной войне”. И потому сейчас медленно умирают. В примитивных условиях вообще могут выживать только примитивные организмы и примитивные общества.

Те, кому сейчас 30-35 лет, и кто постарше, наверняка помнят, о чем мы тогда мечтали, каким видели не такое уж отдаленное наше будущее (начало XXI века, в котором мы как раз сейчас живем). О чем писатели-фантасты писали тогда в своих произведениях, а кинорежиссеры снимали фильмы. Мы видели общество, свободное от пороков. Мы видели созидательный порыв всего человечества, направленный на освоение космического пространства, открытие новых источников энергии, раскрытие тайн вселенной, овладение новыми знаниями. И мы уж точно не предполагали, что в совсем недалеком будущем увидим такую гниль, такую мерзость и такие пороки, о существовании которых раньше и не подозревали. Мы не предполагали, что весь научно-технический прогресс сведется к бесконечному совершенствованию стиральных машин, утюгов и унитазов, а главной добродетелью “глобализированного” общества станет терпимость к цветным, извращенцам и наркоманам».

Русские фашисты с неожиданной стороны

Не все знают, что «русские фашисты» — это не относительно свежий термин нечистоплотных журналистов, но действительно была такая партия — в среде русских эмигрантов, в Харбине.

Но даже из тех, кто это знает, мало кто в курсе письма их руководителя Константина Родзаевского И.В. Сталину. Оно заслуживает того, чтобы его процитировать целиком; но это — все же газета, а не книга, так что процитирую в сокращении.

 

Вождю народов,

Председателю Совета Народных Комиссаров СССР,

Генералиссимусу Красной Армии

Иосифу Виссарионовичу Сталину.

 

Каждый рабочий, каждый колхозник может обратиться с письмом к Вождю русского народа — Вождю народов Советского Союза — товарищу И.В. Сталину. Может быть, это будет позволено и мне, российскому эмигранту, 20 лет своей жизни убившему на борьбу, казавшуюся мне и тем, кто шел за мной, борьбой за освобождение и возрождение нашей Родины — России.

Я хочу объяснить мотивы существования и деятельности так называемого Российского фашистского союза и найти понимание мучительной драмы российской эмиграции. Поэтому это письмо имеет не столько личное значение, сколько пытается наметить выход из тупика многим и многим русским людям, стремящимся принести посильную пользу Родине.

…В коммунизме для нас неприемлем тогда был интернационализм, понимаемый как презрение к России и русским, отрицание русского народа,..

Мы выдумали образ будущей — новой России, в которой не будет эксплуатации человека ни человеком, ни государством: ни капиталистов, ни коммунистов. «Не назад к капитализму, а вперед к фашизму», — кричали мы, вкладывая в слово «фашизм» совершенно произвольное толкование, не имеющее ничего общего ни с итальянским фашизмом, ни с германским национал-социализмом. В основу нашей программы мы поместили идеал свободно выбранных советов, опирающихся на объединение всего народонаселения в профессиональные и производственные национальные союзы. В своей книге «Государство российской нации», в 1941 г., я попытался набросать конкретный план этой утопической Новой России, как мы её себе представляли: Национальные Советы и ведущая Национальная партия. Мы не замечали тогда, что функции национальной партии в настоящее время в России, ставшей СССР, осуществляет ВКП(б) и что Советы по мере роста новой, молодой русской интеллигенции становятся все более и более национальными, так что мифическое «Государство российской нации» и есть в сущности Союз Советских Социалистических Республик.

Лишенные правильной информации и дезинформируемые со всех сторон, мы не замечали, что в СССР шла не эволюция, не сдвиги, а более глубокий и жизненный процесс — процесс углубления революции, включавший в себя все лучшие стремления человеческого естества. Не замечали мы, что этот органический и стихийный процесс тесно связан с направляющим гением И.В. Сталина, с организованной ролью Сталинской партии, с усиливающимся значением Российской Красной Армии.

…Сталинизм, примирив коммунизм с религией, примирил коммунизм и с нацией. Становилось ясно, что патриотизм и национализм, бывшие орудиями прежних господствующих классов, стали мощной силой побеждающего пролетариата.

Но долгое время нас смущал еврейский вопрос. В Харбине еврейские капиталисты ставили рекорды спекуляции и эксплуататорского отношения к трудящемуся люду. Евреи всех подданств, как СССР, так и буржуазных стран, составляли одну еврейскую общину, работавшую в интересах своего класса и своей нации — международной и внутренней по отношению ко всем другим народам еврейской нации. У нас не было расового подхода к евреям, но, изучив историю еврейства, мы пришли к выводу, что еврейская религия, внушающая каждому еврею мысль о божественном избранничестве, о том, что только евреи — люди, а все остальные лишь «человекообразные твари» — этот звериный талмудизм превращает каждого еврея в антисоциального врага каждой самобытной нации.

Коммунизм в виде марксизма казался нам одним из орудий мирового еврейского капитала по захвату власти над миром и, предубежденные, мы выискивали в составе правящих органов СССР еврейские фамилии, доказывающие, что наша страна как бы оккупирована мировым еврейством. Только недавно мы пришли к выводу, что именно мировая социальная революция, лишая еврейских капиталистов наряду со всеми прочими средств и орудий производства, финансового капитала, одна может радикально и в общих интересах разрешить еврейский вопрос, как и многие другие невыносимые противоречия старого мира. Вместе с тем мы обнаружили, что еврейское влияние в СССР давно пошло на убыль.

Не сразу пришли мы к изложенным здесь выводам, ибо много сомнений, обманов, соблазнов и колебаний было на нашем пути. Ошибочно назвав свое национально-трудовое движение «фашистским», мы были вынуждены ассоциировать многие русские понятия с понятиями фашистских движений иностранных государств. Проживая за границей и связавшись с иностранными силами, мы сделались пленниками и рабами внешних врагов России.

… Но, выступая против коммунизма и ВКП(б), мы старались не выступать против Советского государства, хотя внушали себе, что СССР не Россия, а «тюрьма России», и мы всегда, везде и невзирая на все запреты с любовью говорили о Родине, о России, о великом русском народе. В нашей антикоммунистической работе мы исходили из ложного принципа, что «все средства хороши для освобождения России», что надо «освободить Родину от евреев через свержение советской власти любой ценой», — и этот страшный аморальный тактический принцип предопределил все ошибки и преступления практической деятельности Российского фашистского союза.

Мрачное заблуждение! Из любви к Родине действовать против Родины!

… Поэтому прошу всех членов организации, построенной на диктаторских принципах, не винить за германофильскую политику, ибо за неё по справедливости должен отвечать один я, лично и единолично. Не для самооправдания, а для объяснения я считаю нужным заявить, что моя прогерманская пропаганда была основана на абсолютной дезинформации. Все источники нашего осведомления, включая японцев и беженцев из СССР, уверяли нас, что «русский народ только и ждет внешнего толчка и что положение под игом евреев невыносимо». В то же время немецкие представители утверждали, что Гитлер не имеет никаких завоевательных планов в отношении России, что война скоро кончится учреждением Русского национального правительства и заключением почетного мира с Германией...

Я выпустил «Обращение к неизвестному вождю», в котором призывал сильные элементы внутри СССР для спасения государства и сохранения миллионов русских жизней, осужденных на гибель в войне, выдвинуть какого-нибудь Командарма «Икс», «Неизвестного вождя», способного свергнуть «еврейскую власть» и создать Новую Россию. Я не замечал тогда, что таким неизвестным вождем волею судьбы, своего гения и миллионов трудящихся масс становился вождь народов товарищ И. В. Сталин.
Сделав однажды эту страшную ошибку в войне Германии с СССР, мы не могли повторить её в войне СССР с Японией, начатой СССР явно за русские национальные интересы. Не сразу, а постепенно пришли мы к этим выводам, изложенным здесь. Но пришли и решили: сталинизм это как раз то самое, что мы ошибочно называли российским фашизмом: это — наш «российский фашизм», очищенный от крайностей, иллюзий и заблуждений.

И настоящее мое письмо — не только политическая исповедь, но и заявление о твердой решимости — идти отныне по настоящему русскому пути, по советскому пути, по пути, которым ведет народы Сталин, Советское правительство, сталинская партия, — куда бы этот путь меня не привел: к смерти, в концлагерь или к возможности новой работы.

Как блудные дети, накануне смерти нашедшие потерянную Родину-Мать, мы искренне и честно, открыто и откровенно, хотим примириться с Родиной, хотим, чтобы родные, наши русские люди и их вожди поняли бы, что вовсе не своекорыстные личные или классовые мотивы двигали нами, а пламенная любовь, любовь к Родине и к народу, национальное чувство и заблудившееся в противоречиях среды национальное сознание обрекли нас на упорный труд, на тяжелые жертвы, на беспросветные муки и жестокий тупик.

… Не отказываясь от своих идей, тем более, что эти идеи в некоторой части совпали с ведущими идеями Советского государства, и решительно отказываясь от прошедших 20 лет моей антисоветской жизни, я вверяю себя, своих близких, своих соратников, свою организацию в руки тех, кому народ наш вверил свои исторические судьбы в эти огневые решающие годы. Смерть без Родины, жизнь без Родины или работа против Родины — ад.

Мы хотим или умереть по приказу Родины или в любом месте делать для Родины любую работу. Мы хотим все силы отдать нашему народу и святому делу мира, всего мира через победу светлых сталинских идей.

Позвольте в заключение процитировать слова нашего эмигрантского поэта, адресованные к Матери-Родине: «Мы твое понесли на знаменах Имя. Без Тебя мы росли. — Выросли Твоими».

И дополнить их лозунгом, который сегодня звучит от Атлантического океана до Тихого, рождая надежду и радость в сердцах трудящихся всего света: Да здравствует Сталин, Вождь народов! Да здравствует непобедимая Российская Красная Армия, освободительница народов! Да здравствует Союз Советских Социалистических Республик — оплот народов! Да здравствует советская нация — Российская нация! Слава великому русскому народу! Слава России!

 

Вот такое интересное письмо.

Обратите внимание: идейный антикоммунист понимает — смотря на факты — что т.н. сталинизм, пусть и обходным путем, способствовал развитию русской нации и становлению сильной России.

Да, за счет русских; но, простите — другого ресурса не было. Иначе бы Гитлер захватил бы Россию.

Впрочем, вопрос «почему за русский счет и можно было бы этого избежать» мы подробно разберем в дальнейшем, а сейчас я, помимо Родзаевского, вспомню Устрялова, автора концепции «национал-большевизма», который в рамках «сменовехства» также воспевал большевиков как строителей государственности России (обратите внимание: практически все «белые» служили интересам какого-либо иностранного государства).

Мне могут возразить, что устремления как Роздаевского, так и Устрялова не оценили (скажем так).

Ладно, давайте посмотрим, как ситуация выглядела со стороны врага.

Этот нехороший Сталин

Друзья и союзники могут хвалить неискренне — или же искренне заблуждаясь.

Настоящая оценка деятельности идет от врагов. «Скажи мне, кто твой враг, и я скажу, кто ты».

Вот для примера достаточно стандартное обвинение со стороны интеллигенции. Н. Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма» писал:

«Всякой власти присущ инстинкт самосохранения, который может стать главной целью. Сталин — государственник восточного азиатского типа.

Сталинизм, то есть коммунизм периода строительства, перерождается незаметно в своеобразный русский фашизм. Ему присущи все особенности фашизма — тоталитарное государство, государственный капитализм, национализм, вождизм и, как базис, — милитаризованная молодежь. Ленин не был ещё диктатором в современном смысле слова. Сталин уже вождь-диктатор в современном фашистском смысле…».

Страшно, аж жуть.

Особенно милитаризированная молодежь — такая трагедия, что это явление существует, особенно с учетом дружелюбнейших стран-соседей…

Но от Бердяева, как и от всей плеяды так называемых «русских философов», конкретики дождаться трудно. Давайте лучше посмотрим на критика Иосифа Виссарионовича с типично марксистской фамилией — Исай Львович Абрамович. «Воспоминания и взгляды» в двух книгах.

Политические взгляды пламенного марксиста понятны из посвящения «Боевой группе студентов Московского института народного хозяйства имени Г.В. Плеханова,  боровшихся в рядах оппозиции, возглавленной Л.Д. Троцким, и погибших в тюрьмах и лагерях в эпоху сталинского террора».

Давайте внимательно изучим, какие же претензии есть к Сталину у троцкистов в плане национальной политики.

«Социал-демократическая партия должна всячески содействовать ассимиляции, слиянию наций. Такова принципиальная основа национальной политики Ленина.

“Марксизм непримирим с национализмом, — писал В.И. Ленин, — будь он самый “справедливый”, “чистенький”, тонкий и цивилизованный. Марксизм выдвигает на место всякого национализма — интернационализм, слияние всех наций в высшем единстве, которое растет на наших глазах с каждой верстой железной дороги, с каждым международным трестом, с каждым рабочим союзом». (том 24, стр. 131).

Обратите внимание: «всякого национализма». То есть — интернационализм против любого национализма и желает слияние всех наций в высшем единстве. Правда, несколько не понятно, что это значит конкретно — скажем, надо ли часть негров переселить за Полярный круг, а часть чукчей — к экватору, чтобы слияние было полноценнее?

Но Абрамович не отвлекается на этот важный вопрос и ему подобные, ему важнее иное.

«У Ленина выпячивался вопрос о великорусском шовинизме Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе и совершенно игнорировался вопрос о местном национализме, как не представляющийся актуальным и опасным для интересов пролетариата.

Сталин в одинаковой степени выпячивал обе опасности, чем отвлекал внимание партии от главной опасности.

“Но есть ещё фактор, — говорил он, — тормозящий объединение республик в один союз: это национализм в отдельных республиках... НЭП и связанный с ним частный капитал питают, взращивают национализм Грузинский, Азербайджанский, Узбекский и прочие. Антирусский национализм есть оборонительная форма, некоторая уродливая форма против национализма русского... Но беда в том, что в некоторых республиках этот национализм оборонительный превратился в наступательный”». (XII съезд, стр. 488-492).

Вот так — правильный, хороший Ленин выпячивал (что бы по этому поводу сказал бы Фрейд?) «великорусский шовинизм», а негодный, плохой Сталин напоминал и о других национализмах. Равноправия наций требовал, русский фашист!

«Аргументация Сталина порочна, так как не может национализм маленькой нации превратиться в наступательный, и это бесчисленное количество раз подчеркивали большевики».

Честно говоря, я не помню, где это большевики столько раз подчеркивали. О том, что-де «русский шовинизм» опаснее — да, повторяли (почему — разберем в дальнейшем), но вот о том, что «не может быть» — не припоминаю как-то. Абрамович же, что характерно, ни одной ссылки не приводит.

Р.Л. Перин в «Психологии национализма», мало касаясь русского национализма как такового, выделяет, тем не менее, «национализм белой расы» и «национализм неарийских народов». И приходит к интересному выводу: первый вполне сознателен, и представляет собой скорее защитную реакцию, второй же — бессознателен, и является инструментом агрессии.

«Если национализм белой расы в основном носит оборонительный характер, то агрессия цветных лишена всяких нравственных критериев. Исходя из того, что бессознательное, к проявлениям которого мы относим и инстинкт национализма, когда-то у народов былой расы был сознательным, мы можем сделать вывод о вытеснении у них в силу разных причин приобретенного инстинкта национализма в область сознания. Отсюда ограниченность агрессии национализма арийских народов, которая чаще характеризуется как оборонительная агрессия. Можно утверждать, что инстинкт национализма арийских народов находится в “предсознательном” (предпороговом) состоянии. Т. е. подлежит частичному контролю со стороны сознания. У неарийских же народов инстинкт национализма сидит в глубоком бессознательном и поэтому более агрессивен и абсолютно бесконтролен».

А. Кочетов продолжает мысль:

«Поскольку принадлежность русского народа к “арийским”, ныне уже, похоже, никем не оспаривается, все вышесказанное применимо и к нему с полным основанием. Более того, современная российская действительность (а также события в так называемых “странах СНГ”) дают нам нагляднейшее подтверждение сказанному. Агрессивно-националистических проявлений со стороны русских как в самой России, так и (тем более!) в бывших “республиках СССР”, с погромами и массовыми убийствами представителей других народов никогда не было; более того, никогда не было даже попыток сопротивления бандитизму “титульных наций” под националистическими лозунгами. А если бы что-то подобное хоть раз где-либо произошло, “озабоченная общественность” немедля подняла бы по этому поводу громкий визг, и на всех уровнях призвала бы к пресечению проявлений “русского фашизма” — плевать, что “фашисты” являются обороняющейся стороной».

Добавлю, что за последние года примеров добавилось — и уже на русской земле. Кондопога, Сальск и т.п. — это лишь самые известные случаи.

«Таким образом, есть нации большие и нации малые. Что же их различает, тех, кто выстраивал империи, и тех, кто обречен оставаться именно “малой нацией” (в том числе и в смысле численности), на роли ведомого, “подшефного”? Что мешает последним самим стать государствообразующими, имперскими нациями? Только ли “угнетение” со стороны “больших” наций? Только ли малая численность? Или что-то более серьезное, какие-то причины глубинного характера? Ведь русские, к примеру, испытали жуткое монголо-татарское иго, когда население Руси уменьшилось в несколько раз, и, тем не менее, не перестали от этого быть нацией имперской. В конце концов они не только сбросили оккупацию, но и включили бывших оккупантов в состав собственного государства.

Мое мнение таково: нация, являющаяся “малой”, обречена оставаться таковой навсегда. Она никогда не сможет стать нацией “большой”, государствообразующей, великой — по причинам внутреннего, психологического, ментального характера. Ибо, исходя из исторического опыта, в том числе опыта последней пары десятков лет, можно сделать следующий вывод: для “больших” наций характерна прежде всего ответственность, деятельный созидательный порыв и широкий взгляд на мир, а для “малых” — прежде всего узкий этноэгоцентризм, который никогда не даст “малой” нации построить самодостаточное государство и стать “большой”, имперской нацией. Она предпочтет лишь пользоваться благами, надеясь во всем на “старшего брата” и сетуя на “эксплуатацию” и “оккупацию” с его стороны. Если же волею судеб “малая” нация получает “освобождение”, то закономерным результатом оказывается её полная неспособность к построению самодостаточного государства, а конечным следствием — попадание снова в зависимость уже к другому имперскому народу.

Национализм “малых” наций всегда эгоистичен и деструктивен. Общему государству он несет только распад и гибель; зло, причиненное “малыми” нациями имперской нации обязательно бумерангом вернется потом к ним же самим. Даже если так называемая “национально-освободительная борьба” этих наций идет под флагом отделения от общего государства и создания своего собственного, реальная цель местечковых националистов, в большинстве случаев — вовсе не благо собственного народа (если бы они действительно желали ему блага, то всячески способствовали бы укреплению нормальных отношений с государствообразующим этносом), а всего лишь всевозможные привилегии “малой” нации, и себе лично за счет нации государствообразующей, т. е. чистой воды паразитизм.

“Мировая закулиса” давно уже поняла это различие между “малыми” и “большими” нациями, и использует этот опыт для разрушения неугодных государств, поддерживая “малые” нации против “больших”, инспирируя “борьбу за независимость и свободу”, внедряя разлагающие “общечеловеческие ценности” и “политкорректность”. Если оказать поддержку “малым” нациям в их эгоизме, они смогут разрушить любое государство, в состав которого входят, ничего не создав взамен. Остается только “прийти и взять”. Что ни говори, за несколько тысяч лет методика “разделяй и властвуй” была доведена мировым Сионом практически до совершенства, и используется сегодня активнейшим образом для устранения конкурентов. К сожалению, наглядный пример использования племенного национализма в разрушительных целях мы имеем сейчас и в лице России».

Читаем Абрамовича дальше:

«Только потому, что партия не прислушалась к призывам Ленина, а пошла по сталинскому пути, страна и партия оказались в противоречии с теми принципами, на которых строилась Советская Республика.

Что же предлагал Н.И. Бухарин? Он предлагал вынести решение по национальному вопросу в строгом соответствии с ленинской национальной политикой.

“Сущность ленинизма по национальному вопросу, — говорил Бухарин, — у нас заключается в первую очередь в борьбе с основным шовинизмом, который у нас есть, с великорусским шовинизмом. Если мы ударим по первому звену национализма, по самому главному и по самому основному, тем самым мы ударим по этим промежуточным звеньям, вплоть ‘до самых низших’ местных шовинизмов...” (XII съезд, стр. 611-615).

Правильная установка, предложенная Бухариным, которая полностью соответствовала духу письма Ленина к съезду, принята не была, а была принята установка Сталина, которая открывала огонь одновременно против великорусского и местного национализмов. На практике это означало вести огонь только против грузинского национализма, так как это направление огня имело конкретных носителей, конкретно связанных с грузинским “уклоном”, в то время как против великорусского шовинизма обвинение носило абстрактный характер.»

Вот оно как. У грузинского шовинизма есть конкретные представители, про русский же есть только абстрактная идея, но нет представителей. Тем не менее шовинистов-грузин трогать не надо, а надо бороться против русского шовинизма профилактически.

Вам это, кстати говоря, ничего не напоминает в современной национальной политике РФ?

Мне — напоминает. Впрочем, есть отличие: если Бухарин считал, что репрессии по отношению к «русским фашистам» каким-то чудесным образом ударят и про грузинским (и другим) шовинистам, то в РФ сейчас о втором и не помышляется — все силы брошены против «русских фашистов», нерусский же национализм лишь поощряется и получает государственное финансирование.

Впрочем, механизм чуда все же поясняется:

«Каждый из местных шовинистов, увидев, как партия бескомпромиссно разоблачает господствующую, державную нацию, подумает и скажет: “Смотрите, как коммунисты державной нации расправляются со своими националистами за то, что они душили или намеревались душить нас”.

Огонь против великорусской опасности предупреждал бы в равной мере опасности со стороны местных шовинистов».

Но объяснение чуда, согласитесь, странное. Аналогия: при нападении Гитлера надо было немедленно начать массовые расстрелы своих военных. Тогда бы Гитлер подумал бы «Смотрите, как коммунисты расправляются со своими» и сразу бы сдался.

Что, не проходит вариант? Вот и в случае националистов куда логичнее вывод «раз бьют тех, кто против нас — значит, нам все можно».

Абрамович сомневается: «а не являются ли высказанные им взгляды отражением личных настроений самого Сталина, если сопоставить его слова, произнесенные им на ХII-м съезде, с теми идеями, которые он осуществил впоследствии на практике.

Для того, чтобы убедиться в правдивости такого предположения, достаточно сопоставить мысли, высказанные им в 1923 году, с его мыслями, высказанными им Литвинову в 1939 году. Вот они в том виде, как они переданы в дневнике М.М. Литвинова.

“Коба вызвал меня, чтобы обсудить будущие отношения на основе договора 1933 года... Мы должны установить самые тесные и наиболее интимные отношения с Рузвельтом и его группой и дать им моральную гарантию, что мы будем на их стороне в случае решительного мирового конфликта...

Я спросил Кобу, в чем состоят моральные гарантии, которые он имел в виду. Он помолчал секунду, потом сказал:

— Мы должны понять простое положение. Мы представители русского государства, воспреемники всего, что было создано прежде нашего времени. Мы не можем прервать исторический процесс и начать новую политику, как будто И. Грозный и П. Великий никогда не существовали.

После ещё одной паузы он продолжал:

— Или А. Невский, который сражался против тевтонских рыцарей. Мы должны сделать это отчетливо понятным, что мы будем продолжать старый исторический процесс, — что спор наш с Германией будет осуществляться на полях сражений...”

Сталин совершенно ясно сказал Литвинову, что наше советское государство продолжает старый исторический процесс, то есть ведет борьбу за Российскую империю».

Представляете ужас правоверного троцкиста? Сталин отказывается бросать русских в костер мировой революции, а хочет строить русское государство!

Но, согласитесь, для нас-то это смотрится вовсе не так ужасно. А вовсе даже наоборот.

«Как же увязать такое противоречие между моим тезисом о стремлении Сталина стать преобразователем России и его докладом, направленным против великорусского и местных национализмов? Это противоречие объясняется тем, что Сталин вынужден был тогда, по существу, ещё при жизни Ленина, маскироваться под последовательного интернационалиста, в противном случае он бы немедленно был отстранен от руководства съездом партии как сменовеховец.

То, что он умел в подобных ситуациях найти слова в защиту интернационализма, свидетельствует только о его необычайной ловкости и хитрости, чертах, о которых он сам любил говорить. Так же следует понимать и связь слов, сказанных им на ХII-м съезде партии о роли Калмыкии, с его делами в отношении этой народности во время войны 1941-1945-х годов.

“Если мы на Украине совершим маленькую ошибку, это не будет так чувствительно для Востока. Стоит допустить маленькую ошибку в отношении маленькой области калмыков, которая связана с Тибетом и Китаем, и это отзовется гораздо хуже на нашей работе, чем ошибка в отношении Украины”. (XII съезд, стр. 659).

Сталин понимал важность чуткого и внимательного отношения к такой нации, как калмыки. Чем же в таком случае можно объяснить высылку калмыков и ликвидацию калмыцкого национального округа в период Великой Отечественной войны? Что, он изменил свои взгляды по национальному вопросу в период с 1923 по 1943 год?

Конечно, нет. Все дело в том, что в 1923 году Сталин был ещё под контролем партии, под контролем Центрального Комитета партии, а в 1936-1943 годы партия и её ЦК были уже под контролем Сталина. Поэтому, если в 1923 году Сталин маскировался под интернационалиста, то, начиная с 1936 года, он распоясался, как великодержавный держиморда.

В последующие годы Сталин уже больше не фиксировал внимания партии на опасности, идущей от великорусского национализма, и наоборот, постоянно заострял вопрос на опасности буржуазного национализма, идущей от братских республик…»

Ну что ж — слава Вождю, который обвел троцкистов вокруг пальца. Думаю, что мысленно поднятый палец был средним.

Интерес представляет тезис «ну не мог же Сталин измениться» — с точки зрения любого верующего, что христианина, что троцкиста, есть догма — которая не может меняться. Характерно.

Сталин же был прагматиком, а не верующим, и прекрасно понимал, что в ситуации, когда множество национальных образований могут отделиться от страны, надо подходить к маленьким, но гордым нациям очень и очень мягко, лишь бы у них не случилось галлюцинации «ущемления гордости». И что Украина все же «своя», а вот Восток — дело тонкое, но при этом архинужное…

А вот потом, когда СССР стал силён, на мелочи стало можно не обращать внимания, а смотреть лишь на факты — и всё равно, кому это не нравится.

И ещё важный нюанс: обратите внимание на претензию «на великорусском шовинизме не заострял внимание», а обращал его на «опасности буржуазного национализма братских республик».

То есть — «великодержавный шовинизм» не был буржуазным, это была лишь ошибка метода (рассмотрим тему позднее); а вот «братья» у себя взращивали именно буржуазный шовинизм, с которым — как с буржуазным проявлением — и боролся Сталин.

Но, оказывается, надо было оставить буржуазность в покое, и бороться с русскими, вполне себе социалистической нацией.

Вот так наглядно: троцкизм не столько против буржуазии, сколько против русских.

«Что касается малых наций, то к ним Сталин подходил “благосклонно”, в зависимости от того, мешала ли, с его точки зрения, та или иная нация его политике.

О том, что дело обстояло именно так, свидетельствует отношение к малым нациям в период его пребывания на посту Наркома по делам национальностей.

О первом таком факте известно из письма Сталина, посланного С. Шаумяну в мае месяце 1918 года, опубликованного в газете “Правда” 20-IV-1963 года:

“По отношению к дагестанскому народу и прочим бандам, мешающим продвижению поездов с Северного Кавказа, нужно быть особенно беспощадным: нужно предать огню ряд аулов, выжечь дотла, чтобы неповадно было ‘делать набеги на поезда’.”

 Второй такого рода факт из числа известных нам относится к 4-му апреля  1920 года, когда Сталин дал телеграмму правительству Украины:

“Достаточно играть в правительство и в республику, кажется, хватит, пора бросать игру”, — это пишет нарком по национальным делам».

И правильно пишет нарком товарищ Сталин!

А что — я не понимаю — надо дать официальное государственное разрешение дагестанцам делать набеги на поезда? Мол, такой национальный обычай?

Или надо играться в политику, вместо того, чтобы строить государство?

«Социализм — по идее основоположников этого учения — может победить только путем объединенных усилий пролетариев всего мира или, по крайней мере, путем объединения пролетариев всех передовых капиталистических стран.

Таков важнейший вывод марксизма, сделанный им из анализа тенденций капиталистического развития и его движущих начал.

“Социалистическое движение, — писал Владимир Ильич, — не может победить в старых рамках отечества. Оно творит новые высшие формы человеческого общежития, когда законные потребности и прогрессивные стремления трудящихся масс всякой национальности будут впервые удовлетворены в интернациональном единстве, при условии уничтожения теперешних национальных перегородок”. (Ленин, ПСС, том 26, стр. 39-40).

“Таким образом, истинный марксист не может быть патриотом своего национального отечества. Это никак не значит, что ему чужды любовь к своему народу, родным местам, к людям, среди которых прошли его детские годы, к своему языку и т.д. Но все это не мешает марксисту видеть в патриотизме националистическую узость. Он убежден, что только при интернациональном объединении всех трудящихся, в рамках нового социалистического общества, произойдет полный расцвет материальной и духовной культуры человечества и расцвет отдельной человеческой личности.

‘Мою страну обижают, мне до большего нет дела’, — говорит патриот.

‘Не с точки зрения своей страны я должен рассуждать, а с точки зрения моего участия в подготовке, в пропаганде, в приближении мировой революции’, — отвечает интернационалист.

Вот что такое интернационализм, вот какова задача интернационалиста, революционного рабочего, действительного социалиста”. (Ленин, том 87, стр. 297-298).»

И опять догма: мол, Ленин сказал — и все, иначе и помыслить нельзя.

Хотя ещё более характерна здесь позиция «марксист не может быть патриотом и националистом, он должен быть интернационалистом».

Мол, Родину можно любить, но надо принести её в жертву.

Замечу, что здесь заключен ещё один подвох: истинный марксист — не интернационалист. Интернационалист — это тот, кто за взаимодействие, дружбу и проч. между нациями, но интернационалист вовсе не отрицает нации!

Концепция же «нет Родины» и «Родину — в жертву глобальной общемировой Идее» — это позиция космополитизма. Против которого Сталин, будучи интернационалистом, боролся в свое время.

Абрамович с удовольствуем цитирует Ленина-космополита:

«Нам пришлось в эпоху Брестского мира идти против патриотизма. Мы говорили: если ты социалист, так ты должен все свои патриотические чувства принести в жертву во имя международной революции, которая придет, которой ещё нет, но в которую ты должен верить, если ты интернационалист». (Ленин, ПСС, том 37, стр. 213).

«Нашим лозунгом должно быть: ещё и ещё раз напрячь все свои силы, памятуя, что мы подходим к последней решительной битве не за русскую, а за международную социалистическую революцию». (Ленин, том 37, стр. 152).

Шоу «Абрамович обвиняет» продолжается:

«В журнале “Знамя” №2 за 1968 год критик Чалмаев сообщил об оценке английским журналистом А. Вертом национального подъема, охватившего советскую страну, “о прославлении России, отождествлении советской власти с Россией, со святой Русью”.

В это время утверждается правительством Советского Союза статут новых орденов: Суворова, Кутузова, Ушакова и др. старых полководцев и флотоводцев. На Тегеранской конференции глав союзнических государств, во время обсуждения вопроса о послевоенном устройстве и границах, Сталин выступил не как представитель социалистического государства, а как представитель России:

“Русские не имеют незамерзающих портов в Балтийском море, — говорил он. — Поэтому русским нужны были бы незамерзающие порты Кенигсберг и Мемель и соответствующая часть территории Восточной Пруссии. Тем более что исторически — это исконно славянские земли”. (см. “Тегеран, Ялта, Потсдам”, сборник, стр. 53).»

«В одних случаях Сталин, через Коминтерн, запрещал коммунистическим партиям делать у себя в стране революцию. Так было в Китае в 1926 и в 1947-м годах, в Греции в 1943 году, во Франции в 1944 году и т.д. В других случаях Сталин навязывал социализм соседним с Советским Союзом странам, таким как Латвия, Литва, Эстония, Бессарабия, Румыния, Чехословакия, Польша, Венгрия, ГДР, Болгария и др.

Все это делалось во имя интересов строительства социализма в СССР, без учета готовности пролетариата этих стран к переходу их к социализму. Сталин считал, что он осчастливливал соседние с СССР страны тем, что силой вводил в них социализм. Об этом не устает напоминать этим странам советская пресса. Энгельс-Ленин считали такую политику пролетариата победившей страны вредной, подрывающей социализм в своей собственной стране.»

«Великорусские настроения Сталина особенно проявились во время войны и достигли высшего регистра в его речи-тосте, произнесенной им на приеме-банкете в честь победы над Германией в 1945 году. …

Сталин сказал, что руководящей силой Советского Союза является не пролетариат СССР, как это было декларировано Октябрьской революцией, а “русский народ”…»

«С легкой руки Сталина во всех официальных документах, материалах, словарях, энциклопедиях, учебниках записана эта оценка о превосходстве русского народа над другими народами Советского Союза. Так, например, в “Кратком философском словаре” за 1952 год написано:

“В советском патриотизме находит глубокое выражение братство народов СССР, сплотившихся вокруг великого русского народа, представляющего наиболее выдающуюся нацию из всех наций, входящих в состав Советского Союза” .(“Краткий Философский словарь” 1952 год, стр. 376).

В “Кратком философском словаре” следующим образом определено понятие “космополитизм”:

“…Реакционная теория, проповедующая безразличное отношение к родине, к отечеству, к национальным традициям, к национальной культуре. Космополитизм находит свое проявление... в национальном нигилизме, игнорировании выдающейся роли русского народа и созданной им передовой науки…” (1952 г., стр. 207).»

Ну как — вы в достаточной степени прониклись возмущением против такого тирана, как Сталин?

А теперь давайте внимательно проанализируем — что же на самом деле считал и что делал Иосиф Виссарионович. И начнем мы с его статьи, в которой он дает определение нации.

Рассмотрим программную статью И.В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос».

Статья  написана в конце 1912 года — начале 1913 года в Вене, впервые напечатана за подписью «К. Сталин» в №№ 3–5 журнала «Просвещение» за 1913 год под заглавием «Национальный вопрос и социал-демократия».

В 1914 году статья издана отдельной брошюрой под названием «Национальный вопрос и марксизм» в издательстве «Прибой» (Петербург). Брошюра была по распоряжению министра внутренних дел изъята из всех публичных библиотек. В 1920 году работа переиздана Народным Комиссариатом по делам национальностей в сборнике статей Сталина по национальному вопросу (Госиздат, Тула).

 Цитируется по: Сталин И.В., Cочинения. — Т. 2. — М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1946. С. 290–367.

В начале статьи Иосиф Виссарионович отмечает важность вопроса («Национальная проблема прежде всего!») и его распространенность.

«А поднявшаяся сверху волна воинствующего национализма, целый ряд репрессий со стороны “власть имущих”, мстящих окраинам за их “свободолюбие”, — вызвали ответную волну национализма снизу, переходящего порой в грубый шовинизм. Усиление сионизма среди евреев, растущий шовинизм в Польше, панисламизм среди татар, усиление национализма среди армян, грузин, украинцев, общий уклон обывателя в сторону антисемитизма, — все это факты общеизвестные».

Обратите внимание: Сталин выступает против любого национализма, а не делит его на «главный» и «второстепенный». Наглядно: он против сионизма и антисемитизма одновременно.

Это и есть пресловутый пролетарский интернационализм (здесь я не высказываюсь «за» или «против» этой концепции), признающий нации, но считающий, что между ними должна быть дружба и проч., в отличие от космополитизма, который подразумевает именно что «отсутствие наций», а также концепцию «индивид без Родины».

Уже тогда Сталин понимал важность профилактики сепаратизма: «особая стойкость требовалась от окраинных социал-демократов, непосредственно сталкивающихся с националистическим движением».
Примечание: в то время ещё не было ВКП(б), с 1898 года существовала Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП). Нам эти тонкости не важны, так изучается позиция лично товарища Сталина.

Ситуация тревожна: «не все социал-демократы оказались на высоте задачи, и прежде всего — социал-демократы на окраинах. Бунд, раньше подчеркивавший общие задачи, теперь стал выставлять на первый план свои особые, чисто националистические цели: дело дошло до того, что “празднование субботы” и “признание жаргона” объявил он боевым пунктом своей избирательной компании. За Бундом последовал Кавказ: одна часть кавказских социал-демократов, раньше отрицавшая вместе с остальными кавказскими с.-д. “культурно-национальную автономию”, теперь её выставляет как очередное требование».

«Но из этого следует, что взгляды российской социал-демократии по национальному вопросу не для всех ещё с.-д. ясны.

Необходимо, очевидно, серьезное и всестороннее обсуждение национального вопроса. Нужна дружная и неустанная работа последовательных социал-демократов против националистического тумана, откуда бы он ни шел».

Немного теории

Прервемся ненадолго.

С точки зрения теории, говоря о каком-либо явлении с научной точки зрения, необходимо иметь чёткий критерий отличия этого явления. Неформальные критерии могут использоваться в неформальном же общении, но как только разговор становится научным (либо юридическим), требуется строгий формальный критерий.

За все время обществоведение сформулировало лишь два критерия принадлежности к нации — «от государства» (т.н. «французский») и «от происхождения».

Поскольку в большинстве стран нации создавались не в ходе скоротечного политического момента, как во Франции, и не в результате хаотичного заселения эмигрантами всех мастей, как в Америке, а естественным путем длительного развития того или иного этноса, то в большинстве стран нация понимается «по происхождению».

Этот подход был выработан в Германии И.Г. Гердером и т.н. «философами-романтиками», последовательно выступившими против идей Французской революции по этому вопросу.

Разница между подходами очень наглядна: либо биологический (расово-антропологический) подход — и тогда нация есть высшая фаза развития этноса, либо подход «французский», и тогда нация есть гражданство — просто население страны, замкнутое государственной границей, и не более того. В этом случае французы, проживающие за пределами Франции — уже вовсе не французы, а всего лишь франкоязычные. Зато настоящими французами придется признать негров и арабов — граждан Франции…

Sapienti sat.

Не могу не упомянуть забавный момент, на который обращал внимание А.Н. Севастьянов. Парадокс в том, что сама история однажды развенчала весь абсурд французской концепции нации. А именно: в годы Второй мировой войны, когда Франция была оккупирована и её суверенитет не существовал (а следовательно, не могла идти речь ни о гражданстве, ни о согражданстве — то есть «французской нации» по их же критериям не было), французский народ именно как этнос, не имеющий суверенной государственности, был представлен в международном сообществе национально-освободительным движением «Свободная Франция», а генерал де Голль был признан руководителем «всех свободных французов, где бы они ни находились». То есть правосубъектностью обладали и были носителями суверенитета вовсе не «граждане Франции», коих de jure не существовало, а именно французы как таковые, как народ! Оль и Ромашов справедливо и остроумно резюмируют по данному поводу: «Таким образом, пример Франции, традиционно считающейся родиной этатистской политико-правовой модели нации, продемонстрировал, что модель эта не может рассматриваться как универсальная и работающая при любой политической ситуации».

Спрашивается — какая же это научная модель, если она очевидно не универсальна?

Для обсуждаемого нами вопроса также важно, что французская концепция нации как гражданского сообщества несовместима с национально-территориальным делением страны: хотя в 1913-м об этом говорить было рано, сразу после образования Советской Власти вопрос о выборе государственного обустройства стал актуальным и срочным (это мы обсудим позже).

И тут уж что-нибудь одно из двух. Либо единая «советская нация» — но тогда никаких национальных автономий, границ и прочих образований. Либо национально-территориальное деление страны и федеративное устройство — но тогда не «советский народ», а русская нация плюс коренные народы и национальные меньшинства.

Поскольку de facto национально-территориальное деление России уже имело место (губернии), то «французская» концепция «национальность = гражданство» не подходила даже теоретически.

Практически же попытки её внедрить привели бы к массовому сепаратизму национальных окраин, которые и так были подвержены буржуазно-национальным волнениям.

С другой стороны, попытка заявить о критерии нации «по происхождению» неизбежно привели бы к несвоевременным спорам «кто чистокровнее», которые опять же вызвали бы нестабильность и работали бы против становления сильного государства. Также нельзя забывать и о том, что марксизм-ленинизм пытался под формой интернационализма провести космополитизм, и против строго «в лоб» выступать было бы неосмотрительно.

Как же поступил Иосиф Виссарионович в такой патовой позиции?

Что такое нация?

В первой части работы «Нация» Сталин рассматривает теорию вопроса.

Логично: прежде чем делать практические выводы и приступать к действиям, необходимо разработать модель, создать теоретическую базу.

Сразу же, заявляя о нации как об общности людей, Сталин заявляет, что «Общность эта не расовая и не племенная. Нынешняя итальянская нация образовалась из римлян, германцев, этрусков, греков, арабов и т.д. Французская нация сложилась из галлов, римлян, бриттов, германцев и т.д. То же самое нужно сказать об англичанах, немцах и прочих, сложившихся в нации из людей различных рас и племен.»

Означает ли это, что сталинское определение нации категорически не-биологическое, не «по крови»?

Нет, не значит. Обратите внимание: перечисляя племена, Сталин называет принадлежащие к одной крупной расе (есть нюанс с арабами, но семиты — это языковая группа, а не биологическая). Конечно, есть подробные классификации рас (местами существенно разные), но глобально есть именно белая, черная и желтая расы (иногда ещё выделяют красную, индейцев). Во Времена Французской революции те, кто ратовал за «свободу, равенство, братство» и подумать не могли, что в провозглашаемую ими французскую нацию войдут арабы и негры. Американцы, потомки эмигрантов из разных стран, которые вынуждены были принять французскую концепцию нации, также далеко не сразу уравняли в правах всех без разбора. Наглядно: негры не могли голосовать на выборах вплоть до 1965 года. «Только для белых» — это реалии Америки XX-го века, борец за права негров Лютер Кинг погиб в 1968 году.

Активная пропаганда определения нации «по гражданству», включению в «нацию» разных рас, началась приблизительно с середины прошлого века, даже с 60-х годов. До этого времени подобных мыслей не было. Поэтому из того, что Сталин не пишет в явном виде о нации как родстве по крови, не следует то, что по его мнению биологический (генетический) фактор не должен учитываться в определении нации. Наоборот: то, что происхождение не должно учитываться, могло просто не прийти в голову — слишком очевидно противоположное. В самом деле — разве при царе, в Российской Империи, путали русских с финнами или поляками? Не говоря уж об инорасовых подданых.

Вполне возможно, что определение вырабатывалось для того, чтобы не путать нацию с родом/племенем или, с другой стороны, населением страны и проч., — не забывайте, что Сталин был прежде всего практик, а его теоретические разработки никогда не были интеллигентскими умствованиями «как бы могло быть» или «как бы хорошо, если», а также «общими теориями всего». Задача же стояла вполне конкретная — организация национального вопроса в России, и опасность сепаратизма исходила именно от тех, кто определял свою национальность «по крови», а не российским гражданством.

Помимо уже указанных причин, вероятно, есть и ещё одна, совсем банальная. При всей эрудированности Сталина нельзя утверждать, что он знал все науки, не так ли? Как практика его, очевидно, больше интересовала политология, экономика и пр., чем антропология и генетика. Последняя к тому же находилась в самом начале развития. Сам термин «генетика» был введен Уильямом Бэтсоном в 1906 году, понятие гена появилось в 1909 году (у Вильгельма Йоханнсена). В России развитие генетика получила лишь с 30-х годов прошлого века.

Основоположником современной российской этнологии, пожалуй, можно считать С. М. Широкогорова, который в работе «Этнос: Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений» (Известия восточного ф-та Дальневосточн. ун-та (Шанхай). 1923. XVIII. т. I) писал: «Этнос есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традицией и отличаемых ею от таковых других».

Вероятнее всего, Иосиф Виссарионович не ориентировался в биологическом подходе к расам и национальностям по очевидной причине — отсутствию в мире достаточной научной базы по теме. Работы же Гобино и т.д., помимо низкого уровня научности, были мало актуальны для России, поскольку основывались на «арийскости» и «нордичности» германцев. Сталина, думается, мало интересовали чужие мифы. Далее в этой же статье он упоминает «мистический и самодовлеющий национальный дух спиритуалистов», так что представление о таких теориях он имел, но он относился к ним как к очевидно не научным.

Таким образом, писать об очевидном «люди разных национальностей имеют разное происхождение», как и о «принадлежащие к одной национальности имеют общее происхождение» особых причин не было — это понимал даже неграмотный крестьянин. Научной же биологической (и психологической, социологической) базы, повторюсь, в то время ещё не было.

Ну и строго логически: если не утверждается, что нечто имеет место быть, это никоим образом не означает, что этого всенепременно нет.

Вернемся к рассуждениям Сталина.

Да, нация — не расовая общность (нации являются подмножеством рас) и не племенная (племя слишком мало, чтобы образовать нацию, нация — надплеменная общность). Но в той же статье, в том же рассуждении написано:

«С другой стороны, несомненно, что великие государства Кира или Александра не могли быть названы нациями, хотя и образовались они исторически, образовались из разных племен и рас. Это были не нации, а случайные и мало связанные конгломераты групп, распадавшиеся и объединявшиеся в зависимости от успехов или поражений того или иного завоевателя.

Итак, нация — не случайный и не эфемерный конгломерат, а устойчивая общность людей.

Но не всякая устойчивая общность создает нацию. Австрия и Россия — тоже устойчивые общности, однако, никто их не называет нациями.»

Важно: против «французской» концепции нации как синонима гражданства автор выступает в явном виде. Уже этого достаточно для того, чтобы понять, какая концепция национальности ближе Сталину, не так ли?

Далее в статье идет разбор факторов, составляющих ту самую общность нации. Давайте почитаем.

«Чем отличается общность национальная от общности государственной? Между прочим, тем, что национальная общность немыслима без общего языка, в то время как для государства общий язык необязателен. Чешская нация в Австрии и польская в России были бы невозможны без общего для каждой из них языка, между тем как целости России и Австрии не мешает существование внутри них целого ряда языков. Речь идет, конечно, о народно-разговорных языках, а не об официально-канцелярских.

Итак — общность языка, как одна из характерных черт нации.»

Обратите внимание — и здесь национальность самым явным образом отделяется от государственной принадлежности.

Первый фактор — общность языка.

Далее Сталин переходит к территории.

«Англичане и северо-американцы говорят на одном языке, и все-таки они не составляют одной нации. То же самое нужно сказать о норвежцах и датчанах, англичанах и ирландцах.

Но почему, например, англичане и северо-американцы не составляют одной нации, несмотря на общий язык?

Прежде всего потому, что они живут не совместно, а на разных территориях. Нация складывается только в результате длительных и регулярных общений, в результате совместной жизни людей из поколения в поколение. А длительная совместная жизнь невозможна без общей территории. Англичане и американцы раньше населяли одну территорию, Англию, и составляли одну нацию. Потом одна часть англичан выселилась из Англии на новую территорию, в Америку, и здесь, на новой территории, с течением времени, образовала новую северо-американскую нацию. Разные территории повели к образованию разных наций.»

Честно говоря, здесь Сталин несколько путается.

Норвежский язык и датский — это не одно и то же (хотя, конечно, они очень сходны). Ирландский язык существует (родственен шотландскому), другое дело, что сейчас его знают даже не все ирландцы.

Важно ли это в контексте наших рассуждений? Не очень.

Вспомните ситуацию с немецким языком: в пределах одной нации существует столько диалектов, что пришлось изобретать специально немецкий литературный язык — хохдойч. Но как-то не приходилось слышать, что немцы — это не одна нация. Подобные заявления всегда исходят от политики, а не науки (как сейчас, скажем, многие утверждают, что украинцы — это не русские).

Кстати, здесь представляет интерес «северо-американская нация» — Сталин явно говорит не об «американской нации» по современным меркам (nation — это и народ, и нация, и государство, и страна), а о том, что белые англо-саксонские протестанты (W.A.S.P.) отделились от своей нации, и переселились достаточно далеко, чтобы обособиться, стать схожей, но иной нацией.

Я бы добавил, что имеет значение не просто «другая территория», а именно что территориальное разделение, значительное расстояние между группами, когда затруднено общение и культурное взаимодействие.

Итак, второй фактор — общность территории.

Третьим фактором Сталин выделяет экономический.

«…нужна, кроме того, внутренняя экономическая связь, объединяющая отдельные части нации в одно целое. Между Англией и Северной Америкой нет такой связи, и потому они составляют две различные нации. Но и сами северо-американцы не заслуживали бы названия нации, если бы отдельные уголки Северной Америки не были связаны между собой в экономическое целое благодаря разделению труда между ними, развитию путей сообщения и т.д.

Взять хотя бы грузин. Грузины дореформенных времен жили на общей территории и говорили на одном языке, тем не менее они не составляли, строго говорят одной нации, ибо они, разбитые на целый ряд оторванных друг от друга княжеств, не могли жить общей экономической жизнью, веками вели между собой войны и разоряли друг друга, натравливая друг на друга персов и турок. Эфемерное и случайное объединение княжеств, которое иногда удавалось провести какому-нибудь удачнику-царю, в лучшем случае захватывало лишь поверхностно-административную сферу, быстро разбиваясь о капризы князей и равнодушие крестьян. Да иначе и не могло быть при экономической раздробленности Грузии... Грузия, как нация, появилась лишь во второй половине XIX века, когда падение крепостничества и рост экономической жизни страны, развитие путей сообщения и возникновение капитализма установили разделение труда между областями Грузии, вконец расшатали хозяйственную замкнутость княжеств и связали их в одно целое».

Добавлю от себя: экономический рост и проч. во второй половине XIX века произошел именно как следствие присоединение Грузии к Русской Империи в начале века, что защитило грузин от постоянных нападений Ирана и Турции, а также уменьшило междоусобицы.

Важен ли этот фактор для определения нации? Важен, так как возможно проживание на одной территории различных национальностей. Правда, мне как-то не приходит в голову случай «на одной территории с общим языком», но ситуация осложняется тем, что многие малые национальности в современности не сохраняют свои языки, и общаются даже между собой на языке большой нации, которой принадлежит территория. Этот феномен обусловлен ещё и тем, что современный язык стремительно развивается, и в «малых» языках попросту не существует слов, соответствующим современным понятиям науки, техники и др., их приходится заимствовать.

Для того, чтобы язык сохранялся, по мнению лингвистов, требуется около 100 тысяч его носителей. В настоящее время насчитывается чуть 400 языков, которые считаются исчезающими.

С другой стороны, почему выделяется именно экономический фактор?

Чуть далее Сталин пишет о том, что «Нации отличаются друг от друга не только по условиям их жизни, но и по духовному облику, выражающемуся в особенностях национальной культуры …“национальный характер” не представляет нечто раз навсегда данное, а изменяется вместе с условиями жизни, но, поскольку он существует в каждый данный момент, — он накладывает на физиономию нации свою печать.», а также заявляет психический склад четвертым фактором, характеризующим нацию.

С моей точки зрения, культурный и психический факторы лучше было бы разделить, но это не так уж важно.

Экономический фактор Сталин выделяет, на мой взгляд, как следствие догмы марксизма «все завязано на экономику». На самом же деле экономические связи даже в мире, современном Сталину, уже были достаточно глобалистскими, а не ограничивались нацией. Общность экономических связей подразумевает и общность культурных связей.

Однако степень общности в этих областях — понятие растяжимое, и точной границы поставить нельзя. Можно сказать проще: нация обладает экономической общностью, но экономическая общность не означает наличия нации.

Дополнительно замечу, что здесь в неявном виде Сталин отмечает разницу между нацией и национальностью.

В паре нация/национальность в первом случае речь идет об общности людей, а во втором о свойствах, характеристике людей. Можно иметь ту или иную национальность, но при этом не принадлежать ни к какой нации, а лишь к народу, народности, племени и т.д.  Причина путаницы тут в том, что «расово-антропологический подход в понимании нации глубоко заложен в общественном сознании людей, на бытовом уровне, где, как правило, отождествляются понятия ”нация” и “национальность”». (Оль П. А., Ромашов Р. А. Нация. (Генезис понятия и вопросы правосубъектности). — СПб, Изд-во Юридического ин-та, 2002.)

Далеко не каждая национальность образует нацию. Национальность — это этническая принадлежность, можно принадлежать к какому-нибудь племени, которого сохранилось-то меньше сотни человек. А нация — куда более крупная общность, обладающая свойствами, помимо этнических (скажем, нация обязательно обладает своей культурой, мелкий же этнос может давно её утерять, да и своим языком уже не пользоваться, и т.д.). Именно поэтому Сталин пишет, что до своего объединения грузины по национальности были, а вот грузинской нации — ещё нет.

Весьма важное рассуждение, но Сталин его не развивает. Вероятнее всего, по тем же причинам: не существенно, настроения сепаратизма одолевают нацию или национальность, меры надо принимать одни и те же, а выяснять «кто дорос до нации, а кто нет» — мягко говоря, не актуально.

Окончательно сформулировал Сталин свое знаменитое определение нации следующим образом:

«Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры.

Необходимо подчеркнуть, что ни один из указанных признаков, взятый в отдельности, недостаточен для определения нации. Более того: достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобы нация перестала быть нацией.

Можно представить людей с общим “национальным характером” и все-таки нельзя сказать, что они составляют одну нацию, если они экономически разобщены, живут на разных территориях, говорят на разных языках и т.д. Таковы, например, русские, галицийские, американские, грузинские и горские евреи, не составляющие, по нашему мнению, единой нации.

Можно представить людей с общностью территории и экономической жизни, и все-таки они не составят одной нации без общности языка и “национального характера”. Таковы, например, немцы и латыши в Прибалтийском крае.

Наконец, норвежцы и датчане говорят на одном языке, но они не составляют одной нации в силу отсутствия других признаков.

Только наличие всех признаков, взятых вместе, дает вам нацию».

А теперь — главное в определении, ставшим, образно говоря, каноническим.

Попробуйте представить себе нацию согласно этому определению, которая возникла НЕ на основе общего происхождения.

Как может возникнуть устойчивая общность людей, говорящих на одном (родном для них) языке, проживающих на одной территории, имеющих общую экономику, психический склад и культуру? Исключительно на почве общего происхождения.

В самом деле — не может же быть, чтобы случайно некая масса народа заранее (с рождения!) выучила один и тот же язык, выросла в одинаковой культуре, обладала сходным психическим складом, а потом неожиданно так съехалась на одну территорию и организовала там общею экономику?

Все перечисленные Сталиным факторы взаимосвязаны и образуют систему: они все необходимы, а их совокупность обладает свойствами, которыми не обладает ни один элемент в отдельности.

Новое свойство — это синергетическая устойчивость нации как общности, из чего следует все остальное. Конечно, нации и зарождаются, и исчезают, но они являются именно стабильными группами, в отличие от просто «говорящих на одном языке» или «живущих в одной местности».

Общность возникает именно по причине «резонанса» факторов.

Язык влияет на культуру (и наоборот), психический склад и культура также взаимосвязаны. Понятно, что легкость общения (по сравнению с иноязычными и инокультурными индивидами и группами) способствует образованию экономических связей и предпочтительности совместного поселения.

Представители же других наций будут либо ассимилироваться, либо четко и последовательно отделять себя от национального большинства — причем как раз путем использования своего языка, поддержки своей культуры в своей среде, а также — экономических связей между своими (диаспоры), для чего часто используется компактное поселение.

Таким образом, критерии, сформулированные Сталиным, действуют как для нации «на своей вотчине», так и для нации, которая образует диаспоры на чужой территории; все критерии взаимосвязаны, необходимы и образуют систему — устойчивую общность.

Общность же происхождения не внесена в список критериев, но неявно следует из таковых, являясь, таким образом, лишней в формулировке. В том числе и потому, что в те времена никто и помыслить не мог о «мультирасовых нациях».

В современности общность биологического фактора выяснена научно и является актуальной темой, но для своего времени обсуждаемая статья написана максимально научно и содержит все необходимое для правильного понимания вопроса.

Критика «культурного подхода»

Сталин не остановился на формулировке термина и её обосновании, он также справедливо раскритиковал культурологический подход к нации, выдвигаемый как противовес «биологическому», что говорит о понимании важности темы.

«Может показаться, что “национальный характер” является не одним из признаков, а единственно существенным признаком нации, причем все остальные признаки составляют, собственно, условия развития нации, а не её признаки. На такой точке зрения стоят, например, известные в Австрии с.-д. теоретики национального вопроса Р. Шпрингер и, особенно, О. Бауэр».

«По Шпрингеру, “нация — это союз одинаково мыслящих и одинаково говорящих людей”. Это — “культурная общность группы современных людей, не связанная с “землей””».

То есть, есть некий «союз» (обратите внимание, союз, в отличие от общности, подразумевает осознанные намерения совместных действий и пр.) одинаково (даже не «сходно»!) мыслящих людей, говорящих на одном языке. И, где бы они ни жили, как бы не были разобщены по другим параметрам, это — нация.

Оригинально, не так ли? Для простоты возьмем английский язык, который является для многих родным не только в Англии, и какое-либо «одинаковое мышление» — скажем, либерализм/капитализм. Все, кто попадают в пересечение этих множеств — одна нация? Абсурд.

Бауэр заявляет: «Нация — это относительная общность характера»; «Национальный характер — это сумма признаков, отличающих людей одной от людей другой национальности, комплекс физических и духовных качеств, который отличает одну нацию от другой».

Пытаясь дать ответ на вопрос «а откуда берется этот характер», Бауэр доходит до конечной формулировки:

«Нация — это вся совокупность людей, связанных в общность характера на почве общности судьбы».

Какая научная категория: «общность судьбы», однако! Сталин разносит словоблудие Баэура в пух и прах:

 «Итак, общность национального характера на почве общности судьбы, взятая вне обязательной связи с общностью территории, языка и экономической жизни.

Но что же остается в таком случае от нации? О какой национальной общности может быть речь у людей, экономически разобщенных друг от друга, живущих на разных территориях и из поколения в поколение говорящих на разных языках?

Бауэр говорит об евреях как о нации, хотя и ”вовсе не имеют они общего языка”, но о какой “общности судьбы” и национальной связности может быть речь, например, у грузинских, дагестанских, русских и американских евреев, совершенно оторванных друг от друга, живущих на разных территориях и говорящих на разных языках?

Упомянутые евреи, без сомнения, живут общей экономической и политической жизнью с грузинами, дагестанцами, русскими и американцами, в общей с ними культурной атмосфере; это не может не накладывать на их национальный характер своей печати; если что и осталось у них общего, так это религия, общее происхождение и некоторые остатки национального характера. Все это несомненно. Но как можно серьезно говорить, что окостенелые религиозные обряды и выветривающиеся психологические остатки влияют на “судьбу” упомянутых евреев сильнее, чем окружающая их живая социально-экономическая и культурная среда? А ведь только при таком предположении можно говорить об евреях вообще как об единой нации.»

В этой тираде Сталина, помимо критики культурологического подхода, важны ещё два вопроса. Во-первых, в явном виде упомянуто общее происхождение как общее для нации — таким образом, Сталин четко понимает этот фактор, но не считает нужным или желательным вводить его в определение термина, о вероятных причинах чего я писал выше. Во-вторых, на примере евреев он проводит концепцию «бытие определяет сознание», считая «психологические остатки» маловажными. Сейчас, при изучении национальной теории Сталина, это не важно, но для последующей практики — имеет важнейшее значение (не евреи, а подход «национальное сознание можно воспитать»).

И в самом деле, «Как можно ограничиваться одним лишь национальным характером, обособляя и отрывая его от породившей его почвы?

… в действительности не существует никакого единственно отличительного признака нации. Существует только сумма признаков, из которых при сопоставлении наций выделяется более рельефно то один признак (национальный характер), то другой (язык), то третий (территория, экономические условия). Нация представляет сочетание всех признаков, взятых вместе».

Далее Сталин приводит примеры самопротиворечивых тезисов Бауэра («В начале своей книги он решительно заявляет, что “евреи вовсе не имеют общего языка и составляют, тем не менее, нацию”. Но не успел он добраться до сто тридцатой страницы, как уже переменил фронт, заявляя так же решительно: “несомненно, что никакая нация невозможна без общего языка”» и др.), но разбирать ошибки лично Бауэра, а не теории, в нашем контексте не суть важно.

Национальное движение

В разделе статьи «Национальное движение» Сталин анализирует процесс формирования государств с точки зрения национализма.

«Нация является не просто исторической категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма. Процесс ликвидации феодализма и развития капитализма является в то же время процессом складывания людей в нации».

Далее приводится пример Западной Европы: «англичане, французы, германцы,  итальянцы и прочие сложились в нации при победоносном шествии торжествующего над феодальной раздробленностью капитализма».

В этом случае, как верно отмечено, образование наций означало там вместе с тем превращение их в самостоятельные национальные государства (Сталин приводит как исключение Ирландию).

Иначе шел процесс в Восточной Европе, где сложились межнациональные государства — Австро-Венгрия, Россия. Сталин не просто перечисляет, но отмечает, что в каждом таком государстве есть одна государствообразующая нация: немцы в Австрии, мадьяры в Венгрии, «В России роль объединителя национальностей взяли на себя великороссы».

Таким образом,  есть одна и только одна государствообразющая нация, независимо от количества наций, входящих в государство.

Сталин называет способ образования государств Восточной Европы, включая Россию, «своеобразным» и замечает, что он «мог иметь место лишь в условиях не ликвидированного ещё феодализма, в условиях слабо развитого капитализма, когда оттертые на задний план национальности не успели ещё консолидироваться экономически в целостные нации».

Очень интересный тезис. Из него следует, что для любой национальности естественно при  переходе в нацию консолидироваться экономически. Это же следует и из сталинского определения нации, которое включает общность экономической жизни.

С моей точки зрения (мне можно — я не марксист), экономика не первична, и корректно говорить о синхронном процессе развития капитализма и объединения национальности в нацию, в том числе и в плане экономики. Впрочем, на итоговую картину это не влияет.

Возникновение «малых наций», наций без государства Сталин описывает очень верно:

«Ворвавшийся в спокойную жизнь оттесненных национальностей капитализм взбудораживает последние и приводит их в движение, Развитие прессы и театра, деятельность рейхсрата (в Австрии) и Думы (в России) способствуют усилению “национальных чувств”. Народившаяся интеллигенция проникается “национальной идеей” и действует в атом же направлении…

Но проснувшиеся к самостоятельной жизни оттесненные нации уже не складываются в независимые национальные государства: они встречают на своем пути сильнейшее противодействие со стороны руководящих слоев командующих наций, давно уже ставших во главе государства. Опоздали!..

Так складываются в нации чехи, поляки и т.д. в Австрии; хорваты и пр. в Венгрии; латыши, литовцы, украинцы, грузины, армяне и пр. в России. То, что было исключением в Западной Европе (Ирландия), на Востоке стало правилом.

На Западе Ирландия ответила на исключительное положение национальным движением. На Востоке проснувшиеся нации должны были ответить тем же.

Так складывались обстоятельства, толкавшие молодые нации востока Европы на борьбу.»

А вот после этого Сталин начинает описывать ситуацию однобоко — с классовой точки зрения. Как, думаю, все знают, есть две концепции, которые обычно заявляются как противоположные. Первая — марксистская — это «классовая борьба важна, а национальные различия не имеют значения». Вторая — примитивно-националистическая — это «важна разница между нациями, а классовая борьба не имеет значения».

Честно говоря, я удивляюсь, как эта иллюзорная дихотомия сохраняется в мозгах людей (даже дольше, чем т.н. «главный вопрос философии»). Неужели так трудно догадаться, что любое отличие влияет на систему в целом, и работают одновременно как классовое различия, так и национальные? Они относятся к разным когнитивным полям, правда ведь? Нельзя же считать, что апельсин более оранжевый, чем круглый!

Так вот, далее Сталин рассматривает вопрос исключительно с точки зрения классовой борьбы. А мы проанализируем его текст, учитывая однобокость взгляда.

«Борьба началась и разгорелась, собственно, не между нациями в целом, а между господствующими классами командующих и оттесненных наций. Борьбу ведут обыкновенно или городская мелкая буржуазия угнетенной нации против крупной буржуазии командующей нации (чехи и немцы), или сельская буржуазия угнетенной нации против помещиков господствующей нации (украинцы в Польше), или вся “национальная” буржуазия угнетенных наций против правящего дворянства командующей нации (Польша, Литва, Украина в России).

Буржуазия — главное действующее лицо».

Интересно получается. Вроде бы и буржуазия во всем виновата, но приходится специально отмечать — ни-ни, борьба не между нациями, а между буржуазиями разной развитости (и разной национальности, никуда не деться). Подозрительно как-то.

Продолжаем наш аналитический разбор.

«Основной вопрос для молодой буржуазии — рынок. Сбыть свои товары и выйти победителем в конкуренции с буржуазией иной национальности — такова её цель. Отсюда её желание обеспечить себе “свой”, “родной” рынок. Рынок — первая школа, где буржуазия учится национализму.»

Верное рассуждение (на начальном уровне капитализма, когда ещё не существует глобализма). Далее также верно замечено, что дело не ограничивается рынком, образуется союз с бюрократией господствующей нации, в результате чего буржуазия «командующей» нации получает возможность эффективнее бороться со своими конкурентами. Силы национальной буржуазии и бюрократии объединяются, и начинается целый ряд ограничительных мер против инородческой буржуазии, борьба из хозяйственной сферы переносится в политическую и т.д. «Ограничение свободы передвижения, стеснение языка, ограничение избирательных прав, сокращение школ, религиозные стеснения и т.п. так и сыплются на голову “конкурента”. Конечно, такие меры преследуют не только интересы буржуазных классов командующей нации, но и специфически, так сказать, кастовые цели правящей бюрократии».

Спрашивается, а почему речь идет именно о буржуазии разных наций, а не об угнетении (хотя бы заодно) буржуазией простого народа (как своей национальности, так и иной)?

Во-первых, как уже писал, марксисты предпочитают закрывать глаза на принципиальное отличие национальностей в области менталитета, культуры и проч. Да, на всякий случай: я отнюдь не заявляю, что-де Сталин был догматическим марксистом (более того, его деятельность в дальнейшем это как раз опровергает, истинные марксисты — это Троцкий (Бронштейн) и пр.); не забывайте, что статья, которую мы разбираем, называется «Марксизм и национальный вопрос», а не «Что я, Иосиф Джугашвили, думаю о национализме на самом деле». Не могу сказать, думал ли Сталин именно то, что писал в этой статье (надо же учитывать и политическую обстановку, и внутрипартийные дискуссии); мы рассматриваем именно статью, как она написана; я лишь делаю примечания касательно условий, когда и для кого она писалась. Политику Сталина по национальному вопросу, которую он проводил, мы будем анализировать позже, тогда и будет возможность сравнить.

Во-вторых, это мы уже привыкли, что «пролетариат — гегемон революции» и т.п., даже успели отвыкнуть. Во времена написания статьи (1913 год) большевики (тогда ещё социал-демократы) только пытались расшевелить пролетариат и не очень четко представляли, как быть с крестьянством. А в то время у всех наций картина одинакова: рабочих и крестьян угнетает буржуазия безразлично какой национальности, при этом свобода перемещения (и общения, интернета-то не было) ограничена весьма сильно. И если русские крестьяне нередко отрабатывали оброк, выполняя артелями работы по всей стране, то жители национальных окраин нередко вообще не представляли, что делается в отдалении родного кишлака или аула. Таким образом, у простого люда не было особых поводов ни к интернациональной дружбе, ни к межнациональной вражде (кроме совсем уж диких регионов с кровной местью и проч.). Каждый сидит на своем месте и работает изо всех сил, чтобы выжить и прокормить семью — больше ни на что сил не хватает.

Но иногда осуществляется вариант, описанный в статье:

«Стесненная со всех сторон буржуазия угнетенной нации естественно приходит в движение. Она апеллирует к “родным низам” и начинает кричать об “отечестве”, выдавая свое собственное дело за дело общенародное. Она вербует себе армию из “соотечественников” в интересах... “родины”. И “низы” не всегда остаются безучастными к призывам, собираясь вокруг её знамени: репрессии сверху задевают и их, вызывая в них недовольство.

Так начинается национальное движение».

Здесь важно именно «репрессии сверху задевают и их» — т.е. репрессии правящей буржуазии направляются не против «другой буржуазии», а именно против другой национальности — как буржуазии, так и трудящихся.

Марксизм это игнорирует, но Сталин интеллектуально честен и не может, анализируя проблему, вообще не затронуть этот вопрос. Поэтому намёк дается — но лишь намёк. Впрочем, не буду утверждать, что намёк был дан намеренно. Возможно, это получилось случайно. А возможно, что это получилось бессознательно — не смог не упомянуть, хотя сознательно этого делать не собирался.

Я далёк от мысли заявлять, что Сталин «точно думал именно это» и т.п., но такой намек содержится в тексте — и это факт.

И опять очень верный тезис: «Сила национального движения определяется степенью участия в нем широких слоев нации, пролетариата и крестьянства».

Именно так: как буржуазия не суетись, национального движения не будет до тех пор, пока это движение не будет поддержано всей нацией. А до тех пор — «страшно далеки они от народа» и прочая клоунада.

Далее опять идет намек (в тексте, не утверждаю, что это сознательно написано Сталиным именно как намек): «Станет ли пролетариат под знамя буржуазного национализма — это зависит от степени развития классовых противоречий, от сознательности и организованности пролетариата.»

Именно так.

Если буржуазия зарвалась, эксплуатирует собственную нацию, то она не получит поддержки, а будет именно что классовая борьба. А вот если речь идет не о буржуях — «бизнесменах» по-современному или «дельцах» по-русски, — а о предпринимателях, которые, зарабатывая сами, повышают уровень жизни своих рабочих, предоставляют социальные гарантии, думают не только о своей мошне и т.д. Чтобы не быть голословным, наглядный пример: генерал-майор, купец первой гильдии С.И. Мальцов (1810–1894), я о нем некогда писал в статье «Рынок и национализм».

Или вот, цитата из книги «Экономические провалы по воспоминаниям с 1837 года», которую в 1887 году выпустил русский миллионер В.А. Кокорев (1817-1889), создатель нефтяных промыслов в Баку (Экономические провалы. – М.: Общество купцов и промышленников России, 2005. – 336 с. (Серия: Экономическая история России)):

«Мы переживаем то время, когда в целом свете идёт борьба двух течений, социализма и власти. Борьбу эту приведёт к желаемому спокойствию то государство, которое пустит в ход государственный социализм, опирающийся на сильную державную власть, то государство, которое, щупая пульс народной жизни, будет уметь верно определять экономические недуги и удалять их не посредством бесконечных мучительных, несносных и противоречивых многоглаголений, а быстрыми решениями, попадающими прямо в жилку потребности».

А вот еще: «Жилищный вопрос есть вопрос первостепенной государственной важности». Это фраза из речи миллионера А.А. Пороховщикова на Нижегородской всероссийской выставке 1896 года. Дополнительно:

«Вечно юный, неугасимо-пылкий и неистощимо-фантастичный А.А.Пороховщиков выступил с новым грандиозным проектом, имеющим задачей перекроить Москву заново, расширить её “дистанцию” на 100 кв. верст и дать населению все блага культуры. А.А.Пороховщиков был когда-то самым популярным человеком в России: ему принадлежит идея Добровольного флота, он “учредил” наш “Славянский Базар” — эту вторую биржу Москвы, в недавнее время его же инициативе обязана постройка новых торговых рядов — единственного в Европе по грандиозности храма торговли; он устроил первый в России цементный завод, 30 лет назад подал мысль о постройке московской окружной дороги… , и ещё не далее как год тому назад обжегся на устройстве своего пресловутого огнестойкого поселка.

Как бывший когда-то председатель думской комиссии о пользах и нуждах общественных, г. Пороховщиков решил на этот раз посвятить свои думы и фантазии бедному населению Москвы, замыслив удешевить его жизнь самым простым способом: застройкой новых местностей комфортабельными и дешевыми жилищами.

— Я рисую себе будущую Москву величайшим и красивейшим городком мира, — говорил нашему сотруднику А.А.Пороховщиков. — Мой проект сводится к тому, чтобы заселить прежде всего окраины Москвы. Вот — громадная местность Петровского парка, чудные, но пустынные Воробьевы горы, Сокольники, Бутырки. Представьте себе, что все эти места будут застроены 5-этажными корпусами, длиной от 50 до 100 саж. В подвальном этаже я располагаю все принадлежности для рынка: здесь помещаются погреба, ледники, кладовые. Из центрального пункта этого благоустроенного рынка я провожу в каждую квартиру дома и в другие дома того же района телефон. Телефон — это главный фактор моего проекта. При посредстве телефона я достигну небывалых удобств и удешевления жизни.

Каждому телефонному абоненту будет дана книжка с обозначением цен товаров. Квартирант сообщает по телефону требование, чтобы к такому-то часу было доставлено ему нужное количество провизии и иного товара, имеющегося на складе рынка. Заказ немедленно же исполняется особой артелью, которая и получает плату за товар по прейскуранту. Благодаря устранению посредничества в торговле все товары отпускаются почти по заготовительной цене. …

Проект постройки таких удобных домов рассчитан, конечно, на людей со средним достатком, для которых современные условия московской жизни представляются и дорогими и малоудобными.» — «Русскiй листокъ», 22 (09) января 1905 года

Но марксизм догматически заявляет классовые противоречия (от которых никуда не деться, даже если ввести полнейшую уравниловку по оплате — академик и «умеющий ямы копать и не копать» всегда будут иметь противоречия во множестве устремлений, мотиваций, а также разный менталитет и пр.), и даже честные намерения предпринимателей не учитываются. Вспомните заодно судьбы большинства «старорежимных спецов», которые служили красным во времена Гражданской войны.

Вернемся к тексту статьи.

Несколько наивно смотрится тезис «У сознательного пролетариата есть свое собственное испытанное знамя, и ему незачем становиться под знамя буржуазии.».

Рановато заявлено об испытанности. Впрочем, статья не академическая, в достаточной степени агитационная, так что претензии предъявлять не стоит.

Верно замечено: «Что касается крестьян, то их участие в национальном движении зависит прежде всего от характера репрессий. Если репрессии затрагивают интересы “земли”, как это имело место в Ирландии, то широкие массы крестьян немедленно становятся под знамя национального движения.»

Но — видите двойной стандарт? У рабочих откуда-то взялось «испытанное знамя», а крестьяне следуют своим интересам. Спрашивается, а что — рабочие не следуют своим интересам? Они, вообще-то, точно такую же мотивацию имеют: «землю — крестьянам, фабрики — рабочим».

Наивно из современности смотрится рассуждение:

«С другой стороны, если, например, в Грузии нет сколько-нибудь серьезного антирусского национализма, то это, прежде всего, потому, что там нет русских помещиков или русской крупной буржуазии, которые могли бы дать пищу для такого национализма в массах. В Грузии есть антиармянский национализм, но это потому, что там есть ещё армянская крупная буржуазия, которая, побивая мелкую, ещё не окрепшую грузинскую буржуазию, толкает последнюю к антиармянскому национализму.»

Сейчас вот Грузия — отдельная страна, русских помещиков и даже бизнесменов там как-то особо нет, наоборот — грузинских дельцов в РФ много (а воры в законе вообще переселились из Грузии в Россию), и при этом антирусского национализма — выше крыши. Как и антиосетинского, если вспомнить недавние события.

Но не будем отвлекаться на современность — об этом и так много пишется, а историю знать полезно, чтобы понимать настоящее и планировать будущее.

Кстати, в этом разделе Сталин ещё раз проходится по определению нации «по культуре»: «Содержание национального движения, конечно, не может быть везде одинаковым: оно всецело определяется разнообразными требованиями, выставляемыми движением. В Ирландии движение имеет аграрный характер, в Богемии — “языковый”, здесь требуют гражданского равноправия и свободы вероисповедания, там — “своих” чиновников или своего сейма. В разнообразных требованиях нередко просвечивают разнообразные черты, характеризующие нацию вообще (язык, территория и пр.). Достойно внимания, что нигде не встречаешь требования о бауэровском всеобъемлющем “национальном характере”».

Угнетенные национальности

В том же разделе статьи говорится о том, что «вовсе не следует, что пролетариат не должен бороться против политики угнетения национальностей».

Пояснение: «Ограничение свободного передвижения, лишение избирательных прав, стеснение языка, сокращение школ и прочие репрессии задевают рабочих не в меньшей степени, если не в большей, чем буржуазию. Такое положение может лишь затормозить дело свободного развития духовных сил пролетариата подчиненных наций. Нельзя серьезно говорить о полном развитии духовных дарований татарского или еврейского рабочего, когда им не дают пользоваться родным языком на собраниях и лекциях, когда им закрывают школы».

Интересно. Во-первых, ещё раз (значит, намеренно) подчеркивается, что «национальная борьба буржуазии против буржуазии» вредит рабочим даже в большей степени. Что означает, что борьба-то ведется не против другой буржуазии, а именно против другой национальности (да, повторяюсь для надёжности). Если кто-то хочет возразить, что вред трудящимся — лишь побочный эффект, а целью является именно буржуазия, у которой хочется отобрать рынок и проч., то пусть подумает — что, если одна буржуазия одолеет другую, то станет относиться к рабочим и крестьянам (а также другим социальным старатам) побежденной национальности лучше, чем «своя» буржуазия? С чего бы это? Идиотизм из серии «если бы победил Гитлер, то мы бы пили баварское пиво». Фиг там — делали бы арбайтен под «шнелле!».

Во-вторых, появляется тезис о «духовном развитии». Причем подан он осторожно: речь идет именно о недопущении запрещения пользоваться родным языком, о закрытии школ и т.д., но при этом не утверждается, что надо поддерживать «национальные духовные дарования».

Сталин — мудр.

С одной стороны, ситуация такова, что, если не подыгрывать для виду местечковым националистам, то сепаратизм пойдет лавиной — достаточно будет примера, а затем очень многие подумают «чем мы хуже», и Россия развалится (местечковым националистам помогут иностранные «доброжелатели») даже не на губернии, а на уезды и улусы. И, когда соберется обратно в нечто целое, потеряет такую часть территории, что…

С другой стороны, ратовать за «развитие национальных культур» — это усиливать тот самый местечковый национализм, обособлять национальности, не давая им слиться в пролетарском единстве.

Именно поэтому любой разумный государственный деятель, имеющий целью великую Россию, поступил бы точно так же: декларировал бы привилегии национальным окраинам, и даже предоставлял бы их в начале, а потом, когда центральная власть обрела бы прочность, «закрутил бы гайки». К сожалению, до реализации второго этапа Сталин не дожил. Было ли у него такое намерение — разберем позже, при анализе фактической деятельности периода, когда он правил страной.

Примечание: нельзя отрицать и возможность того, что молодой Сталин был ещё наивен и впечатлен марксистской риторикой, и только потом выработал свою позицию, отличную от догматической. Но слишком уж много намеков получается даже в раннем в тексте… Впрочем, настаивать не буду.

Очень важное замечание (актуальное до сих пор): «…политика националистических репрессий опасна для дела пролетариата и с другой стороны. Она отвлекает внимание широких слоев от вопросов социальных…».

Нельзя кидаться в крайности — важен и национальный, и социальный вопрос. Но в то время важнее был именно социальный, а решить сразу два было невозможно. Если кто-либо считает иначе, то пусть объяснит, как именно. Исходя из реалий, а не из «если бы все вдруг поняли Гениальную Идею…». По данным военного ведомства России, в 1913 году 64% призывников были неграмотны — тут не до витиеватой риторики, все должно быть просто, наглядно и не более одной мысли за раз, иначе не усвоится.

Так что «…рабочие заинтересованы в полном слиянии всех своих товарищей в единую интернациональную армию, в скором и окончательном их освобождении от духовной кабалы буржуазии, в полном и свободном развитии духовных сил своих собратьев, к какой бы нации они ни принадлежали.

Поэтому рабочие борются и будут бороться против политики угнетения наций во всех её видах, от самых тонких до самых грубых, как и против политики натравливания во всех её видах».

Именно что против угнетения — но не за «самобытность» и изоляционизм.

Страна сильна, когда её народ имеет единые устремления, единую идеологию. А это возможно лишь в том случае, когда культура также общая для всех. Конечно, может быть «местный колорит», но он должен рассматриваться именно как местный, «малая родина», а вот Родина должна быть единой для всех.

Думаю, не стоит разъяснять — это и так понятно — что единая культура может быть только в том случае, когда разговаривают на одном языке. Скажем, иноязычная литература всегда воспринимается как иноязычная, несмотря на любой степени совершенство владения языком. Упрощенно: чтобы А.С. Пушкин был «нашим всем», надо иметь родным именно русский язык, быть воспитанным в русской культуре и т.д.

Однако не стоит забывать и ещё об одной проблеме: количество неграмотных помните? Это среди русских — неправославные мало призывались на военную службу в царской армии. Среди жителей национальных окраин процент неграмотных, понятно, был ещё больше.

И вот представьте: перед вами стоит задача объяснить, условно говоря, декханину, что такое пролетарский интернационализм. Причем срочно и убедительно. Куда деваться — придется объясняться на его языке, чтобы было понятнее. И параллельно учить писать/читать, не объяснять же каждому устно и персонально. Поскольку русский он учить не факт, что будет, и не факт, что сможет. Вот и издавались газеты на местных языках, создавались национальные школы, даже создавалась письменность для тех языков, у которых её не было. Но при этом автоматом культура отделялась от культуры государствообразующей нации, что мешало процессу культурной ассимиляции — и, как следствие, единению страны.

Вот такая дилемма…

Самоопределение наций

«…социал-демократия всех стран провозглашает право наций на самоопределение.

Право на самоопределение, т.е.: только сама нация имеет право определить свою судьбу, никто не имеет права насильственно вмешиваться в жизнь нации, разрушать её школы и прочие учреждения, ломать её нравы и обычаи, стеснять её язык, урезывать права».

Так пишет Сталин. И опять — обратите внимание! — казалось бы однозначное заявление подается с оговорками, которые очень и очень существенны. Следующий же абзац:

«Это, конечно, не значит, что социал-демократия будет поддерживать все и всякие обычаи и учреждения нации. Борясь против насилий над нацией, она будет отстаивать лишь право нации самой определить свою судьбу, ведя в то же время агитацию против вредных обычаев и учреждений этой нации с тем, чтобы дать возможность трудящимся слоям данной нации освободиться от них.

…Нация суверенна, и все нации равноправны.

Это, конечно, не значит, что социал-демократия будет отстаивать любое требование нации. Нация имеет право вернуться даже к старым порядкам, но это ещё не значит, что социал-демократия подпишется под таким постановлением того или иного учреждения данной нации. Обязанности социал-демократии, защищающей интересы пролетариата, и права нации, состоящей из различных классов, — две вещи разные».

Посмотрите, как замечательно получается. С одной стороны — четко заявляется, «по поверхности», что любая нация полностью суверенная и вольна делать все, что хочет.

А с другой стороны — толсто намекается «вторым смысловым слоем», что нация вполне может иметь и вредные обычаи, и, ежели будет на них настаивать, то сама определит свою судьбу: социал-демократы будут защищать интересы пролетариата, а вовсе не абстрактные «права нации».

Так что каждая нация имеет полную свободу самоопределяться, но только в рамках пролетарского социал-демократизма. Почти открытым текстом:

«Борясь за право наций на самоопределение, социал-демократия ставит себе целью положить конец политике угнетения нации, сделать её невозможной, и тем подорвать борьбу наций, притупить ее, довести её до минимума.

Этим существенно отличается политика сознательного пролетариата от политики буржуазии, старающейся углубить и раздуть национальную борьбу, продолжить и обострить национальное движение.

Именно поэтому не может стать сознательный пролетариат под “национальное” знамя буржуазии».

Казалось бы, простая концепция, но она вызывала вопросы и гораздо позже. Вот, например, статья Сталина «Национальный вопрос и ленинизм: Ответ товарищам Мешкову, Ковальчуку и другим» (Сталин И.В. Cочинения. – Т. 11. – М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1949. С. 333–355.) от 18 марта 1929 г.

«Русские марксисты давно уже имеют свою теорию нации. …вы считаете эту теорию недостаточной. Поэтому вы предлагаете добавить к четырем признакам нации пятый признак, а именно: наличие своего собственного обособленного национального государства. Вы считаете, что без наличия этого пятого признака нет и не может быть нации.

Я думаю, что предлагаемая вами схема с её новым, пятым признаком понятия “нация” — глубоко ошибочна и не может быть оправдана ни теоретически, ни практически — политически.

При вашей схеме пришлось бы признать нациями только такие нации, которые имеют свое собственное, отдельное от других, государство…

Более того. При вашей схеме пришлось бы утверждать, что:

а) ирландцы стали нацией лишь после образования “Ирландского свободного государства”, а до этого времени они не представляли собой нации;

б) норвежцы не были нацией до отделения Норвегии от Швеции, а стали нацией лишь после такого отделения;

в) украинцы не были нацией, когда Украина входила в состав царской России, они стали нацией лишь после отделения от Советской России при Центральной раде и гетмане Скоропадском, но они вновь перестали быть нацией после того, как объединили свою Украинскую Советскую республику с другими Советскими республиками в Союз Советских Социалистических Республик.

Таких примеров можно было бы привести многое множество.

Очевидно, что схема, приводящая к таким абсурдным выводам, не может считаться научной схемой».

Позднее примечание. Таки да, если совсем строго, то нация — это этнос, который развился до стадии образования государства. Тут рекомендую обратиться к работам А.Н. Севастьянова, здесь же просто замечу, что в современности не только нарочито продвигается антинаучная концепция "гражданской нации", но тщательно перемешиваются понятия нации, народа, этноса, народности и т.д. В любом случае есть переходные периоды: так, понятно, что норвежца стали нацией не ровно в миг формального отделения от Швеции, а раньше —но они потому и отделились, что стали нацией. Евреии, до образования Израиля давно не имевшие своего госудраства, всё же были нацией, так как ранее это госудраство было, и они сохраняли общность. Украинцы же никогда не были нацией, они являются субэтносов русской нации, как и великороссы и белорусы, именно что своего государства, самостоятельно заслуженного, там ничкогда не было (в Киевской Руси ещё не было "украинцев", а когда была Украина, то она была просто соотв. территорий России, и при уничтожении СССР её просто декларативно "отрезали").

А вот главное, что беспокоит Сталина:

«Я уже не говорю о том, что ваша схема приводит к оправданию буржуазных националистов в наших Советских республиках, доказывающих, что советские нации перестали быть нациями после того, как они пошли на объединение своих национальных Советских республик в Союз Советских Социалистических Республик».

Прошло уже много времени — с 1913-го по 1929-й год. Закончилась Великая Отечественная война.
А вопрос «буржуазных наций» все ещё актуален!

Более того, позже некоторые нации пришлось даже переселить (гуманизм Сталина мы расхлебываем до сих пор) именно по итогам войны, за сотрудничество с гитлеровскими оккупантами.

Но на переправе коней не меняют, и нельзя сказать «Маркс, Энгельс и Ленин были не правы в национальном вопросе» с ходу — даже самому Сталину в то время. Народу нужна идеология, и менять существующую можно лишь тогда, когда «сменная» подготовлена и разработан процесс её внедрения. Для наглядности — вспомните, что было, когда Горбачев отменил и так уже отмиравшую идеологию КПСС.

«Буржуазия и её националистические партии были и остаются в этот период главной руководящей силой таких наций. Классовый мир внутри нации ради “единства нации”; расширение территории своей нации путем захвата чужих национальных территорий; недоверие и ненависть к чужим нациям; подавление национальных меньшинств; единый фронт с империализмом, — таков идейный и социально-политический багаж этих наций.

Такие нации следует квалифицировать, как буржуазные нации. …

Именно такие буржуазные нации имеет в виду брошюра Сталина “Марксизм и национальный вопрос”, когда она говорит, что “нация является не просто исторической категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма”, что “судьбы национального движения, в существе своем буржуазного, естественно связаны с судьбой буржуазии”, что “окончательное падение национального движения возможно лишь с падением буржуазии”, что “только в царстве социализма может быть установлен полный мир”.

Но есть на свете и другие нации. Это — новые, советские нации, развившиеся и оформившиеся на базе старых, буржуазных наций после свержения капитализма в России, после ликвидации буржуазии и её националистических партий, после утверждения Советского строя. …

Такие нации следует квалифицировать как социалистические нации.

В том-то и дело, что ликвидация буржуазных наций означает не ликвидацию наций вообще, а ликвидацию всего лишь буржуазных наций».

Что поделать… Демагогией это назвать нельзя, но жонглирование терминологией идет весьма ловкое. Все соответствует марксизму, и при этом нациям выражается всяческое уважение:

«…я утверждал (и продолжаю утверждать), что период победы социализма в одной стране не дает условий, необходимых для слияния наций и национальных языков, что — наоборот, этот период создает благоприятную обстановку для возрождения и расцвета наций, ранее угнетавшихся царским империализмом, а ныне освобожденных советской революцией от национального гнета».

И одновременно чётко заявляется, что «возрождение и расцвет» предполагается лишь у «социалистических наций», а если некая нация будет едина в целом, а не лишь «среди пролетариата», то она будет классифицирована как буржуазная со всеми вытекающими.

Обратите внимание, что некоторые нации были переселены именно что по национальному признаку — т.е. «по крови», причем территориальность им как раз заменили и пытались интегрировать в общую экономику по новому месту жительства. Причем делалось это даже превентивно, скажем, 28 августа 1941 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О переселении немцев, проживающих в районе Поволжья». Жестко, но необходимо… Американцы, скажем, в то же время своих японцев вообще согнали в лагеря, хотя на территории США война и не предполагалась.

Добавлю, что Сталин выступал против марксистского положения об отмирании наций при коммунизме не раз и не два. Скажем, в своей работе «Марксизм и вопросы языкознания» (1950 год, а вопрос все ещё актуален!) он писал, что нация и национальный язык являются элементами высшего значения и не могут быть включены в систему классового анализа, созданную марксизмом. Они стоят над (!) классами и не подчиняются диалектическими изменениям, которые являются следствием борьбы классов. Более того, именно нация сохраняет общество, раздираемое классовой борьбой. Лишь благодаря нации «классовый бой, каким бы острым он ни был, не приводит к распаду общества». Нация и язык связывают в одно целое поколения прошлого, настоящего и будущего. Поэтому они переживут классы и благополучно сохранятся в «бесклассовом обществе».

Характерно, что именно эта работа Сталина истерически обругивалась во времена т.н. «перестройки», когда от социалистического строя de jure ещё не отказались, а «реформы» уже шли. И это понятно: галдеж об «общечеловеческих ценностях» в общем и космополитизме (без упоминания термина, de facto) в частности обеспечивал поддержку курса на распад Советского Союза.

Характерный отрывок из выступления Сталина на XIX съезде:

«Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их превыше всего. Теперь не осталось и следа от национального принципа. Теперь буржуазия продаёт права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придётся поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперёд, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять».

Интересы большинства нации

Закончив теоретический разговор об определении термина «нация», Сталин переходит к практическому вопросу «что делать с нациями» (конечно, не формулируя его настолько явно). Этой теме посвящен раздел статьи «Постановка вопроса».

«Нация имеет право свободно определить свою судьбу. Она имеет право устроиться так, как ей угодно, не попирая, конечно, прав других наций. Это бесспорно.

Но как именно она должна устроиться, какие формы должна принять её будущая конституция, если принять во внимание интересы большинства нации и прежде всего пролетариата?»

Обратите внимание: опять идет толстый намек на то, что речь идет не о нации как едином целом, а именно о большинстве. Причем «прежде всего пролетариат» в национальных окраинах составляет куда меньшую часть, чем крестьяне. А, помимо эксплуататоров, есть и учителя, ученые, инженеры — много кого, также не упомянутых.

Таким образом, ориентир идет не на всю нацию; не на всю нацию, кроме эксплуататоров; и даже не на всех-занимающихся-физическим трудом. De facto речь идет об исключительно пролетариате. По вполне понятной причине: в то время именно пролетариат был одновременно достаточно передовым классом в интеллектуальном плане — знать рабочему, особенно квалифицированному, надо больше, чем крестьянину, и при этом сознательному с марксистской точки зрения — работникам умственного труда все же было, что терять, кроме своих цепей. К тому же, среди них были не только интеллектуалы, но и интеллигенты, а эти две принципиально разные категории и сейчас часто смешивают. Опираться можно было и нужно было именно на пролетариат с присоединением (впоследствии, но быстро) крестьянства.

Читаем дальше:

«Нация имеет право устроиться автономно. Она имеет право даже отделиться. Но это ещё не значит, что она должна делать это при всяких условиях, что автономия или сепарация везде и всегда будут выгодны для нации, т.е. для её большинства, т.е. для трудящихся слоев.»

Вот так. Право-то у вас есть, но кто же его вам даст реализовать? Это ведь вам не выгодно. Если самим не понятно — можно объяснить более доступными способами.

Возможно, моралисты и прочие гуманисты осудят такой подход. Я же скажу, что верно писал и поступал товарищ Сталин. Искусство дипломатии заключается как раз в умении уговорить собачку вилять хвостиком, пока не найдешь дубинку такого размера, чтобы у собачки и мысли не было ослушаться.

По поводу же всяческих современных сепаратистов, желающих развалить Россию, я писал не раз, и мое мнение не меняется то того, идет речь о настоящем или о времени на век ранее.

В статье сразу приводится пример:

«Закавказские татары, как нация, могут собраться, скажем, на своем сейме и, подчинившись влиянию своих беков и мулл, восстановить у себя старые порядки, решить отделиться от государства. По смыслу пункта о самоопределении они имеют на это полное право. Но будет ли это в интересах трудящихся слоев татарской нации? Может ли социал-демократия равнодушно смотреть на то, как боки и муллы ведут за собой массы в деле решения национального вопроса? Не должна ли социал-демократия вмешаться в дело и определенным образом повлиять на волю нации? Не должна ли она выступить с конкретным планом решения вопроса, наиболее выгодным для татарских масс?»

Сталин понимает, что на сложные вопросы не бывает однозначных ответов. Хотя, думается, конкретно в вопросе «отделять или нет» он был бы однозначно против (что доказывает его дальнейшая политика, направленная на увеличение территории России, когда появились возможности для этого), рассматривается тема в общем виде.

«Всё это – вопросы, решение которых зависит от конкретных исторических условий, окружающих данную нацию.

Более того. Условия, как и всё, меняются, и решение, правильное для данного момента, может оказаться совершенно неприемлемым для другого момента. …решение национального вопроса возможно лишь в связи с историческими условиями, взятыми в их развитии.»

Не буду много цитировать (вообще же советую вдумчиво прочесть «Марксизм и национальный вопрос» целиком); далее Сталин уделяет значительное внимание недопустимости слепого копирования чужих рецептов.

«…мы должны решительно высказаться против одного очень распространенного, но и очень огульного способа “решения” национального вопроса… Мы говорим о лёгком методе ссылки на австрийскую и южно-славянскую социал-демократию, которая-де уже решила национальный вопрос и у которой русские социал-демократы должны просто позаимствовать решение. При этом предполагается, что все, что, скажем, правильно для Австрии, правильно и для России. Упускается из виду самое важное и решающее в данном случае: конкретные исторические условия в России вообще и в жизни каждой отдельной нации в пределах России в частности.

В частности, в Австрии изначально предполагается государственная целостность, между тем как России этот вопрос надо решать очень осторожно (по-сталински: заявляя свободный выход и не давая фактической возможности это сделать).

Кроме того, «в России национальный вопрос стоит в совершенно другой плоскости. Не национальный, а аграрный вопрос решает судьбы прогресса в России. Национальный вопрос — подчиненный.

Итак, различная постановка вопроса, различные перспективы и методы борьбы, различные очередные задачи. Разве не ясно, что при таком положении вещей брать примеры у Австрии и заниматься заимствованием программы могут лишь бумажные люди, “решающие” национальный вопрос вне пространства и времени?»

Культурно-национальная автономия

Перейдем от теории к практике. В отличие от политических балаболок, Сталин никогда не разделял слово и дело.

В обсуждаемой статье одним из практических вопросов является вопрос национальных автономий.
Сталин на примере национальной программы австрийских социал-демократов раскрывает значение термина «культурно-национальная автономия»

«Это значит, во-первых, что автономия дается, скажем, не Чехии или Польше, населенным, главным образом, чехами и поляками, — а вообще чехам и полякам, независимо от территории, все равно — какую бы местность Австрии они ни населяли.

Потому-то автономия эта называется национальной, а не территориальной.

Это значит, во-вторых, что рассеянные в разных углах Австрии чехи, поляки, немцы и т.д., взятые персонально, как отдельные лица, организуются в целостные нации и, как таковые, входят в состав австрийского государства. Австрия будет представлять в таком случае не союз автономных областей, а союз автономных национальностей, конституированных независимо от территории.

Это значит, в-третьих, что общенациональные учреждения, долженствующие быть созданными в этих целях для поляков, чехов и т.д., будут ведать не “политическими” вопросами, а только лишь “культурными”. Специфически политические вопросы сосредоточатся в обще-австрийском парламенте (рейхсрате).

Поэтому автономия эта называется ещё культурной, культурно-национальной».

На мой взгляд — все абсолютно логично. И, самое главное, — это третий пункт: культурная, а не политическая автономия!

Далее цитируется текст программы, принятой австрийской социал-демократией на Брюннском конгрессе в 1899 году, но я его не буду цитировать, обсуждаемую статью Сталина легко найти в интернете, и там все прочесть.

Для нас же (как и для Сталина тогда) важно то, что «в программе этой остались некоторые следы “территориализма”, но в общем она является формулировкой национальной автономии. Недаром Шпрингер, первый агитатор культурно-национальной автономии, встречает её с восторгом. Бауэр также разделяет ее, называя её “теоретической победой” национальной автономии…»

Сталин анализирует обоснование австрийскими социал-демократами их концепции культурно-национальных автономий, начиная с Шпрингера и Бауэра.

«Исходным пунктом национальной автономии является понятие о нации, как о союзе лиц независимо от определенной территории.

“Национальность, — по Шпрингеру, — не находится ни в какой существенной связи с территорией; нации — автономные персональные союзы”».

Обратите внимание: нация, согласно этой концепции, не является конечной фазой развития этноса, естественным феноменом социологической эволюции, а лишь неким «автономным персональным союзом». Узнаете? Чуете дух либерализма?

Именно им попахивает, и довольно отчетливо. Мол, непонятно откуда имеются культурные различия, а нация — это лишь какой-то конгломерат автономных  персон, которые решили — сознательно — объединиться в некий союз и назвать его нацией.

«Вася, мы с тобой по-русски разговариваем, в русской культуре выросли, давай в нацию объединимся? ещё и Петю с Федей позовем!» — ну не маразм ли?

Попытки нивелировать силу национализма превентивно предпринимались уже тогда. Сталин отмечает, что Бауэр говорит о нации, как о «персональной общности», которой «не предоставлено исключительное господство в какой-либо определенной области». Мол, называйтесь как хотите, но никаких прав вам это не даст.

Впрочем, соглашусь: свое право нация может лишь взять самостоятельно. Однако, согласитесь, это — совсем другая тема.

Сталин, критикуя австрийцев, верно замечает, что индивиды, составляющие нацию, не всегда живут одной сплошной массой, — они часто разбиваются на группы и в таком виде вкрапляются в чужие нации.

Отмечу интересную фразу: «Это капитализм гонит их в разные области и города на заработки». То есть, если не будет капитализма, а будет социализм, то массовой национальной миграции быть не должно. Категорически согласен. Каждая нация должна жить на своей исторической территории (в массе, конечно).

Шпрингер и Бауэр, отмечая, что национальные меньшинства, проживая на территории других наций, вызывают национальную рознь, заявляют односторонность притеснений: «входя в чужие национальные области и составляя там меньшинства, группы эти терпят от местных национальных большинств в смысле стеснений языка, школы и т.п. Отсюда национальные столкновения. Отсюда “непригодность” территориальной автономии».

Не будем отвлекаться на тему, что национальная рознь в большинстве случаев возникает именно из-за того, что гости ведут себя не как подобает гостям (не следуют обычаям хозяев), рассмотрим «рецепт» от австрийских социал-демократов.

Сталин пересказывает их тезисы:

«Единственный выход из такого положения… — организовать рассеянные в разных местах государства меньшинства данной национальности в один общий междуклассовый национальный союз. Только такой союз мог бы защитить, по их мнению, культурные интересы национальных меньшинств, только он способен прекратить национальные раздоры».

«Необходимо, — говорит Шпрингер, — дать национальностям правильную организацию, облечь их правами и обязанностями”... Конечно, “закон легко создать, но оказывает ли он то действие, которого от него ожидают””... “Если хотят создать закон для наций, то прежде всего нужно создать самые нации”... “Без конституирования национальностей создание национального права и устранение национальных раздоров невозможны”.

«В том же духе говорит Бауэр, когда он выставляет, как “требование рабочего класса”, “конституирование меньшинств в публично-правовые корпорации на основе персонального принципа”»

Как все интересно!

Еще в то время, когда не было понятия о так называемых «профессиональных меньшинствах» и прочей политкорректности, уже появлялись идеи «организовать меньшинство и начать требовать привилегий у большинства».

Но ещё интереснее концепция «всего нужно создать самые нации». Оказывается, наций не существует, их ещё надо создать. Под свои нужды, как «меньшинство».

Это, кстати, актуально и сегодня, когда пытаются то создать каких-нибудь «ингермландцев», то заявить, что русской нации не существует и её ещё надо как-то «организовать».

Записывайтесь в нации!

Сталин задает вопрос:

«Но как организовать нации? Как определить принадлежность лица к той или иной нации?

“Эта принадлежность, — говорит Шпрингер, — устанавливается национальными матрикулами; каждый, живущий в области, должен объявить о своей принадлежности к какой-нибудь нации”.

“Персональный принцип, — говорит Бауэр, — предполагает, что население разделится по национальностям... на основе свободных заявлений совершеннолетних граждан”, для чего и “должны быть заготовлены национальные кадастры”».

Каково?

Объявил, и все. Захотел — немец, захотел — чех, захотел — поляк… Или негр какого-нибудь племени, не знаю, как там у них с нациями. Лепота!

Впрочем, дело не в том, кто как себя назовет — хоть марсианином. Проблема возникает тогда, когда от самоназвания дело переходит к получению прав и т.д. Вот тут уже надо бы не просто заявиться, а доказать, марсианин ты или кто. Но требования доказывать даже и не подразумевается. Полный либерализм и свобода волеизъявления.

Но, быть может, все это имеет отношение только к Австрии?

Бауэр с этим не согласен. «Он решительно утверждает, что национальная автономия обязательна и в других государствах, состоящих, как Австрия, из нескольких национальностей.»

А это уже важно. Одно дело — маленькая европейская страна, где все нации перемешаны в городах, а другое дело — просторы России, которая присоединяла нерусские нации с их территориями проживания.

Сталин отмечает подмену тезиса Бауэром:

«Затем, незаметно подменяя самоопределение наций национальной автономией, продолжает:

“Так национальная автономия, самоопределение наций, неизбежно становится конституционной программой пролетариата всех наций, живущих в государстве национальностей”»

 «…он идет ещё дальше. Он глубоко верит, что “конституированные” им и Шпрингером междуклассовые “национальные союзы” послужат неким прототипом будущего социалистического общества. Ибо он знает, что “социалистический общественный строй... расчленит человечество на национально-отграниченные общества”, что при социализме произойдет “группировка человечества в автономные национальные общества”, что “таким образом, социалистическое общество несомненно представит собой пеструю картину личных национальных союзов и территориальных корпораций”, что, следовательно, “социалистический принцип национальности является высшим синтезом национального принципа и национальной автономии”.

Кажется, довольно...».

Таково обоснование — а, точнее, его отсутствие, — культурно-национальной автономии в трудах Бауэра и Шпрингера.

Подмена тезиса

«Прежде всего, бросается в глаза совершенно непонятная и ничем не оправдываемая подмена самоопределения наций национальной автономией. Одно из двух: либо Бауэр не понял самоопределения, либо он понял, но почему-то сознательно его суживает. Ибо несомненно, что: а) культурно-национальная автономия предполагает целость государства национальностей, самоопределение же выходит из рамок такой целости; б) самоопределение передает нации всю полноту прав, национальная же автономия — только “культурные” права».

Если смотреть из настоящего, то видна тенденция именно что к «профессиональному меньшинству». Концепция самоопределения наций предполагает именно что отделение — «не хотим быть вместе, отделяемся и будем жить самостоятельно, за свой счет». А вот национальная автономия — это как раз тенденция к «мы все из себя такие отдельные и иные, и требуем уважения своих особенностей, но вы должны нас кормить за государственный счет, отделяться мы не будем». И тут безразлично, идет ли речь о национальных дотируемых регионах либо об участниках «парадов гордости».

Продолжаем: «Во-вторых, вполне возможно в будущем такое сочетание внутренних и внешних конъюнктур, при котором та или иная национальность решится выступить из государства национальностей, хотя бы из Австрии, – заявили же русинские с.-д. на Брюннском партейтаге о своей готовности объединить “две части” своего народа в одно целое. Как быть тогда с “неизбежной для пролетариата всех наций” национальной автономией? Что это за “решение” вопроса, которое механически втискивает нации в прокрустово ложе целости государства?»

Согласен, такой аспект тоже есть — «меньшинство» согласно «культурной автономии» не имеет право выхода из государства. Впрочем, вопрос сложный: это в России есть соответствие национальностей и территорий, а в Европе многое уже давно перемешалось, и отделиться нации можно только в индивидуальном порядке, переселяясь по одному. Специфика, конечно; но на каком основании проецировать на другие страны?

Весомое возражение с экономической точки зрения:

«Национальная автономия противоречит всему ходу развития наций. Она дает лозунг организовать нации, но можно ли их искусственно спаять, если жизнь, если экономическое развитие отрывает от них целые группы и рассеивает последние по разным областям? Нет сомнения, что на первых стадиях капитализма нации сплачиваются. Но несомненно и то, что на высших стадиях капитализма начинается процесс рассеивания наций, процесс отделения от наций целого ряда групп, уходящих на заработки, а потом и совершенно переселяющихся в другие области государства; при атом переселившиеся теряют старые связи, приобретают новые на новых местах, усваивают из поколения в поколение новые нравы и вкусы, а, может быть, и новый язык. Спрашивается: возможно ли объединить такие обособившиеся друг от друга группы в единый национальный союз?»

В этом отрывке Сталин возражает (я бы сказал, пророчески) против организации в единое целое тех народов, которые образуют единое целое лишь формально.

Одно дело — вопрос о воссоединении разделенных наций. Всем известный исторический пример: аншлюс Австрии Германией в прошлом веке. Современный пример: разделенное положение русской нации.

Важно понимать разницу между насильно разделенными и добровольно рассеявшимися нациями.

Если, скажем, после распада СССР русские оказались разделены на части (причем многие оказались в бывших республиках, которым они помогали строить индустрию, науку и т.д., и которые сейчас захлестнул местечковый национализм) неожиданно (большинство на референдуме голосовало за сохранение Советского Союза!), без возможности переехать на другое место жительства, — то это трагедия нации, и такое положение дел надо хоть поздно, но исправить. И совсем другое дело — если некий этнос сам, добровольно кочует с места на место, стремится не собраться в единое целое (как, скажем, те евреи, которые уехали в Израиль), а именно что жить рассеяно среди других наций.

Вот, скажем, возьмем для наглядности цыган. Согласно вышеприведенной концепции, они должны собраться в некую «культурную автономию» и что-то там требовать от государства. А на каком основании? Зачем их объединять, кроме как для подготовки почвы «преференций для меньшинств»?

Далее Сталин приводит контраргументацию с точки зрения классовой позиции.

«Но единство нации падает не только благодаря расселению. Оно падает ещё изнутри, благодаря обострению классовой борьбы. На первых стадиях капитализма ещё можно говорить о “культурной общности” пролетариата и буржуазии. Но с развитием крупной индустрии и обострением классовой борьбы “общность” начинает таять. Нельзя серьезно говорить о “культурной общности” нации, когда хозяева и рабочие одной и той же нации перестают понимать друг друга. О какой “общности судьбы” может быть речь, когда буржуазия жаждет войны, а пролетариат объявляет “войну войне”? Можно ли из таких противоположных элементов организовать единый междуклассовый национальный союз? Можно ли после этого говорить о “сплочении всех членов нации в национально-культурную общность”? Не ясно ли из этого, что национальная автономия противоречит всему ходу классовой борьбы?»

Не разделяя марксизм и его концепцию классовой борьбы как главную движущую силу изменений в обществе, я согласен с тем, что классовыми различиями нельзя пренебрегать, и классовые противоречия надо сглаживать (не уравниловкой, конечно).

Местечковый национализм

«Культурно-национальная автономия Шпрингера и Бауэра есть утонченный вид национализма», — заявляет Сталин.

Да, согласен. Причем национализма в «плохом смысле» слова: настоящий национализм немыслим без социализма, при этом и национализм, и социализм должны работать в сторону развития нации, а не консервации её развития и тем более не в сторону возвращения древних традиций как нормы жизни.

Необходимо использовать опыт предков, но также необходимо и понимать, что времена «несколько» изменились, и далеко не все, что было целесообразно века назад, приемлемо для современного мира.

Сталин обличает: «И это отнюдь не случайность, что национальная программа австрийских с.-д. обязывает заботиться о “сохранении и развитии национальных особенностей народов”. Подумайте только: “сохранить” такие “национальные особенности” закавказских татар, как самобичевание в праздник “Шахсей-Вахсей”! “Развить” такие “национальные особенности” грузин, как “право мести”!..

Такому пункту место в завзятой буржуазно-националистической программе, и если он оказался в программе австрийских с.-д., то потому, что национальная автономия терпит такие пункты, она не противоречит им.

Но, непригодная для настоящего, национальная автономия ещё более непригодна для будущего, социалистического общества».

Обратите внимание на принципиальнейшую разницу между подходами. Сталин, признавая право отделения нации от страны вместе со своей территорией, категорически возражает против того, чтобы это происходило по ретроградной схеме, по желанию буржуазии, религиозных деятелей и т.д. А по мере развития социализма национальные противоречия уменьшаются — при условии, что каждая нация живет на своей земле.

Австрийские же социал-демократы и не мыслят даже теоретически права народа на самоопределение, но зато выступают за «культурную автономию», предтечу современных «профессиональных меньшинств».

Не менее показательно и то, что социализм подразумевает единство социума, объединение одной идей (величия и развития народа и страны), между тем как Бауэр пытается представить социалистическое общество в виде «пестрой картины личных национальных союзов и территориальных корпораций».

Это — либо либерализм, либо анархизм, но никак не социализм.

«…вред национальной автономии этим не исчерпывается. Она подготовляет почву не только для обособления наций, но и для раздробления единого рабочего движения. Идея национальной автономии создает психологические предпосылки для разделения единой рабочей партии на отдельные, построенные по национальностям, партии. …

Австрия, родина “национальной автономии”, дает наиболее печальные примеры такого явления. Австрийская с.-д. партия, когда-то единая, начала дробиться на отдельные партии ещё с 1897 года (Вимбергский партейтаг). После Брюннского партейтага (1899), принявшего национальную автономию, дробление ещё больше усилилось. Наконец, дело дошло до того, что вместо единой интернациональной партии имеется теперь шесть национальных, из коих чешская с.-д. партия даже не хочет иметь дела с немецкой социал-демократией».

Наглядно, не так ли?

Русофобия Ленина

Без понимания обстановки, в которой приходилось действовать Сталину, картина будет неполной. А то у многих есть установка «по умолчанию», что Сталин что хотел, то и делал, причем сразу с 17-го года, что, мягко скажем, не соответствует действительности. Причем не только в плане личной власти, но и по отношению к теории — надо было формально соответствовать марксизму-ленинизму.

А как Ленин относился к русскому народу?

Давайте проанализируем (использованы материалы «Национальной газеты» № 1(22), 1999 г.).

Непосредственно о русских Лениным написана лишь крохотная статья «О национальной гордости великороссов» (конец 1914 года). В ней он открыто заявил о русских (великороссах) как об «угнетающей нации» и стал говорить о праве на самоопределение «всех угнетенных великороссами наций».

Классовая борьба ненавязчиво так отодвинулась на второе место.

Выпад был не единичным; скажем, речь по национальному вопросу 29 апреля (12 мая) 1917 года: «Никто так не угнетал поляков, как русский народ». Обратите внимание: не царизм, а русский народ. Начиная с крестьян, ага.

Или вот, из выступления на VII партконференции в апреле 1917 года:

«Почему мы, великороссы, угнетающие большее число наций, чем какой-либо другой народ, должны отказаться от признания права на отделение Польши, Украины, Финляндии... Если Финляндия, Польша, Украина отделятся от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого. Кто это скажет, тот шовинист».
На VIII съезде РКП(б) в 1919 году русские были названы в Программе партии «бывшей угнетающей нацией»; русский этнос по-прежнему рассматривался без подразделения на эксплуататорский и эксплуатируемые классы, как было положено по марксизму и как было на самом деле. Тогда же было введено понятие русского «великодержавного шовинизма». Введение такого статуса русской нации в программные документы партии (!) можно объяснить лишь стремлением как-то оправдать русофобскую позицию. Другие варианты видите? Вот и я нет.

В дальнейшем борьба против «великодержавного шовинизма» была объявлена на Х съезде партии (1921) главной задачей в области национального вопроса (об этом съезде — позже отдельный раздел).

Отчетливый «всплеск» русофобии был у Ленина в конце 1922 года, в известном письме «К вопросу о национальностях или об “автономизации”».

Знаете, какое событие вызвало появление этого письма?

Грузин Серго Орджоникидзе (председатель Кавказского бюро ЦК РКП(б)), будучи по партийным делам в Тбилиси, в ответ на слова местного партаппаратчика, назвавшего его «сталинским ишаком», дал тому пощечину, а поляк Феликс Дзержинский, расследовавший этот инцидент, и грузин Иосиф Сталин, не нашли в этом ничего преступного. Что Ленин истолковал как проявление «великорусского шовинизма».

В письме он заявил о существовании «моря шовинистической великорусской швали»… Впрочем, читайте:

«Я уже писал в своих произведениях по национальному вопросу, что никуда не годится абстрактная постановка вопроса о национализме вообще. Необходимо отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетённой, национализм большой нации и национализм нации маленькой.

По отношению ко второму национализму почти всегда в исторической практике мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми в бесконечном количестве насилия, и даже больше того — незаметно для себя совершаем бесконечное количество насилий и оскорблений…

…интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически. Кто не понял этого, тот не понял действительно пролетарского отношения к национальному вопросу.»

Вы только представьте — Ленин, выздоравливающий после инсульта (понятно, что без гарантии выздоровления, инсульт — это вам не насморк), бросает все дела, и 31 декабря, перед Новым годом, обличает двух грузин и поляка в «великорусском шовинизме». Представляете, насколько важен был для него вопрос? Практически на смертном одре… Характерно, что письмо «К вопросу о национальностях...» обычно включается в его так называемое «политическое завещание».

И Ленин получил поддержку. Возьмем, скажем, «Двенадцатый съезд РКП(б). 17-25 апреля 1923 года. Стенографический отчет», Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, М. 1968.

Зиновьев: «…мы должны на этот счет твердо сказать, что ни малейших уступок “великодержавной” точке зрения и ни малейшего отступления от школы Ленина в национальном вопросе мы не можем допустить и не допустим.»

Лисовский: «Совершенно очевидно, что нам нужно на этом съезде заострить внимание на великорусском шовинизме. Совершенно ясно, что нужно сделать величайшее ударение именно на великорусском шовинизме.» Аж повторяется от усердия!

Бухарин: «В такой резолюции по докладу ЦК, которая должна носить абсолютно ударный характер, где от партии требуется максимальная энергия, эта ударность и эта энергия и должны быть соответствующим образом выражены. Я думаю, громадное большинство съезда отлично понимает, какая огромная опасность грозит нам, — именно великорусский шовинизм.»

Ну и так далее…

Сталин, кстати говоря, также выступал против «великорусского шовинизма». Но давайте посмотрим, как именно он это делал. Из того же отчета:

«И, таким образом, в связи с нэпом во внутренней нашей жизни нарождается новая сила — великорусский шовинизм, гнездящийся в наших учреждениях, проникающий не только в советские, но и в партийные учреждения, бродящий по всем углам нашей федерации и ведущий к тому, что если мы этой новой силе не дадим решительного отпора, если мы её не подсечем в корне, — а нэповские условия её взращивают, — мы рискуем оказаться перед картиной разрыва между пролетариатом бывшей державной нации и крестьянами ранее угнетенных наций, что равняется подрыву диктатуры пролетариата.»

Обратите внимание: в отличие от остальных, Сталин говори не об русских как «нации угнетателей», а о нэпманах, которые, понятно дело, будут пытаться эксплуатировать в том числе и «угнетенные нации», которые воспримут это как «русский гнет». Как и о царизме:

«Царизм намеренно культивировал на окраинах патриархально-феодальный гнет для того, чтобы держать массы в рабстве и невежестве. Царизм намеренно заселил лучшие уголки окраин колонизаторскими элементами для того, чтобы оттеснить местные национальные массы в худшие районы и усилить национальную рознь. Царизм стеснял, а иногда просто упразднял местную школу, театр, просветительные учреждения для того, чтобы держать массы в темноте. Царизм пресекал всякую инициативу лучших людей местного населения. Наконец, царизм убивал всякую активность народных масс окраин. Всем этим царизм породил среди местных национальных масс глубочайшее недоверие, переходящее иногда во враждебные отношения, ко всему русскому.» («Политика Советской власти по национальному вопросу в России»)

Существенная разница, не так ли?

Читаем далее:

«Но есть ещё третий фактор, тормозящий объединение республик в один союз, — это национализм в отдельных республиках. Нэп действует не только на русское население, но и на нерусское. Нэп развивает частную торговлю и промышленность не только в центре России, но и в отдельных республиках. Вот этот-то самый нэп и связанный с ним частный капитал питают, взращивают национализм грузинский, азербайджанский, узбекский и пр.»

Как я уже писал в начале работы: Сталин, пожалуй, единственный в руководстве партии большевиков, кто выступал против не только «русского шовинизма», но и местечкового национализма.

«…антирусский национализм есть оборонительная форма, некоторая уродливая форма обороны против национализма русского, против шовинизма русского. Если бы этот национализм был только оборонительный, можно было бы ещё не поднимать из-за него шума. Можно было бы сосредоточить всю силу своих действий и всю силу своей борьбы на шовинизме великорусском, надеясь, что коль скоро этот сильный враг будет повален, то, вместе с тем, будет повален и национализм антирусский, ибо он, этот национализм, повторяю, в конечном счете является реакцией на национализм великорусский, ответом на него, известной обороной. Да, это было бы так, если бы на местах национализм антирусский дальше реакции на национализм русский не уходил».

Я не буду заявлять, что-де Сталин вынужденно маскировался, и заявлял о «великорусском шовинизме» как о главном вопросе якобы для маскировки. Вполне соглашусь с тем, что, вероятнее всего, по крайней мере в то время он действительно думал то, что говорил.

Но он выступает против любого национализма, а не только русского; признает, что на местах антирусский национализм уходит дальше реакции на «русский шовинизм»; и что этот самый «русский шовинизм» относится к прослойке нэпманов, а не ко всем великороссам, что и подчеркивает!

Сравните, скажем, с Бухариным:

«Нельзя даже подходить здесь с точки зрения равенства наций, и т. Ленин неоднократно это доказывал. Наоборот, мы должны сказать, что мы в качестве бывшей великодержавной нации должны идти наперерез националистическим стремлениям и поставить себя в неравное положение в смысле ещё больших уступок национальным течениям. Только при такой политике, идя наперерез, только при такой политике, когда мы себя искусственно поставим в положение, более низкое по сравнению с другими, только этой ценой мы сможем купить себе настоящее доверие прежде угнетенных наций.

… Если бы мы стали здесь, на съезде, разбирать вопрос о местных шовинизмах, мы бы вели неправильную политику. Ведь почему т. Ленин с такой бешеной энергией стал бить тревогу в грузинском вопросе? И почему т. Ленин не сказал ни слова в своем письме об ошибках [грузинских] уклонистов и, наоборот, все слова сказал, и четырехаршинные слова сказал, против политики, которая велась против уклонистов? Почему он это сделал? Потому, что не знал, что существует местный шовинизм? Или потому, что не мог перечислить десятка уездов с сепаратистскими тенденциями? Почему же он это сделал? А потому, что т. Ленин — гениальный стратег. Он знает, что нужно бить главного врага…»

Гениальный стратег, таки да… Забавно, но ленинскую стратегию, похоже, реализуют сейчас либеральные политики.

Ленин и Сталин, федерация и автономия

Чтобы покончить с Лениным, обсудим вопрос «федерация против автономии», по которому у него были разногласия со Сталиным.

Интересно то, что изначально Ленин выступал категорически против федерализма.

В 1913 г. он писал, что «Марксисты, разумеется, относятся враждебно к федерации и децентрализации — по той простой причине, что капитализм требует для своего развития возможно более крупных и возможно более централизованных государств. При прочих равных условиях, сознательный пролетариат всегда будет отстаивать более крупное государство.» Логично, не так ли?

Это отрицательное отношение к государственному федерализму наиболее резкое выражение получило в письме Ленина Шаумяну в ноябре того же, 1913 года (Впервые напечатано 15 (2) марта 1918 г. в газете «Бакинский Рабочий» № 48): «Мы за демократический централизм, безусловно. Мы против федерации... Мы в принципе против федерации — она ослабляет экономическую связь, она негодный тип для одного государства. Хочешь отделиться? Проваливай к дьяволу, если ты можешь порвать экономическую связь, или вернее, если гнет и трения “сожительства” таковы, что они портят и губят дело экономической связи. Не хочешь отделяться? Тогда извини, за меня не решай, не думай, что ты имеешь “право” на федерацию”».

Кстати говоря, и здесь Ленин не удержался: «Право на самоопределение есть исключение из нашей общей посылки централизма. Исключение это безусловно необходимо перед лицом черносотенного велико­русского национализма, и малейший отказ от этого исключения есть оппортунизм…»

Видимо, понимание, что централизация неизбежно приведет к главенствующей роли русского народа, и привело Владимира Ильича к отказу от начальной позиции. Вот, скажем, уже упоминавшаяся статья декабря 1914 года «О национальной гордости великороссов»: «…мы безусловно, при прочих равных условиях, за централизацию и против мещанского идеала федеративных отношений».

При прочих равных, таки да. Но:

«Однако даже в таком случае, во-первых, не наше дело, не дело демократов (не говоря уже о социалистах) помогать Романову-Бобринскому-Пуришкевичу душить Украину и т.д. Бисмарк сделал по-своему, по-юнкерски, прогрессивное историческое дело, но хорош был бы тот “марксист”, который на этом основании вздумал бы оправдывать социалистическую помощь Бисмарку! И притом Бисмарк помогал экономическому развитию, объединяя раздробленных немцев, которых угнетали другие народы. А экономическое процветание и быстрое развитие Великороссии требует освобождения страны от насилия великороссов над другими народами — эту разницу забывают наши поклонники истинно русских почти-Бисмарков».

Условия-то, оказывается, по-ленински не равные…

При этом украинские «национал-коммунисты» 20-х годов действиетельно вели дело к отрыву Украины от России, о чем свидетельствует Нарком иностранных дел Чичерин в письме в Политбюро ЦК РКП(б) от 16 марта 1922 года:

«Разногласие возникло по поводу назначения Украинским правительством отдельной миссии в прибалтийские государства, причем члены этой миссии прибыли в Ковно, Ригу и Ревель даже без предварительного уведомления НКИД РСФСР и ведут там сепаратную политику помимо представительств РСФСР… Западные представительства уже неоднократно обнаруживали стремление сепаратно заигрывать с Украиной и вообще с окраинными государствами и разыгрывать их против РСФСР» («ЦК РКП(б) –ВКП(б) и национальный вопрос», Москва, РОССПЭН 2005 г.).

А на четвертом совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей, проходившем 9-12 июля 1923 года, Сталин показал, чего на самом деле хотят украинские буржуазные националисты с коммунистическими партийными билетами:

«Разве случайность, что т.т. украинцы, рассматривая известный проект Конституции, принятый на съезде Союза Республик, вычеркнули из него фразу о том, что республики объединяются в одно союзное государство? Разве это случайность и разве они этого не сделали?.. Вычеркнуты слова “объединяются в одно союзное государство”. Выкинуто тут четыре слова. Почему? Разве это случайность? Где же тут федерация? Я усматриваю зародыши конфедерализма у тов. Раковского ещё в том, что он выкинул в известном пункте Конституции, принятой 1-м съездом, слова о Президиуме, как “носителе верховной власти в промежутках между сессиями”, разделив власть между президиумами двух палат, т.е. сведя союзную власть к фикции. Почему он это сделал? Потому, что он против идеи союзного государства, против действительной союзной власти».

Важно понимать, что декларировался временный характер Советского государства. Оно должно было прослужить лишь «запалом» цепной реакции мировой революции, которая должна привести сначала к всемирной федерации социалистических республик, а затем к отмиранию государства по Марксу-Энгельсу.

Но не надо было быть гением, чтобы понимать обстановку: Россия в то время находилась в состоянии глубокого кризиса и, следовательно, нуждалась в восстановлении действенной центральной власти. А уже после её установления можно присоединять и другие территории/народы, причем именно на правах автономий.

Сталин отметил в дискуссии на секции по национальному вопросу XII съезда РКП(б):

«Я был тогда на фронте на юге, тов. Ленин перед 2 Конгрессом Коминтерна прислал свой проект по национальному вопросу и просил меня отозваться, так же, как и других. Там говорилось, что мы Коминтерн будем добиваться федерирования национальностей и государств. Я тогда сказал — это все храниться в архиве ЦК — не пройдет это. Если вы думаете оставаться в рамках федерирования национальностей старой России – это ещё понятно, но если вы думаете, что Германия когда-либо войдет к вам в Федерацию на правах Украины, — ошибаетесь. Если вы думаете, что даже Польша, которая сложилась в буржуазное государство со всеми атрибутами, войдет в состав союза на правах Украины, — ошибаетесь. Это я говорил тогда. И тов. Ленин прислал грозное письмо — это шовинизм, национализм, нам надо центральное мировое хозяйство, управляемое из одного органа» («Национальный вопрос на перекрестке мнений. 20-е годы документы и материалы. Москва, «Наука» 1992 г., стр. 210).

Но на практике получилось иначе.

В резолюции по национальному вопросу, принятой Апрельской конференцией партии в 1917 году, вопрос о федеративном устройстве государства не поднимался вообще. В резолюции говорится о праве наций на отделение, об автономии национальных областей в рамках единого (унитарного) государства, наконец, об издании основного закона против каких бы то ни было национальных привилегий, но ни одного слова не сказано о допустимости федеративного устройства государства.

Но тут же, в августе 1917 года, Ленин в книге «Государство и революция» пишет о допустимости федерации как переходной формы «к централистической республике»:

«Энгельс, как и Маркс, отстаивает, с точки зрения пролетариата и пролетарской революции, демократический централизм, единую и нераздельную республику. Федеративную республику он рассматривает либо как исключение и помеху развитию, либо как переход от монархии к централистической республике, как “шаг вперед” при известных особых условиях. И среди этих особых условий выдвигается национальный вопрос... Даже в Англии, где и географические условия, и общность языка, и история многих сотен лет, казалось бы, “покончила” с национальным вопросом отдельных мелких делений Англии, даже здесь Энгельс учитывает ясный факт, что национальный вопрос ещё не изжит, и потому признает федеративную республику “шагом вперед”. Разумеется, тут нет ни тени отказа от критики недостатков федеративной республики и от самой решительной пропаганды и борьбы за единую, централистически-демократическую республику».

Но вот наступает январь 1918 — и в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» читаем: «Советская Российская республика учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик».

Мутация прямо на бегу. Помните старый анекдот? «— Может ли змея сломать себе хребет? — Может, если поползет по генеральной линии партии».

Впрочем, в кратком изложении текста резолюции (в «Известиях»), в названии Российской республики слово «федерализм» отсутствовало.

Официально же федерализм был утвержден на VIII съезде (1919 год): «Как одну из переходных форм на пути к полному единству, партия выставляет федеративное объединение государств, организованных по советскому типу».

Позже, в декабре 1924, Сталин в статье «Против федерализма» (Сталин И.В. Cочинения. – Т. 3. – М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1946.) пишет:

«Эту эволюцию взглядов нашей партии по вопросу о государственной федерации следует объяснить тремя причинами.

Во-первых, тем, что ко времени Октябрьского переворота целый ряд национальностей России оказался на деле в состоянии полного отделения и полной оторванности друг от друга, ввиду чего федерация оказалась шагом вперед от разрозненности трудящихся масс этих национальностей к их сближению, к их объединению.

Во-вторых, тем, что самые формы федерации, наметившиеся в ходе советского строительства, оказались далеко не столь противоречащими целям экономического сближения трудящихся масс национальностей России, как это могло казаться раньше, или даже — вовсе не противоречащими этим целям, как показала в дальнейшем практика.

В-третьих, тем, что удельный вес национального движения оказался гораздо более серьезным, а путь объединения наций — гораздо более сложным, чем это могло казаться раньше, в период до войны, или в период до Октябрьской революции».

Как обычно — Сталин вынужден подчиняться партийной дисциплине и формальному следованию Ленину в теории, но на практике гнет свою линию.

Будущее советского федерализма уже отчетливо просматривалось в заявлении И.В. Сталина, опубликованном в «Правде» 3 и 4 апреля 1918 г. Сталин утверждал, что советская федерация не имеет ничего общего с буржуазной федерацией, что советская федерация представляет собой переход, который будет достигнут «с течением времени» от «принудительного царистского унитаризма» к «добровольному и братскому объединению Трудовых масс всех наций и племен России», конечная цель которого в переходе к «будущему социалистическому унитаризму».

При этом — обратите внимание — «Так называемая независимость так называемых независимых Грузии, Армении, Польши, Финляндии, и т.д. есть лишь обманчивая видимость, прикрывающая полную зависимость этих, с позволения сказать, государств от той или иной группы империалистов.» («Политика Советской власти по национальному вопросу в России»)

Или, скажем, отношение уже не к территориям, а к нации. Сталин выступает против антисемитизма:

«Национальный и расовый шовинизм есть пережиток человеконенавистнических нравов, свойственных периоду каннибализма. Антисемитизм, как крайняя форма расового шовинизма, является наиболее опасным пережитком каннибализма.  Антисемитизм выгоден эксплуататорам, как громоотвод, выводящий капитализм из-под удара трудящихся. Антисемитизм опасен для трудящихся, как ложная тропинка, сбивающая их с правильного пути и приводящая их в джунгли. Поэтому коммунисты, как последовательные интернационалисты, не могут не быть непримиримыми и заклятыми врагами антисемитизма.  В СССР строжайше преследуется законом антисемитизм, как явление, глубоко враждебное Советскому строю. Активные антисемиты караются по законам СССР смертной казнью.» («Об антисемитизме», ответ на запрос Еврейского телеграфного агентства из Америки 30 ноября 1936 г.)

Но при этом ещё раньше точно также возмущался и еврейским шовинизмом:

«Сохранить все еврейское, консервировать все национальные особенности евреев, вплоть до заведомо вредных для пролетариата, отграничить евреев от всего нееврейского, даже особые больницы устроить, — вот до чего опустился Бунд!» («Марксизм и национальный вопрос»)

Все просто и логично («Марксизм и национальный вопрос»):

«...культурно-национальная автономия непригодна. Во-первых, она искусственна и нежизненна, ибо она предполагает искусственное стягивание в одну нацию людей, которых жизнь, действительная жизнь, разъединяет и перебрасывает в разные концы государства. Во-вторых, она толкает к национализму, ибо она ведет к точке зрения “размежевания” людей по национальным куриям, к точке зрения “организации” наций, к точке зрения “сохранения” и культивирования “национальных особенностей”, — дело, совершенно не идущее к социал-демократии...  Итак, национальная автономия не решает вопроса».

«Единственно верное решение — областная автономия, автономия таких определившихся единиц, как Польша, Литва, Украина, Кавказ, и т.п.  Преимущество областной автономии состоит, прежде всего, в том, что при ней приходится иметь дело не с фикцией без территории, а с определенным населением, живущим на определенной территории. Затем, она не межует людей по нациям, она не укрепляет национальных перегородок, — наоборот, она ломает эти перегородки и объединяет население для того, чтобы открыть дорогу для межевания другого рода, межевания по классам. Наконец, она дает возможность наилучшим образом использовать природные богатства области и развить производительные силы, не дожидаясь решений общего центра, — функции, не присущие культурно-национальной автономии.

Итак, областная автономия, как необходимый пункт в решении национального вопроса».

Важно: несмотря на то, что декларировалась федерация, и Сталин её формально поддерживал, на деле продвигалась скорее автономия — причем с максимально возможным контролем из Центра.

Кроме того, Сталин хорошо усваивал уроки истории. Смотрите сами, вот Сталин образца 1921-го года:

«...старое государство, помещики и капиталисты оставили в наследство такие загнанные народности, как киргизы, чеченцы, осетины, земли которых служили для колонизации со стороны казачьих и кулацких элементов России. Эти народности были обречены на неимоверные страдания и вымирание».

А через пару десятков лет он сам отдавал приказ к переселению тех же чечен.

Поскольку понял: по себе людей не судят. Есть те, которые благодарны за помощь, а есть те, которые считают, что если им оказывают помощь — то их боятся.

И тост Сталин за русских поднимал после Победы уже персонально, а не громил «великодержавный шовинизм», не так ли?

А потом был Вождя не стало, и наступило время партократии. Русские уже не «подтягивали» до своего уровня национальные окраины, а просто кормили и содержали их в значительной части за свой свет.

С другой стороны — это сейчас, зная этнопсихологию проч., можно сразу сказать, что ничего из попытки объединить народы в дружную семью не выйдет (а вот в союзные народы — можно было и попробовать, но пытались сделать именно «семью народов»).

В соответствии с установкой (утрированно) «национальности отметить, классовую борьбу ввести» Сталин хотел обособить в 1921-м и Украину, и Белоруссию. Чтобы сделать одну «гражданскую нацию», надо было использовать как можно меньшие «кусочки». Логично. Вот только сама концепция — ложная. Я отнюдь не считаю, что все, что Сталин делал — было хорошо.

Впрочем, не будем забегать вперед.

Давайте пойдем по порядку…

Организация Российской Федеративной Республики

Крайне важно то, что Сталин четко понимал отличие России от других стран, как и то, что не бывает универсальных рецептов. Частично этот вопрос мы уже обсуждали при рассмотрении работы «Марксизм и национальный вопрос» — про австрийский опыт социал-демократов. Давайте теперь пойдем по порядку, и проанализируем работу Сталина «Организация Российской Федеративной Республики», опубликованную в газете «Правда» №№ 62-63 от 3-4 апреля 1918 года (Сталин И.В. Cочинения. – Т. 4. – М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1947).

Отличие ситуации в Российской Федерации четко понимается Сталиным:

«Во-первых, выделившиеся в России области представляют вполне определенные единицы в смысле быта и национального состава. Украина, Крым, Польша, Закавказье, Туркестан, Среднее Поволжье, Киргизский край отличаются от центра не только по своему географическому расположению (окраины!), но и как целостные экономические территории с определенным бытом и национальным составом населения.

Во-вторых, области эти составляют не свободные и независимые территории, а насильственно втиснутые в общероссийский политический организм единицы, которые стремятся теперь получить необходимую свободу действий, в виде федеративных отношений или полной независимости. История “объединения” этих территорий представляет сплошную картину насилий и угнетения со стороны старых российских властей. Установление в России федеративного строя будет означать освобождение этих территорий и населяющих их народов от старого империалистического гнета. От унитаризма — к федерализму!

В-третьих, там — в западных федерациях — строительством государственной жизни руководит империалистическая буржуазия. Неудивительно, что “объединение” не могло обойтись без насилий. Здесь, в России, наоборот, политическим строительством руководит пролетариат, заклятый враг империализма. Поэтому в России можно и нужно установить федеративный строй на основе свободного союза народов».

Как забавно меняется позиция «федерализм или автономия» во времени, не так ли? Что у Ленина, что у Сталина. Вот только мотивы разные.

Оба — не догматики, а практики.

Чего хотел Ленин — писалось выше.

А Сталин хотел именно сильное государство, а не навешивание на русских «шовинизма». «…стремятся теперь получить необходимую свободу действий, в виде федеративных отношений или полной независимости» — что это, если не завуалированное «федерация необходима сейчас, так как если не дать федеративности, то будет сепаратизм»?

При этом в разделе «Права федерирующихся областей. Права национальных меньшинств» четко прописано:

«Военное и военно-морское дело, внешние дела, железные дороги, почта и телеграф, монета, торговые договоры, общая экономическая, финансовая и банковская политика — все это, должно быть, будет составлять область деятельности центрального Совета Народных Комиссаров. Все остальные дела и, прежде всего, формы проведения общих декретов, школа, судопроизводство, администрация и т.д. отойдут к областным совнаркомам».

Так что же на деле остается элементам федерации? Правильно — претворять в жизнь указания Центра. И гордиться федеративным устройством, да.

Сталин даже пишет о том, что не должно быть «Никакого обязательного “государственного” языка — ни в судопроизводстве, ни в школе)». Опять же — а по факту что будет? Исходя из «Каждая область выбирает тот язык или те языки, которые соответствуют составу населения данной области, причем соблюдается полное равноправие языков как меньшинств, так и большинств во всех общественных и политических установлениях.», русский обязательно будет везде. De facto — государственный, а что de jure «один из равноправных», так это ничего страшного. До поры, до времени…

Далее Сталин заявляет о недопустимости копирования двухпалатного парламента, это сейчас к делу не имеет отношения, пропускаем.

А вот далее — идет отдельный раздел «Переходная роль федерализма»:

«Многие склонны считать федеративный строй наиболее устойчивым и даже идеальным, причем ссылаются часто на пример Америки, Канады, Швейцарии. Но увлечение федерализмом не оправдывается историей. Во-первых, Америка, как и Швейцария, уже не представляют федераций: они были федерациями в 60-х годах прошлого столетия; они превратились на деле в унитарные государства — с конца прошлого века, когда вся власть была передана от штатов и кантонов центральному федеральному правительству.

История показала, что федерализм Америки и Швейцарии есть переходная ступень от независимости штатов и кантонов к полному их объединению. Федерализм оказался вполне целесообразной формой, как переходная ступень от независимости к империалистическому унитаризму, но он был изжит и отброшен, как только созрели условия для объединения штатов и кантонов в единое государственное целое».

Как вы только что убедились, что федерализм был для Сталина лишь временным средством. Федерализм в России — переходная ступень к социалистическому унитаризму, о чем открыто и пишется:

«В России… принудительный царистский унитаризм сменяется федерализмом добровольным для того, чтобы, с течением времени, федерализм уступил место такому же добровольному и братскому объединению трудовых масс всех наций и племен России».

Через два года

Давайте сравним выше озвученную позицию со статьей от 10 октября 1920 г. «Политика Советской власти по национальному вопросу в России» («Правда» № 226, цит. по Сталин И.В. Cочинения. – Т. 4. – М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1947).

«Три года революции и гражданской войны в России показали, что без взаимной поддержки центральной России и её окраин невозможна победа революции, невозможно освобождение России от когтей империализма. Центральная Россия, этот очаг мировой революции, не может долго держаться без помощи окраин, изобилующих сырьем, топливом, продуктами продовольствия. Окраины России, в свою очередь, обречены на неминуемую империалистическую кабалу без политической, военной и организационной помощи более развитой центральной России».

Практика, конечно, не критерий истины с философской точки зрения (диамат тут мухлюет, см. вопрос у Шопенгауэра), но позволяет делать, извиняюсь за тавтологию, практические выводы.

Россия не может существовать — с ее-то территориями — без сильной централизованной власти. Что Сталин прекрасно понимал.

«Конечно, окраины России, нации и племена, населяющие эти окраины, как и всякие другие нации, имеют неотъемлемое право на отделение от России, и если бы какая-либо из этих наций решила в своем большинстве отделиться от России, как это было с Финляндией в 1917 году, то России, вероятно, пришлось бы констатировать факт и санкционировать отделение. Но речь идет здесь не о правах наций, которые неоспоримы, а об интересах народных масс как центра, так и окраин, речь идет о характере той агитации, который (характер) определяется этими интересами и которую (агитацию) обязана вести наша партия, если она (партия) не хочет отречься от самой себя, если она хочет повлиять на волю трудовых масс национальностей в определенном направлении. Ну, а интересы народных масс говорят, что требование отделения окраин на данной стадии революции глубоко контрреволюционно».

Ну а как полагалось поступать с контрреволюционерами в то время — думаю, догадываетесь.

Речь о федерации уже не идет, даже как о переходном периоде:

«…областная автономия окраин, отличающихся особым бытом и национальным составом, как единственно целесообразная форма союза между центром и окраинами, автономия, долженствующая связать окраины России с центром узами федеративной связи. То есть, та самая советская автономия, которая была провозглашена Советской властью с первых же дней её появления на свет и которая проводится ныне на окраинах в виде административных коммун и автономных советских республик».

Х съезд РКП(б)

Съезд состоялся в Москве 8-16 марта 1921 и уделил большое влияние национальному вопросу.

Нерусским окраинам хотели помочь развиться — пусть изначально за русский счет; но затем предполагался единый уровень развития.

«…получили от прошлого наследство, по которому одна национальность, именно великоросская, оказалась более развитой в политическом и промышленном отношении, чем другие национальности. Отсюда фактическое неравенство, которое не может быть изжито в один год, но которое должно быть изжито путем оказания хозяйственной, политической и культурной помощи отсталым национальностям.

Суть национального вопроса в РСФСР состоит в том, чтобы уничтожить ту отсталость (хозяйственную, политическую, культурную) национальностей, которую они унаследовали от прошлого, чтобы дать возможность отсталым народам догнать центральную Россию и в государственном, и в культурном, и в хозяйственном отношениях».

Сталин говорит о том, что надо поднять окраины до общего уровня, а вовсе не про то, чтобы сделать русский центр «донором».

А как его понимают? Так, как хочется, как приятнее для себя. Вот, к примеру, представитель Туркестана Сафаров: «На многих окраинах это русское великодержавное кулачье далеко ещё не ликвидировано. Об этом говорится более или менее подробно в тезисах т. Сталина».

Но и этого мало. Для того, чтобы русские считались не государствообразующим народом, а просто каким-то по алфавиту, русскую нацию пытаются разделить на части. Поэтому коммунисты начали акцентировать внимание на разделении русской нации на великороссов, малороссов и белорусов на отдельные нации. Мол, малороссы (украинцы) и белорусы — нерусские народы, которых русские притесняли наравне с несчастными степняками и горцами.

Тогда Сталин поддерживал такое разделение:

«А недавно ещё говорилось, что украинская республика и украинская национальность — выдумка немцев. Между тем ясно, что украинская национальность существует, и развитие её культуры составляет обязанность коммунистов. Нельзя идти против истории. Ясно, что если в городах Украины до сих пор ещё преобладают русские элементы, то с течением времени эти города будут неизбежно украинизированы.

Лет 50 тому назад все города Венгрии имели немецкий характер, теперь они мадьяризированы. То же можно сказать о тех городах Украины, которые носят русский характер и которые будут украинизированы, потому что города растут за счет деревни. Деревня — это хранительница украинского языка, и он войдет во все украинские города как господствующий элемент.

То же самое будет с Белоруссией, в городах которой все ещё преобладают небелорусы. Верно, что белорусские массы, пока что не очень живо, так сказать, не с очень большим интересом относятся к вопросу развития их национальной культуры, но, несомненно, что через несколько лет, по мере того как мы апеллируем к низам белорусским, будем говорить с ними на том языке, который им понятен прежде всего, — естественно, что через год-два-три вопрос о развитии национальной культуры на родном языке примет характер первостепенной важности».

 Обратите внимание: если украинцев поляки издавна пытались отделить от русских, и на Западной Украине даже имели некоторый успех, то сентенция «белорусы не имеют интереса к дифференциации от русских, но мы апеллируем к их низам и сделаем это предметом государственной важности» — очень и очень показательна.

И далее:

«Утверждение, что “великорусы, малорусы и белорусы — все вместе субэтносы единого русского народа” — столь же реакционное мелкобуржуазное явление, как и нежелание русских фашистов кулаков делиться землей с трудолюбивыми иммигрантами угнетенными народами Кавказа и Средней Азии. Об этом говорил сам великий Ленин:

“Если великорусский коммунист настаивает на слиянии Украины с Россией, его легко заподозрят украинцы в том, что он защищает такую политику не по соображениям единства пролетариев в борьбе с капиталом, а по предрассудкам старого великорусского национализма, империализма. Такое недоверие естественно, до известной степени неизбежно и законно, ибо веками великороссы впитывали в себя, под гнётом помещиков и капиталистов, позорные и поганые предрассудки великорусского шовинизма”».
Что ж — так говорил Сталин в 1921-м году.

Опять же, не будем подгонять факты заявлять, что-де это он притворялся. Вероятнее всего, так и думал — в то время. Сталин был выдающимся государственником, а не русским националистом, поэтому нет ничего удивительного в том, что он хотел использовать русских для построения сильной России. А устремления создать искусственно «советскую общность» логично приводит к целесообразности дробления русских на субэтносы. По-ленински, так сказать: разъединиться, чтобы объединиться.

Важно здесь то, что Сталин не был именно русофобом — и когда понял, что для сильной страны требуется признание роли русского народа — то таковая роль сразу начала признаваться (см. кол-во предвоенных фильмов на тему героической русской истории для примера). Впрочем, политика «окраины живут за счет русского центра» не изменилась — но надо учитывать, что «национальные элиты», разумеется, держались за свои места, а при всей власти у Сталина идти против всего кагала он не мог.

Продолжаем обсуждать тему в хронологическом порядке. Но иногда требуются и общие отступления.

Преодоление национальных различий

Коммунизм (марксизм) предполагает окончательное преодоление национальных различий. Ф. Энгельс в «Проекте Коммунистического символа веры» писал: «Национальные черты народов, объединяющихся на основе принципа общности, именно в результате этого объединения неизбежно будут смешиваться и таким образом исчезнут… вследствие уничтожения их основы — частной собственности».

Цитата другого основателя марксизма-ленинизма:

«Целью социализма является не только уничтожение раздробленности человечества на мелкие государства и всякой обособленности наций, не только сближение наций, но и слияние их» (Ленин В.И., «Социалистическая революция и право наций на самоопределение»)

Как вы уже убедились, наиболее последовательными преемниками идей Маркса–Энгельса–Ленина в национальном вопросе в России считали себя троцкисты.

И.В. Сталин последовательно (насколько позволяла обстановка) противостоял им. Уже в 1924 году он выдвинул тезис о возможности построения социализма в одной стране («Октябрьская революция и тактика русских коммунистов»), а в 1925 году — тезис об «усилении и развитии целого ряда живых и развивающихся наций» («О политических задачах университета народов Востока»). Троцкисты воспринимали подобные тезисы именно как проявления национализма, враждебного делу мировой революции.

Характерно, что, когда Ленин ещё в 1915 году, исходя из закона неравномерности экономического и политического развития в условиях империализма, заявил тезис о том, что «возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране» (ПСС, т. XVIII, стр. 232), именно Троцкий в том же 1915 году выступил в печати против этого тезиса, заявив, что признавать возможность победы социализма в отдельных странах «значило бы становиться жертвой той самой национальной ограниченности, которая составляет сущность социал-патриотизма» (Троцкий, «1917», т. III, ч. 1, стр. 89-90).

В 1929 году Сталин сформулировал позицию достаточно четко: «период победы социализма в одной стране не дает условий, необходимых для слияния наций и национальных языков... наоборот, этот период создает благоприятную обстановку для возрождения и расцвета наций». В работе «Национальный вопрос и ленинизм» позицию Сталина можно сформулировать как «уничтожение национального гнета привело к национальному возрождению ранее угнетенных наций нашей страны», к возникновению новых социалистических наций «на развалинах старых наций». Партия обязывалась «помочь возрожденным нациям... встать на ноги во весь рост, оживить и развить свою национальную культуру, развернуть школы, театры и другие культурные учреждения на родном языке, национализировать, т. е. сделать национальными по составу, партийный, профсоюзный, кооперативный, государственный, хозяйственный аппараты, выращивать свои национальные партийные и советские кадры». Это означало, что «партия поддерживает и будет поддерживать развитие и расцвет национальных культур» и «берет это дело под свою защиту и покровительство против всех и всяких антиленинских элементов».

Как видите — вопреки марксизму, Сталин не собирался «объединять нации».

Приведу небольшую иллюстрацию. Иногда стремление помочь развить культуру доходило до трагикомического. Я, честно говоря, слабо понимаю, как можно «развить национальную культуру», если сама нация её не развивает. Но для советского человека невозможное становится возможным!

Помните, что СССР очень гордился своим балетом?

Так вот, «национальный балет» не просто «развился», но местами и родился в СССР. Так, впечатляет история туркменского балета: у туркмен танцев не было вообще, само занятие ими порицалось и считалось греховным. Поэтому туркменские танцы сочиняли с нуля в тридцатых годах прошлого века балетмейстеры Леонид Якобсон и Николай Холфин.

Пара примеров «национальных балетов» (надо же иногда и развлечься от нудного перечисления «на каком съезде кто что сказал»).

«Гаяне» (1947). Композитор Арам Хачатурян («Танец с саблями» именно из этого балета), хореограф — Нина Анисимова, звезда Кировского театра. Сюжет: «Гаянэ, дочь председателя колхоза Ованеса, помогает поймать и обезвредить Неизвестного, тайно проникшего на территорию Советской Армении с целью выкрасть секреты геологов. В этом ей помогают друзья и любящий Гаянэ молодой человек Армен. Соперник Армена Гико за невольное содействие врагу расплачивается жизнью. Финал балета — апофеоз дружбы народов СССР».

Узбекская ССР: «Балерина» (1949). Хореографы — Павел Йоркин и Мукаррам Тургунбаева, композитор Георгий Мушель. Сюжет: «Молодая узбекская колхозница Гюльнара по совету преподавательницы хореографического училища Павловой уезжает учиться в Ташкент. Талантливая девушка и её друзья Лола и Рахим завоёвывают право выступать на Международном фестивале демократической. молодёжи. Отец Гюльнары Шакир-Ата, который вначале противился стремлениям дочери, участвует в торжественных проводах посланцев узбекского народа на молодёжный фестиваль».

Ладно, посмеялись — и хватит.

Для понимания того, что происходило в СССР того времени, надо знать, с чем сравнивать. Что было до большевиков в России в этом плане?

Сергей Сергеев (главный редактор журнала «Москва»), «Нация в русской истории»:

«Самое же главное в том, что русские не только не были привилегированной этнической группой в Российской империи, но, напротив, — одной из самых ущемленных. Разумеется, речь идет не о дворянстве, верхушке духовенства или буржуазии (вкупе они составляли не более 2% русского этноса), а прежде всего о крестьянстве (даже к 1917 году — более 70% русских, а ранее — более 90%). Налогообложение великорусских губерний в сравнении с национальными окраинами было больше в среднем на 59% . Вот, например, такой факт. С 1868 по 1881 год из Туркестана в Государственное казначейство поступило около 54,7 млн рублей дохода, а израсходовано было 140,6 млн, то есть почти в 3 раза больше. Разницу, как говорилось в отчете ревизии 1882–1883 годов, Туркестанский край “изъял” за “счет податных сил русского народа”. В 90-х годах государство тратило на Кавказ до 45 млн в год, а получало только 18 млн, естественно, дефицит в 27 млн опять-таки покрывал великорусский центр. В 1868–1871 годах русские центральные земледельческие районы, приносившие 10,39% дохода, расходовали только 4,6% от общего бюджета, а в 1879–1881 годах показатели доходов и расходов были 11,1 и 5,42% соответственно. Центральный промышленный район давал бюджету в 1868–1871 годах 6,2% дохода, а расходов на него приходилось 3,3%, в 1879–1881 годах эти показатели составляли 6,34 и 2,83%. Получалось, что в среднем на душу населения в губерниях Европейской России приходилось в 1,3 раза больше прямых податей, чем в Польше, в 2,6 раза больше, чем в Закавказье, почти в два раза больше, чем в Средней Азии. По некоторым подсчетам, население окраин ежегодно “обогащалось” в среднем на сумму от 12 до 22 рублей на одну душу мужского пола.

…средняя продолжительность жизни у русских (28,7 лет) была ниже не только чем у немцев (45), латышей (45), финнов (44,3), эстонцев (43,1), литовцев (41,8), поляков (41), евреев (39), украинцев (38,1), но и чем у молдаван (40,5), белорусов (36,2), башкир (37,3), татар (34,9), чувашей (31), и ниже средней продолжительности жизни для 14 народов империи (32,4).

Что же касается образования, то к концу XIX века русских, умеющих читать, было 29,3%. Для сравнения: финнов — 98,3%, эстонцев — 94,1%, латышей — 85%, немцев 78,5%, евреев — 50,1%, литовцев — 48,4%, поляков — 41,8%, греков — 36,7%. Из европейских народов империи от русских отставали только белорусы (20,3%) и украинцы (18,9%).»

Как видите — несмотря на то, что при большевиках русские продолжали играть роль «тягловой силы», их положение относительно улучшилось — сравните продолжительность жизни и уровень образования.

Во избежание кривотолков: я отнюдь не являюсь сторонником большевизма, но по фактам смело можно исходить из концепции «меньшего зла». Из всех самодержцев Романовых к русским нормально относился лишь Александр III. Но и он мало что сделал для русских по факту.

Сейчас есть множество любителей поговорить (особенно в интернете) на тему «коммунисты угнетали русский народ», но какова была реальная альтернатива? Нельзя забывать, что действительно справедливый порядок, при котором русские дотации надо было бы отрабатывать полностью, неизбежно привел бы к развалу СССР на национальные лимитрофные государства. Собственно говоря, подавляющее большинство читателей застало этот процесс в 90-е годы прошлого века лично.

Примечание: вопрос «а почему бы не развалить все, отказаться от территориальных завоеваний предков и не удовольствоваться небольшой территорией» я здесь не затрагиваю. Эта тема обсуждалась, несмотря на очевидный идиотизм, неоднократно и не только мной. Но она подпитывается до сих пор — значит, это кому-то нужно. И понятно, с какой целью…

Структура СССР при образовании

Как известно, Союз Советских Социалистических Республик образовался в 1922 году.

Национальная политика тесно связана с административной структурой государства — думаю, это понятно. Какова была ситуация в то время?

Каждый регион тянул одеяло на себя. Местечковые «фюреры» очень хотели самостоятельности, чтобы править в своем регионе, минимально отчитываясь центру.

Возьмем для примера «украинизацию», вновь актуальную в наше время. В основе этой идеологии лежит историческая концепция М.С. Грушевского, деятеля буржуазной Украинской Рады. Бежавший в Австрию историк вернулся в СССР, в 1924 г. он был избран членом Академии Украины, а в 1929 г. — Академии наук СССР. Его стержневая идея состояла в этническом и историческом противопоставлении украинцев и русских.

Микола Хвылевой, ссылаясь на решения XII съезда РКП(б), настаивал на «коренизации» государственного аппарата, что означало массовое увольнение тысяч грамотных, квалифицированных специалистов, для которых родным языком был русский. Малороссийский диалект — это сельская мова. Учтите, что 90% городского населения Украины в тот период были русскими. Именно на них держалась вся система здравоохранения, образования, городское хозяйство, культура, промышленность…

Известно, что преобразуя автономные республики в союзные, Сталин часто изменял их границы.

Например, Молдавия, которая с 1924 года существовала как АССР в составе Украинской ССР (включала в себя ещё ряд районов, ныне входящих в Одесскую область), после освобождения Бессарабии в 1940 г. была преобразована в Молдавскую ССР. При этом в новую союзную республику из состава прежней АССР того же имени вошли только 6 районов, а 8 районов были переданы Украине.

Казахская же АССР при своём образовании включила крупные территории Приуралья, Южной Сибири и Алтая, населённые почти исключительно русскими. Весь советский период истории казахи составляли меньшинство населения Казахской республики.

Можно ли объяснить такую странность?

Да легко, стоит только помнить о том, что Сталин был в первую очередь государственником.

В европейской области следовало проводить ротации территорий именно для того, чтобы местное руководство не успевало объединиться в кагал, противостоящий центру: поменялись территории, и теперь надо договариваться с новыми лицами, а старые договоренности уже не актуальны. Более того, они становятся опасными: понятно, что политиканы, которые устраивают сговор, с легкостью предадут бывших союзников, чтобы выслужиться перед центром или если это будет выгодно для нового заговора.

При этом о русском народе стали говорить — вопреки распространенному мнению — ещё до войны, а не после Победы. Так, в 1938 году Государственное издательство политической литературы выпустило книгу «РСФСР» под редакцией А. Леонтьева и Н. Михайлова. В ней роль России была определена как ведущая, причем авторы писали именно о «героическом великом русском народе».

Оцените следующий тезис: «Вершина русской культуры — ленинизм — является одновременно вершиной всей мировой культуры». Таким образом, как справедливо считает Д. Чураков в своей статье («Сталинская национальная политика и решение русского вопроса в СССР в 20-30-е годы»), русская культура была провозглашена вершиной мировой культуры. И это происходило под прикрытием интернационального ленинизма! Сталин пытался поставить «марксизм-ленинизм» на службу России и русским.

Что же касается Казахстана, то опять ответ лежит в плоскости стратегического государственного планирования. Смешанное проживание разных народов Сталин рассматривал как залог сохранения и укрепления единства страны. Проживание русского большинства в Казахстане прикрепляло к стране и эту республику, и весь макрорегион.

Важно: сами русские, проживающие в Казахстане, не находились в каком-либо приниженном положении. Именно при Сталине была введена практика, когда вторым секретарем ЦК национальной компартии в обязательном порядке назначался русский — причем именно из Москвы. Таким образом, укреплялось единство страны, а русское население получало прямую поддержку из столицы. В этих условиях практически невозможно было нарушить права русских, а дотации, выделяемые национальным окраинам, работали и на них: распределение шло не по национальности, а по месту проживания. При этом именно русские на местах составляли прослойку интеллектуалов, квалифицированных рабочих, ученых и т.д.

Единственный случай в СССР тех времен, который приходит на ум, — это трагедия в Грозном в 1958 году. Однако случилось все именно потому, что «невинно репрессированных» чечен и ингушей реабилитировал Хрущев. Только за 1957 год в Чечено-Ингушскую АССР прибыло свыше 200 тыс. репатриантов (что превышало все запланированные лимиты), а 113 тысяч русских, осетин, аварцев, украинцев и граждан других национальностей — выехали из республики. Так что происшедшее — вина отнюдь не Сталина, а тех, кто начал ломать им построенное.

Или возьмем Среднюю Азию. К 1922 году там существовали формально независимые Бухарская и Хорезмская народные советские республики (на месте бывших Бухарского эмирата и Хивинского ханства), Киргизская и Туркестанская АССР, которая включала в себя, наряду с частями территорий нынешних Узбекистана, Туркмении и Таджикистана, не входивших в Хорезм и Бухару, также и Южный Казахстан.

Киргизская АССР охватывала центральные и северные области будущего Казахстана.

В 1924-1925 гг. было проведено «национально-государственное размежевание» Средней Азии. Образовались национальные республики, из которых Узбекская и Туркменская тогда же получили статус союзных, а Таджикская — в 1929 году (до этого — АССР в составе Узбекистана). При «чересполосном» расселении народов в Средней Азии (особенно узбеков и таджиков) границы между новыми республиками не могли иметь достаточной легитимности (так, населённый преимущественно таджиками Самарканд оказался в пределах Узбекской ССР и до 1930 года даже был столицей этой республики).

Наглядный пример ротации, не так ли?

А вот — пояснение, зачем.  Димитрий Чураков, «Сталинская национальная политика и решение “русского вопроса” СССР в 1920-1930-е гг.»:

«Остро стоял “тюркский” вопрос. Ещё в период дискуссии о путях образования СССР национализм резко проявился среди руководства некоторых мусульманских республик. Так, видный деятель наркомнаца Султан-Галиев требовал поднять до уровня союзных (т. е. имеющих право выхода из Союза) ряд российских автономий. Речь шла, прежде всего, о Туркестанской АССР, включавшей в себя территории Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана. В последующем он выдвигал планы создания на территории России четырёх республик, носящих наднациональный, по сути, пантюркистский характер: федерации Урало-Волжских республик, Общекавказской федерации, Казахской республики и, так называемой Туранской республики, состоящей из четырёх Средней Азии. В 1923 г. специальное совещание ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик, подвергшее позицию Султан-Галиева критике. Но и после этого, в конце нэповского периода ряд работников Татарской и Крымской АССР были уличены в связях с пантюркистским движением и Турцией».

Таким образом, расчленение Закавказской СФСР вполне укладывается в логику сталинской политики разукрупнения регионов, которую он проводил в 30-е годы.

Лидеры местных парторганизаций воспользовались тем, что ЦК погряз во внутрипартийной борьбе и сумели создать «красный феодализм».

Исходя из этого, становится понятно, почему — как любят этот аргумент «СССРфобы»! — у русских не было центральных органов власти, в отличие от национальных окраин. Дело вовсе не в «русские, как государствообразующая нация, имели дело сразу с союзными органами», как натужно пытаются выкрутиться из ситуации стандартным образом. Суть именно в том, что РСФСР — это громаднейшая территория, и если бы у неё была самостоятельность, то «глава РСФСР» обладал бы не намного меньшей властью, чем «глава СССР». Что с государственной т.з. непозволительно.

Именно поэтому, когда в РСФСР был ликвидированы губернии, а на их месте возникли гигантские «экономические края». Их насчитывалось 14 и они, по своей мощи вполне были сопоставимы с союзными республиками. Характерно, что их руководители, бывало, вступали в конфронтацию с руководителями республик. Так, в 1926-1929 годах шли ожесточенные споры между украинскими и сибирско-уральскими лидерами по поводу того, где строить стратегически важные металлургические комбинаты. А в 1934 году самарское руководство взяло, да и завернуло составы с хлебом, направленные в Среднюю Азию…

Таким образом, «угнетенное положение русских по отсутствию собственных Академий Наук, республиканского Политбюро и проч.» сводилось на деле лишь к ярлычками, которыми тешились в национальных окраинах. Правда, после Сталина система деградировала: понятно, что защитить диссертацию и т.п. куда проще в национальной Академии Наук, чем в РАН. Не говоря уж о карьерной лестнице по партийной линии. Но сейчас мы разбираем эпоху и действия Иосифа Виссарионовича, а не партократии после его смерти.

Федерация или что?

Так чем же был на самом деле СССР?

В официальных документах Советский Союз никогда не назывался федерацией, хотя формально был создан на основе договора формально самостоятельных государств. Однако ещё с 1918 года почему-то была Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика, которая с 1937 года (новая Конституция) начала именоваться как Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика.

Чехарда какая-то, не так ли?

Изначально СССР мыслился его создателями как «одно союзное государство», которое по мере развития все больше и больше развивается в направлении централизации и усиления центральной власти (обосновывалось выше, см. суждения Сталина о федерализме как переходном периоде).

Так подход естественен для России, которая не может полноценно существовать без сильной центральной власти. Вследствие этого федерализм провозглашался лишь формально и не являлся системообразующим принципом.

СССР, разумеется, имел признаки конфедеративного союза. Он был создан по национальному признаку из самостоятельных национальных государств, отличавшихся своей историей, культурой, религией, степенью развитости политической культуры, опытом и традициями государственного строительства. В национальном сознании народов этих стран имелись достаточно устойчивые элементы недоверия к центру, который прочно ассоциировался с Российской империей и самодержавием. При заключении союза они, понятно, не ставили вопроса о ликвидации своей самостоятельности, и субъекты союза были теоретически наделены правом выхода из его состава (разбиралось ранее). Между тем — в федеративном государстве попытка сепаратизма рассматривается как мятеж.

Еще более интересный факт: мало того, что все союзные республики обладали суверенитетом, Украинская ССР и Белорусская ССР были субъектами международного права, имея своих представителей в ООН и других международных организациях! Именно они и были в числе тех, кто решил потом судьбу СССР, что характерно.

Но  СССР также обладал и признаками федерации. Он был единым государством, состоящим из нескольких государственных образований — союзных республик (число их менялось как по мере присоединения к Союзу новых членов, так и по произвольному понижению статуса, например, в случае с Карелией), которые имели собственную территорию, которая по закону не могла быть изменена без их согласия, свою конституцию, органы государственной власти. Несмотря на огромную власть федерального центра и широкую его компетенцию, в ведении субъектов Союза находился широкий круг вопросов, требующих учета национальных особенностей и конкретных нужд населения для их разрешения.

Таким образом, СССР являл собой химеру: соединение трех начал государственного устройства. Он одновременно был государством унитарным, федеративным и конфедеративным. Понятно, что конфедерация имеет два вектора развития: в сторону федерализма или в сторону полного распада.

Понятно, что такое странное образование годилось лишь как временное явление. Но партократия в массе была озабочена лишь сохранением своего привилегированного положения, и уж в любом случае ей не были нужны какие-либо глобальные перемены. Так и катилось по инерции странное образование, сшитое «на живую нитку» коммунистической идеологии, пока нитки не прогнили.

XII съезд РКП

Вернемся к хронологии — мне хочется проанализировать процесс в развитии. Чтобы не допускать повторения ошибок, надо не просто указать на них, но и понимать, откуда они происходят…

На XII съезде РКП(б) (апрель 1923 г.) снова раздавались обвинения великорусском шовинизме. Но борьба шла уже не между теоретиками, а между практиками, имевшими власть в своем регионе и желавшими ни с кем её не делить. Приснопамятное ельцинское «Берите суверенитета, сколько хотите» берет начало из тех времен.

 «Нельзя говорить, что эта национальность доросла до того, что ей можно предоставлять автономию, а эта — не доросла… Если мы внутри Союза Советских республик сохраняем принцип федерирования отдельных национальных частей этого Союза, т.е., допускаем это для Закавказья, почему мы не должны допускать это в отношении других частей, допустим, Туркестана, Киргизии, Башкирии, Бухары». — М.Х. Султан-Галиев. Из выступления на заседании секции по национальному вопросу XII Съезда РКП(б) 25.IV. 1923 г.

«Национальные моменты в партийном и государственном строительстве», тезисы  к XII съезду РКП(б), одобренные ЦК партии опять повествуют о «пережитках великодержавного шовинизма, являющегося отражением былого привилегированного положения великоруссов» и о том, что «решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первой очередной задачей нашей партии».

Новым является практическое признание неравенства националльностей:

«Ряд республик и народов, не прошедших или почти не прошедших капитализма, не имеющих или почти не имеющих своего пролетариата, отставших ввиду этого в хозяйственном и культурном отношении, не в состоянии полностью использовать права и возможности, предоставляемые им национальным равноправием, не в состоянии подняться на высшую ступень развития и догнать, таким образом, ушедшие вперёд национальности без действительной и длительной помощи извне.»

Нет, я не сторонник мнения «так русским надо было эксплуатировать другие нации в хвост и гриву, как делали все имперские нации!» — для этих наций тоже ничем хорошим подобная политика не кончилась.

Но ежели некоторые народы действительно не в состоянии подняться на высшую ступень развития, то какой смысл тащить их за уши?

Ведь тут же, в этом же тексте говорится: «Еще Х съезд нашей партии отметил, что уничтожение фактического национального неравенства есть длительный процесс, требующий упорной и настойчивой борьбы со всеми пережитками…».

Именно что длительный!

Причем сначала надо поднимать культурный уровень, а уже потом — открывать социальные лифты, давать права и свободы.

«Доклад о национальном моменте в партийном и государственном строительстве на XII съезде РКП (б)», 23 апреля 1923 года.

«Одно из двух: либо мы глубокий тыл империализма — восточные колониальные и полуколониальные страны — расшевелим, революционизируем и тем ускорим падение империализма, либо мы промажем здесь, и тем укрепим империализм, и тем ослабим силу нашего движения. Так стоит вопрос.

Дело в том, что на наш Союз Республик весь Восток смотрит как на опытное поле. Либо мы в рамках этого Союза правильно разрешим национальный вопрос в его практическом применении, либо мы здесь, в рамках этого Союза, установим действительно братские отношения между народами, действительное сотрудничество, — и тогда весь Восток увидит, что в лице нашей федерации он имеет знамя освобождения, имеет передовой отряд, по стопам которого он должен итти, и это будет началом краха мирового империализма, Либо мы здесь допустим ошибку, подорвём доверие ранее угнетённых народов к пролетариату России, отнимем у Союза Республик ту притягательную силу в глазах Востока, которую он имеет, — и тогда выиграет империализм, проиграем мы».

Об этом аспекте уже говорилось ранее, повторяться не буду. Но вопрос действительно очень важный: речь именно что идет не об отдельных республиках и т.п., а о всем регионе, который либо целиком присоединится, либо «отойдет к империализму».

Еще важное рассуждение:

«Не забывайте о таких резервах, как угнетённые народы, которые молчат, но своим молчанием давят и решают многое. Часто это не чувствуется, но они, эти народы, живут, они есть, и о них нельзя забывать. Не забывайте, что если бы мы в тылу у Колчака, Деникина, Врангеля и Юденича не имели так называемых “инородцев”, не имели ранее угнетённых народов, которые подрывали тыл этих генералов своим молчаливым сочувствием русским пролетариям, — товарищи, это особый фактор в нашем развитии: молчаливое сочувствие, его никто не видит и не слышит, но оно решает всё, — если бы не это сочувствие, мы бы не сковырнули ни одного из этих генералов. В то время, когда мы шли на них, в тылу у них начался развал. Почему? Потому, что эти генералы опирались на колонизаторский элемент из казаков, они рисовали перед угнетёнными народами перспективу их дальнейшего угнетения, и угнетённые народы вынуждены были итти к нам в объятия, между тем как мы развёртывали знамя освобождения этих угнетённых народов. Вот что решило судьбу этих генералов, вот сумма факторов, которые заслонены успехами наших войск, но которые в последнем счёте решили всё».

Опять же, для любителей заявлений вида «надо было колонизировать окраины силой»: а какими силами это можно было сделать хотя бы теоретически? Конкретно?

Даже если не учитывать стратегические последствия, это было невозможно тактически. Наивно думать, что национальные окраины выстроились бы в очередь и спокойно ждали бы наведения орднунга. Это даже если не учитывать того, что ресурсы, включая человеческие, требовались в народном хозяйстве, и разбазаривать их на гражданскую войну было, мягко говоря, не умно.

Сталин И.В. «Заключительное слово по докладу о национальных моментах в партийном и государственном строительстве на XII съезде РКП(б)», 25 апреля 1923 г.

Как вы только что прочли, на съезде Сталин отнюдь не чурался вопроса о «русском шовинизме». Но, как уже отмечалось раньше, он был чуть ли не единственным, кто придерживался равноправной, интернационалистической позиции, а не антирусской.

Читаем:

«Первый вопрос — это вопрос о том, что одна группа товарищей, во главе с Бухариным и Раковским, слишком раздула значение национального вопроса, преувеличила его и из-за национального вопроса проглядела вопрос социальный, — вопрос о власти рабочего класса.

Для нас, как для коммунистов, ясно, что основой всей нашей работы является работа по укреплению власти рабочих, и после этого только встает перед нами другой вопрос, вопрос очень важный, но подчиненный первому, — вопрос национальный. Говорят нам, что нельзя обижать националов. Это совершенно правильно, я согласен с этим, — не надо их обижать. Но создавать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетенных наций, — это значит сказать несообразность. То, что у тов. Ленина является оборотом речи в его известной статье, Бухарин превратил в целый лозунг».

Обратите внимание:  Сталин de facto  выступил против Ленина. Осторожно — мол, оборот речи, но выступил же. И без стеснения — против Бухарина и проч.

«Бывают случаи, когда право на самоопределение вступает в противоречие с другим, высшим правом, — правом рабочего класса, пришедшего к власти, на укрепление своей власти. В таких случаях, — это нужно сказать прямо, — право на самоопределение не может и не должно служить преградой делу осуществления права рабочего класса на свою диктатуру.

Не следует поэтому забывать, что, раздавая всякие обещания националам, расшаркиваясь перед представителями национальностей, как это делали на этом съезде некоторые товарищи, следует помнить, что сфера действия национального вопроса и пределы, так сказать, его компетенции ограничиваются при наших внешних и внутренних условиях сферой действия и компетенции “рабочего вопроса”, как основного из всех вопросов».

Вот и всё — мол, надо не балаболить, а помнить о том, что «рабочий вопрос» важнее местечковых амбиций.

Сталин снова и снова не дает свести национальный вопрос к русофобии:

«…о шовинизме великорусском и о шовинизме местном. Здесь выступали Раковский и особенно Бухарин, который предложил выкинуть пункт, говорящий о вреде местного шовинизма. Дескать, незачем возиться с таким червячком, как местный шовинизм, когда мы имеем такого “Голиафа”, как великорусский шовинизм. …

Когда говорят, что нужно поставить во главу угла по национальному вопросу борьбу с великорусским шовинизмом, этим хотят отметить обязанности русского коммуниста, этим хотят сказать, что обязанность русского коммуниста самому вести борьбу с русским шовинизмом. Если бы не русские, а туркестанские или грузинские коммунисты взялись за борьбу с русским шовинизмом, то их такую борьбу расценили бы как антирусский шовинизм. Это запутало бы все дело и укрепило бы великорусский шовинизм. Только русские коммунисты могут взять на себя борьбу с великорусским шовинизмом и довести её до конца.

А что хотят сказать, когда предлагают борьбу с местным шовинизмом? Этим хотят отметить обязанность местных коммунистов, обязанность нерусских коммунистов бороться со своим шовинизмом. Разве можно отрицать, что уклоны к антирусскому шовинизму имеются?

…необходимо отметить в тезисах эту двустороннюю задачу коммунистов русских (я имею в виду борьбу с великорусским шовинизмом) и коммунистов нерусских (я имею в виду их борьбу с шовинизмом антиармянским, антитатарским, антирусским). Без этого тезисы выйдут однобокими, без этого никакого интернационализма ни в государственном, ни в партийном строительстве не получится.

…только при условии борьбы на два фронта — с шовинизмом великорусским, с одной стороны, который является основной опасностью в нашей строительной работе, и шовинизмом местным, с другой, – можно будет достигнуть успеха, ибо без этой двусторонней борьбы никакой спайки рабочих и крестьян русских и инонациональных не получится. В противном случае может получиться поощрение местного шовинизма, политика премии за местный шовинизм, чего мы допустить не можем».

Здесь важно, что Сталин не просто указывает на то, что нельзя забывать и о местечковом шовинизме, но и четкая позиция «русским должны указывать русские», а вовсе не другие национальности. Ну и, понятно, каждая нация должна сама бороться с шовинистическими настроениями.

Такой подход очень важен, так как у большевиков в органах власти был дисбаланс национального состава: доля русских была меньше, чем их процент в населении страны. Это, понятно, приводило к тому, что фактически «что делать русским» указывали далеко не только русские, причем не в виде отдельных исключений (сам Сталин тоже ведь был «русским грузинского происхождения» Джугашвили), а именно что массово.

Примечание: не буду уделять внимание XIII Съезду, по обсуждаемому вопросу ничего нового там сказано не было.

Экономические нюансы

С налаживанием народного хозяйства вошла в практику эксплуатация русских крестьян путем установления низких закупочных цен на хлеб и другую сельхозпродукцию при высоких закупочных ценах на хлопок и некоторые другие сельхозкультуры в южных республиках, в том числе в Закавказье, где жизненный уровень местных крестьян быстро превысил таковой у русских.

Обратите внимание: одно дело — дотации, «дотягивание до своего уровня» и прочая помощь. И совсем другое дело — явные преференции нерусским.

Поясню для наглядности «на пальцах». Предположим, некоему региону для «уравнивания» нужен, условно говоря, миллион буказоидов. Если центральная власть просто  выделяет по сто тысяч буказоидов в течение десяти лет, то, конечно, эти деньги перераспределяются, но идут именно как инвестиция (не в монетаристстком смысле, понятно). И, ежели одновременно окультуривать население, то в результате (теоретически) можно получить союзника, на территории которого есть инфраструктура, которую можно использовать к общей выгоде.

А вот если, чтобы уменьшить прямые дотации, местному населению за приблизительно одинаковую работу будут платить больше буказоидов, чем государствообразующей нации (точнее, в местах её проживания), то мало того, что это несправедливо изначально, так и после того, как миллион буказаоидов будет «отработан», население не поймет сокращения доходов — и несправедливая оплата труда останется дальше.

Вот, казалось бы, книга, не имеющая отношения к теме — В. Похлебкин «Чай, его история, свойства и употребление», но механизм явления показан на примере:

«…было решено обратить особое внимание на резкое увеличение продукции чая в традиционных районах отечественного чаеводства — Грузии, Азербайджане, Краснодарском крае, с тем чтобы целиком специализировать их на чайном производстве, изъяв под новые плантации чая земли, предназначенные там под другие, обычные культуры.

Этот целесообразный с точки зрения интересов всей страны план, однако, натолкнулся на упорное, вначале тайное, а затем и явное нежелание грузинских хозяйственников развивать чаеводство как профильную отрасль с непременным повышением качества продукции. С конца 70-х годов это нежелание переросло в сопротивление и саботаж всего чайного дела. С 80-х годов уже прямо стали сокращать ручные сборы чайного листа, дающие самые высокие сорта. Качество же сырья при машинном сборе катастрофически ухудшалось.

Официальным мотивом для такой политики у грузинской администрации и тогдашних грузинских партийных кругов, в первую очередь секретаря ЦК КП Грузии Э.А. Шеварднадзе, было то, что надо, дескать, покончить с ручным трудом, хотя, как свидетельствует мировой опыт, всё чаеводство и в Индии, и в Китае, и в Японии покоится только на ручном труде и без него невозможно. Но проповедовать ручной труд в СССР считалось ересью, и ловкие грузинские демагоги умело использовали это обстоятельство для фактического подрыва советской экономики. Их истинным мотивом против чаеводства в Грузии было то, что самим грузинам чай не нужен, а делать вклад в общесоюзную экономику, а тем более помогать России, они считали для себя невыгодным. Они хотели, чтобы Грузия занимала положение “балованной дочери” России и всего Советского Союза, который бы обеспечивал ей безбедное существование за счёт напряженной работы и ресурсов других республик, и в первую очередь РСФСР.

…под видом технического прогресса шла методичная, организованная порча чайного сырья, не имеющая аналогий в азиатских странах классического чайного производства, где не прибегают к машинам».

Еврейский вопрос

Вопрос, прямо скажем, ангажирован до чрезвычайности — одни любят кричать о «жидомасонах», другие — об «антисемитизме».

Подробный разбор «кто в чем и в какой степени прав» — тема для толстой многотомной монографии. Поэтому отмечу лишь один нюанс: именно евреи составляли костяк троцкистов (сам Троцкий — Лейба Бронштейн «в оригинале»). Я, понятно дело, не заявляю, что все евреи были троцкистами, или что все троцкисты были евреями. Но факт есть факт: существовала организованная группа среди большевиков, которую заботила отнюдь не русская нация и сильная Россия.

Роберт Такер «Сталин. Путь к власти»:

«Говоря о  концепции,  которая  сложилась у Джугашвили  о самом себе как большевике, не следует  упускать из виду  и  классовый  компонент. Отдельные места  в его  статьях  того времени полны чувства гордости за  большевиков — подлинно пролетарскую  фракцию  социал-демократической партии. Вернувшись  в 1907  г.  с  Лондонского  партийного съезда,  он  сообщил в  русской  газете “Бакинский Пролетариат”,  что среди  большевистских  делегатов  было  больше фабрично-заводских рабочих, чем среди меньшевистских. (См.: И. Сталин. «Лондонский съезд российской социал-демократической рабочей партии» — прим. А.Б.)

А  в  следующий  момент   Джугашвили   заявил,  что  фракция  настоящих пролетариев   является   также   фракцией   истинных   русских.   Анализируя национальный состав  делегаций, он  подчеркнул, что в то время, как среди 85 меньшевистских  делегатов  большинство  принадлежало   евреям,  за  которыми следовали   грузины,   затем   русские,   подавляющее  большинство   из   92 делегатов-большевиков  были  русскими,  далее  (по  численности)  шли евреи, грузины и т.д.»

К концу тридцатых годов, когда был уничтожен Троцкий, смещены с высоких постов его последователи, установлена в руководящих звеньях некая национальная пропорциональность, пресловутый «еврейский вопрос» начал затухать сам собой.

Однако некоторые представители еврейской нации постоянно требовали особых прав, что, понятно, вызывало раздражение.

Владимир Успенский, «Тайный советник вождя»:

«Характерная деталь. На первом же после скандала с Каплером Пленуме ЦК Иосиф Виссарионович произнёс (цитирую по памяти) такие фразы: “Необходимо опять заняться проклятым вопросом, которым я занимался всю жизнь, но, как видно, немногого достиг. Это национальный вопрос... Некоторые товарищи еврейского происхождения думают, что эта война ведётся за спасение еврейской нации. Эти товарищи ошибаются. Великая Отечественная война ведётся за спасение, за свободу и независимость нашей Родины во главе с великим русским народом”».

Вот пример: 15 февраля 1944 года на имя Сталина поступило письмо с предложением о создании на территории Крыма Еврейской социалистической республики, подписанное руководством Еврейского антифашистского комитета: С.М. Михоэлсом, Ш. Эпштейном, И.С. Фефером (под редакцией С.А. Лозовского).

Спрашивается, зачем евреям отдельная республика, причем именно Крыму?

Пожалуй, самый наглядный пример претензий на исключительность приводит А. Карпов в своей книге «Генералиссимус».

В числе многих организаций и партий в период Февральской и Октябрьской революций существовала Еврейская коммунистическая партия (ЕКП). Она действовала сепаратно, отдельно от коммунистов-большевиков, меньшевиков и других партий, что указывает на наличие у этой ккомпартии своей особенной цели, не схожей с другими революционными программами.

Однако события сложились так, что верх взяли большевики. Еврейская коммунистическая партия несколько лет пребывала как бы не у дел; большевики овладели не только властью, но и умами и надеждами народов, населяющих Россию.

И вот, когда Ленин доживал последние дни, Троцкий (Бронштейн), Зиновьев (Апфельбаум), Каменев (Розенфельд) провели хитрую комбинацию.

На январском пленуме ЦК РКП(б) 1923 года в числе других вопросов был очередной отчет Сталина перед Политбюро и ЦК о работе Секретариата. Неожиданно для всех присутствующих Каменев заявил: «Политбюро считает первым вопросом, вместо отчета товарища Сталина, заслушать сообщение о положении дел в дружественной нам Еврейской компартии. Пришло время, товарищи, когда без бюрократических проволочек следует всех членов ЕКП принять в члены нашей большевистской партии.»

Карпов описывает события так:

«Пауза несколько затянулась. Сталин понимал: выступить открыто против, значит навлечь на себя ненависть тех, кого хотят протащить в партию, а заодно и тех, кто им способствует изнутри. Но нельзя было и промолчать, молчание — знак согласия.

Сталин попросил дать ему слово. Со свойственной ему находчивостью в критические минуты он сказал:

— Я не против приема нескольких тысяч членов Еврейской коммунистической партии в Российскую коммунистическую партию большевиков. Но прием должен быть без нарушения нашего устава — то есть индивидуальным. Все вновь вступающие, согласно уставу, должны представить рекомендации пяти членов нашей партии с пятилетним стажем. Я говорю об этом потому, что в программе Еврейской компартии записано: евреи — божья нация, призванная руководить всем международным еврейским рабочим движением. В ЕКП принимаются только евреи. Необходимо, чтобы вступающие в нашу партию и вся ЕКП на своем съезде отказались публично от сионистских задач своей программы.

Троцкий буквально вскочил со стула и, со свойственной ему экспрессией, четким и зычным голосом хлестнул в Сталина:

— Здесь случай особый. То, о чем говорит Сталин, уже практически осуществлено. На декабрьском пленуме ЦК ЕКП 1922 года принято решение: отказаться от сионистской программы партии и просить о приеме всей партии в состав партии большевиков. Я думаю, нельзя, как рекомендует Сталин, начинать нашу совместную деятельность с недоверия, это будет оскорбительно.

Вслед за Троцким (Бронштейном) поднялся Зиновьев (Радомышельский-Апфельбаум), он был не только председателем Петроградского совета, членом Политбюро, а ещё и председаталем Исполкома Коминтерна.

— Поскольку ЕКП на своем пленуме отказалась от сионистской программы, — убеждал Зиновьев, — Исполком Коминтерна рассмотрел обращение ЕКП и рекомендует ЕКП объединиться с РКП(б) на базе её программы и устава. Исполком Коминтерна принял соответствующее решение. Я его зачитаю. — Зачитав документ, Зиновьев резюмировал: — Таким образом, решение Исполкома Коминтерна принято и оно обязательно для РКП(б). Напрасно товарищ Сталин пытается усложнять этот вопрос. …

Председательствующий Каменев (Розенфельд) посчитал дело решенным и предложил перейти к следующему вопросу:

— Заслушаем отчет товарища Сталина о работе канцелярии Политбюро.

Тем самым Каменев, как всегда, снова подчеркнул, что Сталин всего лишь руководитель “канцелярии”».

Вот так, путем юридического крючкотворства, Троцкий протащил своих союзников в коммунистическую партию оптом. Сталин же тогда действительно был всего лишь «руководителем канцелярии»…

Соответствующее постановление было опубликовано в «Правде» очень мелким шрифтом в малозаметном месте 9 марта 1923 года.

 Ленин так и не узнал об этом решении. О нем вообще постарались быстро забыть, его практически нигде не упоминали потом и не включали в сборники партийных документов.

Казаки

Говоря о национальном  вопросе, никак нельзя обойти стороной трагедию казачества. Именно эта часть русской нации наиболее полно вынесла на себе драму гражданской войны: «брат на брата» среди казаков было не просто красивой присказкой, а не такой уж редкой действительностью. Верность долгу и Родине была у подавляющего большинства казаков — вот только долг этот понимался кем-то как «за белых», а кем-то как «за красных». А казак — не крестьянин, чтобы желать остаться в стороне от войны…

Именно на долю казаков достались репрессии просто по факту происхождения. Приведу лишь несколько документов. Без комментариев.

«Мы определенно решили выселить 18 станиц с 60 тысячным населением по ту сторону Терека, в резултате чего станицы Сунженская, Тарская, Фельдмаршалская, Романовская, Ермоловская и другие были освобождены от казаков и переданы горцам ингушам и чеченцам» (Орджоникидзе Г.К. Статьи и речи, Том I, М., 1956).

Из письма И. Рейнгольда В.И. Ленину: «Казаков, по крайней мере, огромную их часть, надо рано или поздно истребить, просто уничтожить физически».

Из директивы от 24 января 1919г. за подписью Свердлова:  «Необходимо, учитывая опыт года гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы».

Приказ от 3 февраля 1919 г. председателя РВС Республики Троцкого и дублирующие его Приказ № 171 от 5 февраля РВС Южного фронта «О расказачивании» и Директива Донбюро ВКП(б) от 8 апреля 1919 г прямо предписывали:

«а) физическое истребление по крайней мере 100 тысяч казаков, способных носить оружие, т.е. от 18 до 50 лет;

б) физическое уничтожение так называемых “верхов” станицы (атаманов, судей, учителей, священников), хотя бы и не принимающих участия в контрреволюционных действиях;

в) выселение значительной части казачьих семей за пределы Донской области.»

В феврале 1919 г. газета «Известия Наркомвоена» (выходившая фактически под прямой редакцией Троцкого) писала:

«У казачества нет заслуг перед русским народом и государством. У казачества есть заслуги лишь перед темными силами русизма...

Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира...»

Общая численность казачества в 1917 году составляла не менее 4.4 миллионов человек. Из общей численности казаков Донское войско насчитывало более 2,5 млн. казаков, Кубанское — 1,4 млн., Терское — 250 тыс. Общая численность Амурского, Уссурийского, Сибирского и Забайкальского казачьих войск составляла чуть меньше 1 миллиона человек. Уральское казачество насчитывало более 150 тысяч человек, от которых после Гражданской войны не осталось и следа, что делает судьбу этого войска уникальной даже по меркам революционной России.

Впрочем, «Спецназ» уже писал об этом  — см. Сергей Иванов, «Трагедия казачества», номер за август 2007 года.

Примечание: я, разумеется, знаю, что «казак» — это не национальность, но, поскольку принадлежность к казачеству передается именно по наследству, счел нужным упомянуть казачье сословие в плане вопроса национальных отношений.

 Заключение

Национальный вопрос  во времена Сталина был не менее актуален, чем в настоящем (честно говоря, этот вопрос всегда актуален).

Иосифа Виссарионовича и «ленинскую гвардию» разделяла пропасть — отношение к государственности.

Троцкий и его сообщники не могли примириться с той мыслью, что Россия может существовать как сильное самостоятельное государство, независимо от того, будут или не будут революции в других странах. Сталин же свою судьбу связал с судьбой государства, государства самостоятельного, которое должно укрепляться, чтобы защитить себя от врагов, внешних и внутренних. Именно поэтому он нашел инстинктивное понимание у народных масс. Как до него находили Петр Великий и Иван Грозный.

Да, Сталин не был русским националистом. Но он был патриотом России.

Не в современном уничижительном смысле «за администрацию эРэФии против русской нации», а настоящим патриотом, последним на данный момент Императором России.

И, действуя на благо России и признавая роль русских, он вольно или невольно действовал на их благо.

Русская нация может быть только великой и государствообразующей. Дело не в «русском шовинизме» или «имперских амбициях» — просто так сложилось исторически. Именно русские сумели завоевать шестую часть суши. И русская нация просто не сможет существовать в иных условиях — это будет уже не русская нация, а так — русскоговорящие.

Европейские «цивилизованные» гемютные мечты — не для русских. Русская нация не может полноценно существовать вне контекста осуществления Великой Идеи. Если таковой нет — то русские в массе очень быстро деградируют до обывателей самого низкого пошиба. И ещё более удивительно то, как они восстанавливаются до уровня, когда героизм становится обычным явлением в тех же самых массах — как только появляется Великая Идея, действительно, а не на словах, разделяемая нацией.

Те, кто призывает к «цивилизованному образу жизни» — не в плане комфорта, конечно, а призыва к культу потребления и обывательщины, — враг русской нации.

Звучит пафосно, но суть в том, что русские «заточены» именно под великие свершения. Обратите внимание: в отличие от всех (ладно, для честности — насколько мне известно) народов, у русских нет понятия «рока», «судьбы», «фатума» и проч. Русский не покоряется судьбе, а сам творит свою Удачу. Даже если это приходится делать методом «на авось».

Русские уже не раз спасали мир, и, похоже, вскоре это предстоит сделать ещё раз — кризис уже начался.

Нужно только, чтобы на это раз Русская Победа не становилась пирровой, и чтобы сражались русские за свои, а не за чьи-либо другие интересы, как это не раз было а истории.