Warrax

Вера — что это такое?

version 1.2 (фквраль 2018 г.)

Одним и тем же мозгом мыслить и верить?
Станислав Ежи Лец

Вопросы «что такое вера?» и «можно ли жить без таковой?» всплывают периодически, ещё со времен ФИДО и relcom.religion. Вопрос, я бы сказал, элементарный, но объяснять его приходилось столько раз, что проще написать некий the manual, а потом на все последующие попытки заявлять «RFTM».

Главная путаница возникает из-за смешения терминов «вера» и «доверие», а, точнее, в нечеткости границы между ними. Что обозначает фраза «я верю»? В зависимости от контекста — очень разное.

Существенна разница между «верю кому-то» и «верю во что-то».

В самом деле, что обозначает «имярек верит Васе Пупкину»? Строго говоря, что Васе имярек доверяет. Причём — в той или иной степени, хотя иногда встречается вариант «абсолютно» (и это уже будет именно что вера словам Васи), что нередко приводит к разочарованиям, но это другой вопрос.

А что значит «имярек верит в то, что Солнце восходит каждое утро»? То, что имярек подметил некую устойчивую последовательность, действительно имеющую место быть. При этом он либо уверен в этом, либо верит в это — в зависимости от своего уровня развития. Вот превратится Солнце в сверхновую — и все, никакого утра. Но такое маловероятное событие подсознательно отметается, и если нет привычки думать — то имярек может легко заявить, что солнце будет всходить всегда.

Это можно назвать «бытовой верой» — привычными установками, о которых мы не задумываемся. На материальном плане это мало значимо — скажем, понятно, что на каждого может упасть метеорит, но учитывать это в практической деятельности несколько странно. Интеллектуал понимает, что вероятность события не нулевая, а индивид со среднестадным уровнем развития просто об этом не задумывается. Однако согласится, если ему указать на это в явном виде — да, такое может быть.

Вред от «бытовой веры» — это слепое следование морали, обычаям, «так принято» и т.д. Впрочем, не забывайте, что речь идет об индивидах, которые потенциально могут развиться до разумных, а для большинства «если бога нет, то все позволено» ©.

Главное здесь — не путать, когда поступок (возможно, один и то же внешне) обусловлен именно следованием прадигме «так здесь принято», а когда — внутренними мотивациями, обусловленными свойствами именно Личности.

Механизм психологической установки веры можно пояснить на примере, который мне рассказывал один знакомый. Приехал он в гости к матери и вышел в магазин. Встретил там старых приятелей, выпил по пиву, затем еще... Практически бегом возвращается к матери на квартиру, распахивает дверь туалета — а там нет унитаза. Одна дырка. Причем несколько часов назад — ещё был. В доме плановый ремонт делался — смена сантехники, а он этого не знал. Наглядно, не так ли? Конечно, можно быть в достаточной степени уверенным, что унитаз из туалета в квартире самостоятельно никуда не денется — и это вполне обоснованная уверенность. Но вот верить в незыблемость унитаза — не стоит.

И третье значение: «имярек верит в то, что у него за шкафом живут невидимые инопланетяне». В этом случае объект веры не подлежит проверке. Это и есть вера в прямом смысле слова.

Обобщая: любое событие случается (или — нечто существует) с вероятностью [0;1]. 0 — невозможно в принципе; 1 — точно наличествует. Вера — это именно {0,1}: либо «нечто точно существует», либо «нечто точно не существует». Все остальное — доверие, но не вера. И вот такая маленькая разница — чем отличается ноль от «дельта малого»? — очень и очень существенна гносеологически и психологически.

Потому что отличие принципиальное. Гораздо большее, чем отличие вероятности в 1% от вероятности в 99%. Когда мы говорим о вероятности, тем самым автоматически подразумевается, что событие может произойти, а может — не произойти. Мы можем доверять этому в той или иной степени, но не более того. Вера же — это «точно есть» (или нет), и нет никаких сомнений!

Основываясь на вере, т.е. на убеждениях, имеющих максимально возможную значимость, невозможно скорректировать эти представления принципиально, если только не понизить их значимость, т.е. отойти от веры. А, значит, процесс познания становится невозможен.

В этом-то и заключается основной вред веры.

Дело в том, что психика всегда имеет некие особенности, которые формируются в самом начале развития (или даже являются врожденными) и потом уже не меняются. Скажем, если интроверта переделывать под экстраверта (или наоборот), то, понятно, ничего хорошего из этого не получится. Какой же вред от веры как от метода мышления?

Вера противоположна знанию.

Стремление к знанию — это постоянное желание узнать больше, при этом для исследования нет запретных мест. Вера же вводит такие места — в самом деле, незачем исследовать то, что «точно есть именно таким образом». И уж тем более — чего «точно нет». И это — даже без варианта «не сметь исследовать, это ересь!», на добровольных началах.

Знание подразумевает проверку выдвигаемых гипотез, вера именно что «принимает на веру».

При этом очень важно то, что вера «как методика» является именно что стратегией мышления. Без разницы, во что человек верит — главное, что он считает веру приемлемой. Мол, что какого — каждый во что-то верит! Именно так мыслит верующий (напоминаю, что разговор идет не только о религиозной вере, а о вере вообще): обычная проекция. «Я не могу ни во что не верить, значит, все во что-то верят».

Важно то, что человек не контролирует «во что верить». Просто потому, что, привыкнув к вере во что-то, он считает, что во всём есть нечто априорное, принимающееся на веру — и если он по каким-то причинам считает, что в некоей области нечто априорно, то, подменяя это априорное на другое, им очень легко манипулировать — он сам этого желает. Верующему всенепременно нужны «костыли для мозга», на которые он стремится опереться. И не важно, что это — религия, светлое коммунистическое будущее, гуманизм или еще какая пакость.

Вера всегда ограничивает. Вера препятствует самостоятельному мышлению.

Вера, доверие, уверенность

Давайте немного утрясем понятия — поскольку слова однокоренные, их часто путают недалекие люди. И не менее часто этим пользуются манипуляторы — «ты мне доверяешь, поэтому верь в то, что я говорю». Англичанам тут проще: есть доверие «нечто есть» belief, и религиозная вера faith.

Термин «вера» происходит от латинского veritas (истина), т.е. объект веры именно что претендует на истинность. Не гипотеза, даже не постулат, а именно что догма: именно так все и есть, и никак иначе. Иначе быть не может, поскольку не может быть никогда.

Это — гносеологически. А если посмотреть с т.з. психологии — к чему это приводит?

Вера — это состояние психики, заключающееся в полном и безоговорочном принятии человеком неких заявлений как непреложных фактов. Это признание чего-либо истинным с решительностью, которая превышает силу внешних фактических и формально-логических доказательств, как писал В. Соловьев. Обратите внимание на честное признание: мол, если факты против, то тем хуже для фактов, а вера — все равно истинна. Именно так психологически и работает механизм веры.

Вера не может быть «разумной», «рациональной» и т.п., она по своей сути всегда «слепа» — вера, которая имеет надежное основание, это уже не вера, а гипотеза, уверенность в чем-то.

Кто знает, тот не может верить. Читали «Путеводитель хитч-хайкера по Галактике» Дугласа Адамса?

«— Вавилонская рыба, — тем временем спокойно вещал Галактический Путеводитель, — маленькая желтая рыбка, похожая на пиявку. Возможно, самое интересное, что есть в Галактике. Она питается биотоками мозга тех, кто находится рядом с ее носителем, то есть поглощает все подсознательные ментальные частоты биотоков мозга. Затем она выделяет их в мозг носителя в виде телепатической матрицы, образованной наложением частоты сознательной мысли на частоту нервного тока, полученного от речевых центров мозга говорящего. Практическая ценность вавилонской рыбы в том, что если ее засунуть в ухо, можно понять все, что говорят на любом языке. Слышимые речевые сообщения являются расшифровкой матрицы биотоков мозга, выделенных вашей вавилонской рыбой. То, что это умопомрачительно полезное создание появилось в результате эволюции, абсолютно случайно, многими мыслителями рассматривается как решающее доказательство небытия божьего. Доказывается это примерно так:

— Я отказываюсь доказывать, что я существую, — говорит бог, — ибо доказательство отрицает веру, без веры же я — ничто.

— Но, — отвечает ему Человек, — вавилонская рыба тебя выдает с головой, разве нет? Она не могла эволюционировать случайно. Это доказывает, что ты существуешь, и, следовательно, по твоим собственным словам — что ты не существуешь. Quod erat demonstrandum.

— Здорово, — говорит бог. — Мне это и в голову не пришло, — и исчезает в клубах логики».

Доверие (англичанам и тут проще: trust) — это психическое состояние, в силу которого индивид отказывается от самостоятельного исследования вопроса, который может быть исследованным. Доверие может быть как обоснованным, так и необоснованным. Доверяется тот, кто не хочет или не может решить или сделать чего-либо сам, полагаясь или на общепринятое мнение, или на авторитетное лицо.

Обратите внимание: вера всегда относится к факту (тезису и проч.), это безличное отношение, доверие же всегда направлено на кого-то. Верят во что-либо, доверяют кому-либо.

Конечно, есть выражение «я верю тому-то», но это именно что разговорная форма — см. в начале статьи «я верю словам Х, поскольку доверяю Х». Подобные «сокращения», происходящие с потерей смысла, крайне вредны — скажем, по тому же механизму чаще всего говорят о любви, называя так как любовь, так и влюбленность, и точно так же понятия смешиваются, и общечеловеки принимают влюбленность за любовь (и вообще не понимают разницы). Точно также они смешивают веру и доверие.

Есть еще одно однокоренное слово — уверенность.

Уверенность — это осознание высокой вероятности своей (либо чужой правоты) и проистекает именно от понимания ситуации (понятно, в меру своего развития), знании своих сил, понимания уровня знаний и т.д. Этим уверенность кардинально отличается от от доверия, которое берет начало именно в неуверенности, проистекает из сознания своей слабости, признания чужого авторитета как априорного.

Формализуем определения (благодарность chi_rou):

Вера — подход к оценке информации, основывающийся только и исключительно на авторитетности одного источника. Понятно, что зависимые источники сводятся к одному: важно именно подтверждение факта из разных источников, независимых и заинтересованных. Скажем, все труды богословов основаны на Библии, а научный закон может проверить любой желающий (при наличии соответствующих приборов и т.п., понятно). Источник является «монополистом истины», поэтому проверяемость не играет роли вообще, не говоря уж о фальсифицируемости.

Методологический подход «принять на веру что-либо» означает максимум конкуренцию между различными претендентами на Истину-в-Последней-Инстанции. Поскольку эта методология отнюдь не способствует сколь-либо разумному выбору, то конкуренция предлагаемых концепций будет в плане «кто окажется убедительнее». Начиная с «у кого лапша для ушей вкуснее» и заканчивая «у кого пистолет бóльшего калибра». Ну, или кому в данном месте пространственно-временного континуума доверие больше — традиционно, либо в текущий момент. Из всех источников источников информации будет выбран именно тот, который на момент оценки информации имеет наибольший авторитет.

Верующий смотрит не на суть, а на «ярлык», «обертку от конфетки».

Доверие — это подход к оценке информации, основывающийся на репутации источника или источников. Доверяющий считает информацию верной на том основании, что другая информация от того же источника, проверенная в своё время, была верна. Как уже говорилось, это можно назвать «бытовой верой»: существует устойчивая последовательность, а остальное мало значимо. Доверие кому-либо может быть достаточно обоснованным — именно это называется дружбой (впрочем, что только дружбой не называют...). Но, обратите внимание, здесь речь идет именно об отношениях: «друг будет на моей стороне» (причем многие путают друзей с приятелями, а то и собутыльниками, но это другой вопрос), а не о том, чтобы верить всему, что бы друг не сказал — он ведь может добросовестно заблуждаться.

Уверенность в знании. Я не зря выделил оба слова: если нет знания, то уверенность не имеет под собой оснований, и, значит, это в лучшем случае — доверие кому-то с верой ему же.

Примечание: под «кем-то» может фигурировать и сам индивид, верящий в свои домыслы и т.п. Классический пример — конфабуляция.

Знание — это оценка информации на основании фактических и логических обоснований. Конечно, уровень развития у всех разный, и поэтому обоснования могут быть разной степени достоверности, но важен сам подход: для [научного] знания требуются доказательства.

Еще один интересный момент: психологически верующие именно что привыкли верить во все подряд. Состояние неопределенности, столь привычное для разумных, их тяготит. По каждому вопросу им надо точно «знать» — это есть, а этого нет; это — можно, а это — нельзя. Там, где индивид с естественнонаучным складом ума честно скажет: «[пока] не знаю», верующий либо заявит, что-де знает, применив «затычку» веры, либо заявит, что-де обычному человеку это и знать невозможно — мол, «бог знает» (или ещё какое мистическое откровение выдвинет). Главное — это создать иллюзию определенности, тогда представителю интеллектуального большинства легко и спокойно.

Разумный же подход оставляет неопределенность неопределенностью, не применяя иллюзий веры.

Это наглядно для науки — если нечто неизвестно, то надо исследовать, а не выдумывать, почему и как, и не отказываться от исследований. Но действует и в быту: скажем, существует множество носителей взглядов вида «все такие-то всенепременно обладают такими-то свойствами». Скажем, «все такие-то — плохие люди», или же «все люди одинаково хороши, вне зависимости от религии, национальности и др, а если кто плохой — то не из-за этого, а лишь по собственному почину». Разумному же, который не верит, понятно, что бывает всякое, и надо учитывать как личные, так и групповые особенности. Давно уже писал:

«…если я с кем-то общаюсь в индивидуальном порядке, то логично выяснять индивидуальные качества. А если речь идет об общих качествах какой-либо нации, то надо обращаться к статистике.

Никто не спорит с тем, что среди национальности Х есть отъявленные мерзавцы, среди национальности Y — честнейшие и благороднейшие нестяжатели, а среди нации Z — интеллектуальнейшие ученые и изобретатели.

А теперь давайте возьмем, к примеру, русских, евреев и чеченцев и посмотрим на относительный процент носителей перечисленных качеств для каждой нации.

Требовать, чтобы при действиях, связанных с многочисленными социальными группами, учитывались не свойства групп, а свойства индивидов, их составляющих — это все равно что требовать решения уравнения Шредингера для любого атома, находящегося в любом предмете, используемом для каких-либо целей».

Поэтому разумные не верит в то, что «все такие-то — плохие/хорошие», а лишь учитывают устойчивые закономерности, статистику и проч.

Еще один пример. Митрополит Вениамин (Федченков), «О вере, неверии и сомнении» (Часть II, «Разумная вера »):

«Но я позволю себе идти далее: для ума и этот мир представляет сплошное чудо. То есть мы “знаем”, то есть опытно воспринимаем существование этого мира и его функций (действий); но не “понимаем”, не “воспринимаем” ни первоначального появления его, ни даже функционирования проявлений. Мы наблюдаем факты, но объяснить их не в состоянии. Приведу пример.

Недавно я имел встречу с профессором ботаники, который проработал в университете сорок лет; потом вышел на пенсию. И теперь интересуется религией. Я видел у него богословские книги.

В беседе я задал ему простой вопрос. Мы все “знаем” по опыту розы: розовые, красные, белые, желтые.

— Понимаете ли вы как профессор ботаники, почему (не для чего, а именно почему?) розы разнообразны по окраске?

— Нет! — ответил он скромно.

Не будем увеличивать число примеров — хотя их можно бы приводить без числа!

А факт — налицо! Этого никто отрицать не может! Но как все “это происходит” (не говорим уж: как произошло?) — не “знаем”. Кругом — чудеса!

Если так происходит в земном, естественном мире, то что же говорить про так называемый “сверхъестественный”?»

Видите, какой интересный ход мыслей? Митрополит не может честно сказать «не знаю», и он не понимает бессмысленности вопроса — в данном случае именно «для чего», а «почему» подразумевает некое вмешательство «со стороны» — мол, почему кто-то так сделал?

Т.е. верующий априорно исходит из своей модели мира — он заранее знает, что «срежет» ученого, мол, вера-то на все ответ дает, сымый правильный: «так бог сделал», а эти ученые дурни не понимают такой простой вещи.

Человеческое, слишком человеческое

Откуда берется вера?

Увы, она естественна. К тому моменту, когда человеку начинают внушать «верь вот в это», он уже полностью подготовлен к тому, что вера — это нормально, «каждый во что-то верит», и вообще «не верить нельзя» (см. «Скептицизм»).

Психологически вера (не обязательно в бога и т.п., вера как таковая) — это ощущение несомненной истинности данного факта. Такое ощущение основано на механизмах понимания, необходимых для формирования опыта. Это есть реликт так называемого Периода Доверчивого Обучения, который присущ всякому развивающемуся сознанию. Все животные, включая человека, обучают детенышей на опыте, остенсивно — «смотри, как надо делать». Интеллектуальные игры человека со второй сигнальной системой приходят позже, а ребенок уже учится, когда даже еще не может говорить.

Поскольку для осознания процесса учебы требуется именно анализ происходящего, а для этого надо уже иметь некие стратегии/методы мышления, усвоенные факты и т.п., а у младенца это еще не наработано по понятной причине. И все «записывается на подкорку», фиксируется именно подсознанием.

Чувство доверия появляется очень рано, человек ничего не помнит о том периоде. Эриксон рассматривал чувство базисного довения в качестве фундаментальной психологической предпосылки всей жизни — чтобы не испытывать постоянного нервного напряжения, надо доверять миру.

Сначала весь мир для ребенка — это мама. Согласитесь, что не доверять тут никак не получится — на столь ранней стадии развития доверие безусловное, что-либо для сравнения отсутствует, да и «сравнительного механизма» еще нет. Далее же, если семья любящая, ребенок опять же не имеет причин не доверять.

Детям младшего школьного возраста свойственно безграничное доверие к взрослым, главным образом учителям, родителям, подчинение и подражание им. Дети этого возраста полностью признают авторитет взрослого человека, почти безгранично принимают его оценки, перенося их на себя и присваивая их себе. Даже характеризуя себя как личность, младший школьник, в основном лишь повторяет то, что о нём говорят взрослые.

Конечно, если обстановка в семье неблагополучная, то базовое доверие не выработается. Но в результате мы получим отнюдь не скептика — мышление-то еще не наработано, а в лучшем случае невротика. Именно по этой причине природа выработала гормоны, которые действуют на женщин с момента беременности и после родов так, что критическое мышление отключается и женщина безусловно любит своего ребенка. Понятно, что бывают сбои, бывает и слишком развитый интеллект, который гормонами так просто не обработать, но я именно про закономерность: для полноценного развития ребенка мать должна его любить с начала беременности и продолжительное время после родов.

Характерно, что бóльшая часть детей 4-6 лет имеет повышенные показатели доверия, а где-то с семи лет — существенно более низкие значения доверия. Именно в этот временной период происходит существенное изменение в стратегии развития личности ребенка.

Начальный период доверчивого обучения необходим для передачи навыков от особей следующему поколению. Конечно, в дальнейшем индивид, видя, что полученные навыки приводят к негативным последствиям, может выработать другие стратегии поведения, но далеко не у всех есть достаточная решимость проводить это экспериментирование, не говоря уж о способностях самостоятельно формировать стратегии.

Кроме того, вера, органически необходимая в ранний период развития, в дальнейшем отнюдь не убирается воспитанием, а еще более усиливается. Сколько раз вы, будучи ребенком, наталкивались на «подрастешь — потом узнаешь»? Или на «нельзя» и «надо» без объяснения причин, причем таких, чтобы были понятны? Скажем, мыть руки перед едой «потому, что грязные» — это НЕ объяснение для ребёнка. И «можешь заболеть» — не объяснение: ребенок-то не понимает, почему может заболеть. И даже «на грязных руках микробы, и от них можно заболеть» — не объяснение. многие ли родители подробно объяснят, что такое микробы, как они вызывают болезни и т.д., причем на уровне, доступном пониманию ребенка, и при этом верно?

Это и есть формирование механизма веры — родители при таком подходе именно что создают установку «ты должен действовать/думать так-то без объяснения причин». Обратите внимание: именно такой подход к воспитанию наблюдается у подавляющего большинства родителей.

Во взрослом же состоянии верущий обладает двумя специфическими свойствами: во-первых, им легко управлять, суггестируя на тему «на самом деле надо верить не так, а так (не обязательно “в другое”, а просто “не так”)», во-вторых, поскольку он верит в что-то, то он считает это априорно верным для всех. Последнее приводит к устремлению у унификации всего и вся в соответствии с предметом веры.

Думаю, подробно эти два пункта можно не раскрывать.

По понятным причинам верующие гораздо легче поддаются на демагогические приемы вида Argumentum ad antiquitatem, Argumentum ad ignorantiam, Argumentum ad populum, Argumentum ad verecundiam, а нередко — и Argumentum ad nauseam.

Часто приходится слышать аргументы «за веру» вида «если человек во что-то верит, то он может достигнуть многого / не отступать в сложной ситуации / др.». Здесь идет подмена понятия — разве без веры человек не может достигнуть того же и т.д.?

На примере: мол, солдат, верящий в /подставить по вкусу/, будет сражаться лучше, чем наемник, который может удрать/предать и т.п. На первый взгляд — тезис кажется обоснованным. Но вот если подумать... Лучший воин — это или берсерк, или мастер боя. Первые сражаются в измененном состоянии сознания, когда вопросы «в что я верю?» просто не возникают. Вторые — аналогично, только состояние другое: отлично это показано в фильме «Эквилибриум», когда героя разоблачают и он, до этого волнуясь, успокаивается и начинает убивать отрешенно и эффективно. «За нашу веру!» — это не для воинов, а для пушечного мяса. Их много, они легко заменяемы, их не жалко.

И того же (как минимум) эффекта можно добиться без веры, на доверии и уверенности. Скажем, если индивид является патриотом осознанно и на уровне бессознательного тоже, то вера тут не при чём: он может объяснить, почему он придерживается таких взглядов, но будет это именно что ответ на внешний вопрос, для самого себя это естественно и понятно «и так». Но вот убедить стать предателем такого индивида путём обмана — мол, ты не в то и не так веришь! — не получится.

Также важно отличать веру от надежды. Процитирую hugerussianbear:

"Есть один трюк, который часто применяется религиозными упорками для демонстрации полезности религии и порочности атеизма.

Рецепт простой. Берется человек, попавший в какие-либо критические обстоятельства. Это может быть участие в боевых действиях, трагедия во время занятий альпинизмом, кораблекрушение, цунами — что угодно. Главное, чтобы этот человек был помещен в невероятно жуткую ситуацию — и выжил.

Вопрос всегда один и тот же: что тебе помогло выкарабкаться? Ответ, как правило, тоже не разочаровывает. Утирая слезу от нахлынувших воспоминаний, несостоявшаяся жертва говорит что-то типа: "я просто не переставал верить, и моя вера спасла меня".

Нет, дружок. Тебя спасла надежда. Их с верой часто путают, как-никак сестры. Но в критических обстоятельствах помогает лишь надежда. Ведь если бы тебе помогла вера, то и ждал бы ты чудесного спасения: луча из облаков, ангелов господних или еще какой-нибудь библейщины. Но ведь нет же: ты ждал спасательного вертолета, дыма на горизонте, полицейской сирены... Ты ждал рационального. То есть, даже в условиях тяжелого стресса частичка тебя внутри этого загнанного зверька оставалась рациональной! И лишь надежда держала тебя в сознании и на плаву. Помогает только надежда".

Религия и вера

Сначала я хотел специально не затрагивать вопрос религии, чтобы помочь преодолеть стереотип «вера имеет отношение только к религии». Но сейчас статья значительно расширилась после переработки, и эта тема должна быть затронута для полного раскрытия темы.

Афористично высказался на тему «религия и знание» кардинал Бароний (1538-1607): «Намерения святого духа заключаются в том, чтобы научить нас, как взойти на небеса, а не тому, как движутся небеса». Честно и откровенно: надо прежде всего верить (религиозно), а всякая ерунда вида «как и что происходит в мире» — вторична.

На ту же тему, но посвежее. Протоиерей Василий (Зеньковский) (1881-1962), «Апологетика. Христианская Педагогика» (глава II «Вера и разум»):

«Наука может и должна искать естественных причин того, что кажется загадочным или необъяснимым, но она не может отвергать возможности действия Бога в мире. Нет поэтому никаких оснований противоставлять знание вере: христианство признает права разума, но признает и ограниченность разума. Христианство отвергает лишь автономию разума; ограниченность разума не позволяет считать разум стоящим выше веры. Вера делает работу разума более зрячей, дополняет разум в том, чего он своими силами уяснить не может. Но вера наша говорит и о сверхразумных истинах, — тут мы должны со смирением признать границы разума».

По-моему, очень показательно. Вера — это главное, а разум — так, обслуга. Типичная религиозная точка зрения.

Такое отношение верующих к знанию — не новость. Но я, честно говоря, офигел, когда копнул вопрос чуть глубже. О так называемых «русских философах» я ничего хорошего никогда не думал, но не знал, что там все настолько запущено.

Н.А. Бердяев, «Философия свободы» (глава II.«Вера и знание»).

«Вникая в природу знания и веры, мы прежде всего должны констатировать огромное психологическое различие между этими двумя состояниями. Психологическая противоположность знания и веры бросается в глаза даже человеку, не склонному к философскому анализу. Знание – принудительно, вера – свободна. Всякий акт знания, начиная с элементарного восприятия и кончая самыми сложными его плодами, заключает в себе принудительность, обязательность, невозможность уклониться, исключает свободу выбора. Воспринимаемая мною чернильница принудительно мне дана, как и связь частей суждения; она меня насилует, как и весь мир видимых вещей; я не свободен принять ее или не принять. Через знание мир видимых вещей насильственно в меня входит. Доказательство, которым так гордится знание, всегда есть насилие, принуждение. То, что мне доказано, то уже неотвратимо для меня. В познавательном восприятии видимых вещей, в доказательствах, в дискурсивном мышлении как бы теряется свобода человека, она не нужна уже».

Мило, не так ли? Философа, оказывается, знание насилует. Ему свобода нужна, неограниченная такая вся. Как же это можно — ставить какие-то рамки, бред должен быть неограниченным!

Это, знаете ли, уже не философия, а софоложество.

«Мышление, которым так гордятся рационалисты, есть мышление дискурсивное, выводное. В дискурсивном мышлении нет непосредственной данности бытия, а есть посредственность и выводимость. Все знание протекает в плохой бесконечности дискурсивного мышления. Для дискурсивного мышления все начала и концы оказываются скрытыми в темной глубине, начала и концы вне той середины, которая заполнена дискурсивным мышлением. Дискурсивное рациональное познание лишь выводит, лишь заполняет посредствующие звенья; оно не восходит к истокам. Таким образом, твердые первоосновы знания не даются дискурсивным мышлением, их нужно искать в другом месте, вне рациональной дискурсии».

Плохая, плохая дискурсия!

Но обратите внимание: автор требует «опоры», ему нужны «основы», причем он с ходу заявляет, что рациональное мышление его не устраивает — оно необходимо ограничено, психологически же требуется именно что «знание Истины», т.е. — вера.

«В отсутствии гарантий, в отсутствии доказательного принуждения – рискованность и опасность веры, и в этом же пленительность и подвиг веры. Человек поверивший есть человек свободно дерзнувший, преодолевший соблазн гарантирующих доказательств. Требование от веры гарантий, даваемых знанием, представляется похожим на желание пойти ва-банк в азартной игре, предварительно подсмотрев карту. Вот это подсматривание карты, эта боязнь риска, эта неспособность к свободному дерзновению есть у всех подменяющих веру знанием, у всех согласных верить лишь с гарантией. Обеспечьте надежность результатов, гарантируйте, докажите, т.е. принудьте нас, — тогда поверим! Но тогда поздно уже будет поверить, тогда не нужно уже будет веры, тогда будет знание. В акте веры есть подвиг отречения, которого нет в акте знания; акт веры есть акт свободной любви, не ведающей доказательств, гарантий, принуждений. Я верю в Бога моего не потому, что доказано мне бытие Его, что принужден к принятию Его, что гарантирован я залогами с небес, а потому, что люблю Его. Я ставлю все на карту, рискую, отрекаюсь от благоразумной рассудочности. Потому только и получаю. Нужно совершить переизбрание, избрать новый объект любви, т.е. отречься от старой любви к данной действительности, уже мне гарантированной, мне навязанной, сбросить с себя ветхого человека и родиться к новой жизни в новой, иной действительности. Подмена же веры знанием в данных условиях мира есть отказ от свободного выбора, есть трусость перед опасностью, перед проблематическим, предпочтение гарантированного и безопасного, т.е. жизнь под принуждением данной природной действительности.

С нашей точки зрения, и знание предполагает веру, оказывается формой веры, но веры элементарной и неполной, веры в низшую действительность. Знание есть доверие к ограниченному, земному кругозору; в акте научного знания человек стоит на месте, с которого не все видно, виден лишь небольшой кусок. Вера есть тоже знание; знание через веру дается, но знание высшее и полное, видение всего, безграничности».

Думаю, особо комментировать нет смысла. Знание, видите ли, ограничивает свободное дерзновение.

Но и это еще не все!

Во втором отделении нашей цирковой программы — В. Соловьев со своим номером «Вера, разум и опыт».

«Несоизмеримость веры и разума основывается прежде всего на том, что деятельность разума, по существу своему, имеет характер чисто формальный или отрицательный. Задача разума — не производить что-нибудь или сообщать какие-нибудь положительные данные, а только разуметь или понимать то, что уж дано помимо разума. Разум сам по себе не может иметь производительной силы, которую имеет, например, воля или фантазия. Что мы делаем в самом деле, когда разумеем или постигаем что-нибудь разумом?

Мы только отвлекаем данные посредством чувства факты от их частных и случайных признаков, возводим их в известные общие понятия, — частные, единичные их отношения возводим в отношения всеобщие и необходимые, т.е. законы. Такая деятельность, очевидно, есть отрицательная. Мы разлагаем данные опыта, отделяем или отвергаем случайные и преходящие элементы, и в результате получается известное общее представление или понятие, не имеющее само по себе никакого собственного содержания, при выработке которого, следовательно, разум не вносит ничего нового, положительного, а только посредством своей разлагающей, аналитической или отрицательной деятельности выводит общее из частного.

Возвращаясь к отношению разума и веры, мы найдем, что вера и то, что на вере основывается, т. е. религия, по существенному своему характеру и задаче не ограничивается только сообщением известной общей формы и порядка нашему знанию и жизни, но утверждает некоторые положительные начала, которые дают новое положительное содержание нашей жизни и знанию: вера утверждает существование и действие известных вещей и существ, лежащих за пределами нашего обыкновенного опыта. Если таким образом вера сообщает нашему сознанию известные положительные данные, конкретно-определенные, то задача разума по отношению к вере может состоять только в том, чтобы освободить или очистить сообщенные верой данные от элемента случайности и произвола и сообщить им форму всеобщности и необходимости».

Пожалуй, это я комментировать не буду — тут даже не «без мата не получится», а «будет только мат». Фантазия, оказывается, производительна, а разум ведет отрицательную деятельность.

А вообще позицию неверующего на существование бога рекомендую прочесть в работе Руслана Хазарзара «Скептический взгляд на бытие и небытие Бога».

Вера и наука

Самое распространенное (многим это преподают и в школе!) это: «аксиомы — это положения, принимаемые на веру». Ни разу. Аксиомы не вводятся с бодуна, а являются решением так называемое обратной задачи: «имеется некий набор фактов, надо создать теорию, которая их бы объясняла». Аксиомы — подмножество такого решения; скажем, если не вводить аксиому «в области пространственно/временного континуума, рассматриваемого в нашей теории, одни и те же законы в любой точке пространства/времени». Если эту аксиому не вводить — то задача бессмысленна. Но это не «принимается на веру», а проверяется!

Хорошим примером является теория флогистона – считали, что он есть, и даже вывели уравнения теплодинамики, используемые до сих пор; потом оказалось, что теплорода нет. Аксиома оказалась неверной, были созданы более корректные теории.

Впрочем, по этой теме уже много писалось, не буду повторяться — рекомендую старые статьи с комментариями: «Православие и наука на пороге третьего тысячелетия», «О роли науки и роли религии в формировании мировоззренческой парадигмы», «Научное и религиозное познание как постижение истины в рамках различных парадигм», а особенно — вот эти две: «Мировоззренческая обусловленность научного исследования» и «Религия и наука».

К сожалению, они написаны не со стороны «веры вообще», а конкретно христианства, но любой верующий всенепременно воспринимает мир через кривые линзы веры — так что по историческим причинам у нас «против научной методологии за веру» выступают именно христиане.

Хорошим примером является креационизм — вера в то, что бог создал жизнь на земле. Научный подход: «у нас есть факты, какую теорию мы можем придумать, чтобы их объяснить?». Креационистский подход: «У нас есть теория. Как мы можем подогнать под нее факты?». Разница — понятна.

Главное отличие научного подхода от подхода верующих, иллюстрация:

Subject: Re: Бог From: Yan Korchmaryuk <Yan_Korchmaryuk@f87.n5055.z2.fidonet.org> Date: Sat, 13 May 2000 07:16:00 +0400

Quoting message from Eugene Adamovich to Peter Tarakanov

EA> - Иван Иваныч, а ты гpаничные условия пpовеpял? EA> - Пpовеpял, Семен, пpовеpял два pаза.... EA> И Семен включает pезультаты исследования Иван Иваныча в свою моногpафию. EA> ЬI?

EA> Тут нет пpактически ничего относящегося к науке, кpоме научного EA> автоpитета Иван Иваныча. И Семеновой веpы в этот автоpитет. Подобные EA> субъект-субъектные отношения хаpактеpны и для pелигиозной Веpы. Потому EA> я и пишу, что это единственное место где две веpы хоть как-то пеpекpываются.

Да, есть такое понятие - "вера научная". Kогда ученики научной школы Иван Иваныча доверяют авторитету Иван Иваныча, Hобелевского лауреата, и полученным им на гигантском ускорителе в Церне данным, и опубликованных в солидном реферативном журнале в первой пятерке по цитируемости... Или в толстенном справочнике, академического издания. Чтоб, значит, самим еще один такой ускоритель не строить, и пол-жизни на проверку не терять. Hо - не все. Есть коллеги-конкуренты, работающие в той же области, и имеющие свои, отличные от И.И. взгляды. И они - выбивают гранты, едут на тот ускоритель, тратят пол-жизни на проверку. И еще пол-жизни - уже на _свои_ результаты.

И, бывает - "закрывают" чужие открытие, как артефакты. Это - Hаука!

Hо хоть раз Вы от слышали вопрос от дьячка - к батюшке: - Батюшка Иван, а ты непорочность Девы Марии - проверял? - Проверял, Семен, лично, и даже два раза! ... :)))

EA> Kстати когда ты читаешь какой либо солидный научный жуpнал ты ему EA> веpишь или кидаешься каждый факт собственноpучно пpовеpять? И EA> свидетельств скольких независимых источников тебе достаточно для того EA> что бы _повеpить_ в какой либо научный факт, котоpый ты не можешь EA> пpовеpить? Вот говоpят теоpему Феpма доказали, а ты собственноpучно EA> можешь пpовеpить истинность доказательства? Или тебе остается только EA> _веpить_ специалистам?

Может. Принципиально может. Требуются только "лишние" деньги и время. А кто может "принципиально", за любые деньги - проверить лично непорочность Девы Марии, или воскресение протухшего за 4 дня Трупа Лазаря?

Примечание: «научная вера» — это оксюморон, авторство цитаты — верующего в науку. Бывают и такие — мол, «наука доказала, что бога нет».

И последнее — часто заявляют, что-де опровержением того, что наука и вера несовместимы, являются верующие ученые. Если кто-либо вам такое заявляет — можете смело сворачивать разговор, т.к. собеседник мыслить не умеет в принципе и ничего дельного от разговора ожидать нельзя (либо он применяет демагогию осознанно). Подмена понятия: вера и наука — несовместимы, а вот ученый может верить в что угодно, что не является его областью исследований. При этом глючность веры как методологии неизбежно будет влиять на мышление — достаточно вспомнить концепцию смены научных парадигм Куна. Становление квантовой механики и теории относительности — хороший пример.

Дополнительно очень рекомендую на тему «вера и наука» 13-ю главу «Квантовой психологии» Р.Уилсона, хорошо расписана взаимосвязь языка и веры (косвенно, но легко понятно), а также нижеследующие статьи Руслана Хазарзара, обращающие внимание на проблему так называемого сциентизма — веры в науку.

Гуманитарный способ мышления

Помимо естественных наук, достаточно конвенциальным термином является словосочетание «гуманитарные науки». Здесь не место подробно разбирать вопрос «что есть наука?», но наука, в которой нельзя поставить эксперимент, минимально зависящий от человека, и при этом измеряемый приборами, выглядит несколько странно.

Любой гуманитарий неосознанно верит в авторитеты. Не в чей-то конкретный авторитет, а в авторитеты «вообще». Физик доверяет результату грамотно спланированного эксперимента. А гуманитарий верит словам — если это слова авторитета, безусловно признанного другими гуманитариями. Ученый, работающий с материей, всегда доверяет «при каких-то условиях». Гуманитарий, работающий «с идеями», так же всегда имеет «идеи», в которые верит безусловно.

И так же безусловно и безрассудочно (от слова «рассуждать») верит тем, кто эти идеи высказал лучше (раньше) всех остальных. Вера в авторитеты — это часть гносеологической методологии гуманитария. Я не могу себе представить, например, педагога, который не имеет авторитетов «вне критики».

Те высказывания Димьяна, которые я процитировал выше — это наглядная демонстрация применения «методологии авторитета». Построение фразы — «Давай-ка я тебе кое-что процитирую» — говорит о том, что далее пойдет «сокрушительный аргумент». И он идет — сокрушительный с точки зрения гуманитария. И — сокрушительный для любого гуманитария. А именно — ссылка на того, кого гуманитарий считает «самым главным авторитетом» в рассматриваемом вопросе. И если «авторитет сатанизма» (гуманитарий не представляет, что где-то и для кого-то не может быть авторитетов) ЛИЧНО сказал, что сатанизм — религия (а для гуманитария это равнозначно «сатанизм = религия»), то это так и есть, и это ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ необсуждаемо. В ответ гуманитарий слышит: «А мне плевать, как думает ЛаВей — главное не то, как думает кто-то, а то, как думаю я лично». Этот ответ нормален и однозначен для всех, кроме гуманитария. А для гуманитария — это НЕ ОТВЕТ ВООБЩЕ. Т.к. он уже подсознательно «взвесил» обоих — «Авторитета Сатанизма ЛаВея» и «Варракса, который даже в гуманизме не разбирается». И поэтому он считает и будет считать, что Варракса можно разбить «в две фигуры», цитируя ему АВТОРИТЕТОВ, которые «всеми признаны» и поэтому необсуждаемы.

Гуманитарии всегда «будут биты» по крупному счету, потому, что для них существуют не обсуждаемые ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ области миропонимания и мироощущения.

Но в сущности — это значит, что какие-то «сферы бытия» для гуманитария просто останутся не исследованными, а значит — неизвестными. Т.е. его миропознание ОГРАНИЧЕНО, оно имеет «запретные» для разума зоны. Причем — запрет подсознания сознанием неодолим, или он преодолеваем посредством глубоких потрясений, ведущих к разрушению гуманитарной личности (в лучшем случае — к появлению новой личности).

Дополнительное замечание: Конечно, любому «НЕгуманитарию» ясно, что слово ГУМАНИТАРИЙ, применяемое мной выше — это не «профессиональная» классификация (я, например не знаю, кем по образованию и специальности является Димьян), а разделение взглядов и мировоззрений по гносеологическому принципу. Тут, скорее всего, следовало бы заменить «гуманитарий» на «гуманитарный склад мышления», но парадокс в том, что в вопросе «авторитетов» (и в ряде других вопросов) у гуманитариев именно МЫШЛЕНИЯ и не наблюдается — а наблюдается ВЕРА в авторитетов — вера чистой воды, которая выступает у гуманитария как равноправный метод миропознания.

Попутное замечание: весь спор гуманитария (неважно, атеист он, христианин или еще кто-то) с сатанистом (в данном случае) по поводу гуманизма — НЕРАЗРЕШИМ по определению. Сатанист (да и любой другой скептик, у которого нет такого метода миропознания, как ВЕРА) всегда будет стремиться к дискурсивному (рассудочному) разрешению спора, а для гуманитария «гуманизм» — это тоже предмет веры, это априорное принятие тезиса «человек — высшая ценность». Этот тезис для гуманитария НЕОТВЕРГАЕМ, а обсуждению он подлежит только в пределах приверженности к нему кого-то или чего-то. Гуманитарий не способен применить объективную логику в оценке гуманизма, он неминуемо скатится на эмоции. Он не способен подвергнуть сомнению ценность «человека вообще», ведь таким образом он будет подвергать сомнению весь свой мир, выступать против своего инстинкта самосохранения. Это настолько глубокий и неосознаваемый процесс, что он, будучи реализован, может привести к глубоким психическим потрясениям истинного гуманитария. Поэтому все «нападки» на гуманитарные ценности, в том числе и попытка «разобрать» их логически и критически, отвергаются гуманитарием бессознательно, ниже уровня логики. Это — данность, и это всегда нужно учитывать при общении с гуманитарием. Иными словами, нужно учитывать то, что какое-то цельное, логичное, объективно завершенное доказательство просто НЕ ПРОЙДЕТ, точней, будет отвергнуто, проигнорировано гуманитарием, не засчитано им, как доказательство, потому что оно находится не в поле «обсуждаемого», а в поле «само собой разумеющегося».

Гуманитарный способ мышления (я его иногда назвал также гуманитарным синдромом мышления, ГСМ) в частности и вера как способ мышления имеют еще одну важную особенность.

В социальной связке вида «ведущий/ведомый» лидер единолично оценивает значимость происходящего, на основании чего принимает решения. Понятно, что решение, принятое на основе личных приоритетов лидера может не соответствовать личному убеждению подчиненного. Но тот, что показательно, будет его выполнять, не задумываясь над этим, подавляя свою оценку и даже подменяя ее оценкой лидера. Доверие легко превращается в веру.

Понятно, что пара «ведущий/ведомый» взята для примера, в жизни же у каждого начальника есть свой начальник и так далее, и получаем цепочку иерархии, а чаще — «ветку», по которой распространяется воля «альфы». Причем именно что по принципу «я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак»…

Пример из личного опыта. Некогда я участвовал в попытке создания АТеистического Обшества Москвы (АТОМ). Планировали издавать антирелигиозный, антиклерикальный и антифриконаучный журнал.

В самом первом номере была запланирована статья некоего профессора от истории, которая содержала мысль «магия — это первобытная религия». Я указал на кривизну тезиса и предложил исправить. Причем не затрагивая суть статьи — скажем, «первобытная магия в историческом процессе являлась предпосылкой возникновения религиозных представлений» или что-то типа того я трогать не предлагал. Хотя я и не согласен с теорией возникновения религий по тому профессору-марксисту, но одно дело — мнение, другое — ляп. Мне редколлегия ответила так, что я сразу объявил о своем выходе из: «Ты, конечно, можешь высказать свои аргументы, и мы, как ученые аспиранты, их выслушаем и все такое. Но прохвессору передавать не будем, это же Цельный Прохфессор, а ты кто?».

Т.е. типа из уважения были согласны выслушать, но заранее заявлялось, что аргументы будут отметаться, так как Авторитет сказал другое. Наглядно, не так ли?

Гносеология — недавняя дисциплина

Александр Круглов, «Разум и вера» из сб. «Словарь. Психология и характерология понятий»:

«Для первобытной души предметом веры было вообще всё, — "священный столб" являл и "столп истины", вера была разумом, — раскола ещё не существовало.

Вера, или опора на сакральное — до-разумный, по-своему произвольный способ полагания ориентиров пробудившемуся сознанию: именно, послушание неким коллективным представлениям, вопрос о фактических и логических основаниях которых либо не встаёт, либо исключает неблагоприятный для этих представлений ответ, либо ощущается как крамольный. Тогда как разум, или опора на естественное — оставаясь в каждом из нас свободным в выборе точек зрения (то есть уже не в полном смысле ориентиров, которые ведь не выбирают), опирается в конечном итоге лишь на находимое им самим достоверное, неподатливую объективность фактов и логики.»

Действительно, первобытный человек не делал принципиального отличия между верой и знанием, поскольку методология мышления была еще не развита. Пожалуй, первым этим занялся лишь Аристотель.

Эвристически корректный подход: если нет ничего, кроме неполной индукции, глупо отвергать ее применение на практике, мотивируя это «теоретической неабсолютностью неполной индукции». Если рассмотрено 100 случаев появления дождя, 70 из которых начались сразу после песни шамана, и других корреляций на этом материале не выявлено, то гипотеза о том, что дождь вызывается бубном шамана, будет единственной корректной гипотезой на данной феноменологической базе. И люди, услышав, что звучит бубен, будут брать с собой зонтики. У них просто нет оснований для других заключений (у них есть масса путей расширения эмпирической базы, но сейчас — не об этом).

Само мышление первобытного человека отличается от современного цивилизованного. К. Леви-Строс в «Первобытном мышлении» писал: «оно [мышление] отнюдь не имеет склонности без всякого основания впадать в противоречия…, однако оно не думает о том, чтобы избежать противоречий. Чаще всего оно относится к ним с безразличием. Этим и объясняет то обстоятельство, что нам трудно проследить ход такого мышления»; «[умозаключения] не являются, подобно нашим понятиям, продуктом интеллектуальной обработки в собственном смысле слова. Они заключают в себя в качестве составных частей эмоциональные и моторные элементы, и, что особенно важно, они вместо логических отношений (включений и исключений) подразумевают более или менее четко определенные, обычно живо ощущаемые партиципации (сопричастия)».

Однако то, что ранее было именно так, не значит, что можно смешивать веру, доверие, знание и проч. в одну кучу сейчас. В наше-то время научная методология вполне наработана.

Атеизм

Между тем скептический атеизм был известен еще Брокгаузу и Ефрону: «А. называется скептическим, когда отрицается возможность доказать бытие Бога на основании разума, догматическим, когда утверждают, что небытие Бога может быть подтверждено известными доказательствами»

Все равно надо в что-то верить! Хотя бы в собственное существование!

С чего бы? Я, например, не верю, но считаю такую гипотезу вполне вероятной и удобной лично мне, чтобы из нее исходить, в отличие от «я не существую», не более того. В конце концов — попробуйте доказать, что вы не в Матрице.

Вообще говоря, «минимумом» является даже не «я мыслю, значит, существую» и не «я есть», а еще проще: «мысль есть». Если не ошибаюсь, это первым сформулировал Ницше. Действительно: «мысли нет» — это ведь тоже мысль. А вот ваша она или нет — вопрос философский.

Где неприложимо само понятие веры?

Во всех абстрактных построениях. Скажем, глупо заявлять, что некто верит в то, что дважды два равно четырем в десятичной системе счисления. Просто введены некие аксиомы, из которых это следует, а математика — это абстракция. Есть исходные данные, есть правила их преобразования — все. Скажем, в формальной логике выражение «А и Б» истинного тогда и только тогда, когда истинны А и Б. И здесь истинность приложима лишь к А и Б как условность, не более того, а действительно ли истинно А (Б) — вопрос совсем другой. Не буду удаляться в оффтопик, отсылаю к Витгинштейну (чтобы жизнь медом не казалась).

Также неприложимо понятие веры к непосредственному восприятию. Например, мы мыслим в категориях пространства и времени — и не можем мыслить вне этих категорий (а тут отсылаю к Канту). Но это не значит, что надо верить в существование пространства — более того, а вы попробуйте дать корректное определение этого термина (или времени; энергии — тоже неплохо).

Кроме того, к категории веры не относятся непосредственные субъективные ощущения — «этот чай сладкий», «мне холодно» или «я люблю Таню». Даже если меня загипнотизировали, и чай на самом деле соленый и вокруг 40 градусов по Цельсию, все равно сладость/холод — непосредственные ощущения, хоть и внушенные. Сомнение тут неприменимо по определению, т.к. ощущения — дорассудочны.

А как это — без веры?

Статью на тему скептицизма, которая хороша как ликбез по теме, я давно уже написал, читайте. И не забывайте, что скептики к верности скептицизма относятся скептически.

И последнее — кому нужна вера? Кто не может без нее обойтись?

Нелицеприятно, но: глупым и слабым.

Глупые просто не могут мыслить на достаточном уровне абстракций, и они именно что принимают на веру большинство происходящего вокруг: разве может быть иначе? Причем относится это не только к «солнце восходит каждое утро», но ко всему вообще — местным обычаям, например. «Только так должно и быть, потому что это правильно».

Любое введение веры в мировоззрение — это интеллектуальная несостоятельность.

Слабым же нужна опора. Им надо верить — в загробное существование, в светлое будущее, или же наоборот — верить в то, что этого нет, поскольку не может быть никогда. Вариации несущественны.

Проще говоря, вопрос сводится к тому, что у многих и многих представление о том, что их жизнь бессмысленна, вызывает панический ужас и возмущение.

Иллюстрация времен FIDO:

From : Warrax 2:5020/1633.166620 Jul 01 07:47:45
To : Vadim A. Razdelovsky 20 Jul 01 10:10:30
Subj : Идол матеpиализма.

VR>>> В чем цель твоей жизни?

W>> Отсутствует как класс в связи с бессмысленностью понятия.

VR> Одним словом, ты сyществyешь ни к чемy не стpемясь, бесцельно?

Угу. Только это отнюдь не обозначет, что я плыву по течению. У меня нет Цели, а есть Путь - так понятно?

VR> Вот тyт Гpигоpий спpашивал, чем твой Пyть плох? Чем может быть плоха жизнь pазyмной плесени, коптящей небо?, как ты там писал, потpебляешь кислоpод и выдыхаешь pазнyю гадость? Впpочем, даже не плесени, она то имеет значение (т. е. смысл) в pамках хотя бы сyществования биоценоза, входя необходимым звеном в его состав. А ты со своими pазyмными yстановками вообще нечто непотpебноей (ненyжное), пеpеводящее едy в yдобpение, аммиак, сеpоводоpод и yглекислый газ. Впpочем, в этой pоли ты выполняешь опpеделеннyю фyнкцию. Следовательно, твоя жизнь имеет опpеделенный смысл, ты игpаешь pоль РАЗУМHОГО КОМБАЙHА ПО ПРОИЗВОДСТВУ ДЕРЬМА!!! Хотя, чемy я собственно yдивляюсь, последовательно пpоведенная миpовоззpенческая позиция матеpиалиста-атеиста-pационалиста и должна пpиводит к такомy итогy. Собственно говоpя, я это и хотел доказать, и ты мне в этом деле невольно, хоpошо помог. Спасибо тебе, Ваppакс! ;-)

Красиво :-)

А теперь - четко и логично мне обоснуй, каким образом объект может иметь смысл сам для себя, а не для других объектов.

Кроме того, вся твоя эмоциональная патетика сводилась к "да вы посмотрите на него - он не хочет другим пользу приносить!". Обосновать, зачем мне это надо, кроме как на взаимовыгодных условиях, в состоянии? Ты бы еще упрекнул, что у меня совести нету :-))))

W>> Я HЕ иду к какой-либо Цели - уже писал, кажется. И не бреду, а иду. Смысловой оттенок другой.

VR> Hикyда ты не идешь, тебе некyда идти! У тебя нет цели, твоя жизнь бессмысленна!

А что, идти можно только к цели, да? Обосновать можешь? :-) От цели идти уже никак, к примеру? :-)))))

VR> Что лyчше, бесцельно и бессмысленно коптить небо, yдовлетвоpяя свои сиюминyтные потpебности, отpавлять свой оpганизм спиpтным и табаком, или испытывать естественные pелигиозные пеpеживания с выделением естественных нейpомедиатоpов? Что скажешь?

Я перефразирую.

Что лучше, не заморачиваться некорректно сформулированными вопросами, при этом принципиально не имеющими ответа, и жить полноценной жизнью, следуя _своим_ Желаниям, или испытывать кайф от иллюзорных переживаний ухода в мечты от реальности, ограничивая себя не своим разумом, а чужим?

VR> Как лyчше, дpейфовать по воле волн, ветpа и течения в стоpонy неyмолимой смеpти иди поднять Паpyс Веpы, подналечь на Весла Религиозных Пеpеживаний и Плыть в Стpанy Hадежды за Гоpизонтом, не имея 100% гоpантии, что Она есть? Что Hечеловек Ваppакс имеет возpазить?

Hе идти по ветру. Hе идти против ветра. Стать ветром. (с)

Hе дрейфовать по воле волн и ветра, а идит своим Путем, лишь учитывая ветер и волны; не бояться смерти, а жить вечно - до тех пор, пока это получается; или же сесть на баржу Готового Религиозного Мировоззрения и плыть туда, куда когда-то назначил курс давно умерший капитан, утешая себя надеждой - а вдруг там что-то есть? Ведь оттуда никто еще не возвращался, значит, там так хорошо, что никому не хочется возвращаться!

А еще лучше - поднять Парус Веры в Деда Мороза, подналечь на весла Детских Мечтаний и Плыть в Страну Hадежды, В Которой Живет Дед Мороз, который каждый день дарит конфеты тем взрослым, которые до нее доплыли, и пусть нет 100% гарантии, но так хочется, чтобы тебе делали подарки только за хорошее поведение, и больше ничего от тебя не требовали!

Резюме

Можно смело сказать, что вера — это именно человеческий механизм, необходимый для биологического вида; но если смотреть не на homo, а на sapiens, то вера — это атавизм, мешающий развитию разума и психики.