Советская русофобия

Как пониаю, статья скомпилирована из постов ТГ-канала Ярослава Белоусова

В середине 40-ых годов в советской исторической школе существовали два антагонистичных по отношению к другу направления: ортодоксально-марксистская школа, вдохновителем которой стала замдиректора Института истории Академии наук СССР Анна Панкратова; и великодержавно-патриотическая, которую представлял академик Евгений Тарле.

Панкратова и ее сторонники занимались очернением «эпохи царизма», педалировали негативные стороны русского господства на инокультурных окраинах и считали внутри страны главным злом «русский шовинизм».

Взгляды Тарле же можно выразить его высказыванием в 1944 году: «Мне представляется необходимым выдвинуть на первый план мотив русского национализма. Мы очень уважаем народности, вошедшие в наш Союз, относимся к ним с любовью. Но русскую историю делал русский народ… Мы, русские, хотим истории русского народа, истории русских учреждений, в русских условиях».

Естественно, обе стороны жаловались наверх друг на друга (в большей степени Панкратова, нежели Тарле), но что характерно – советское руководство так и не смогло выработать четкую линию. С одной стороны русский патриотизм был нужен для мобилизации широких масс русского народа в войне против немцев (а затем в холодной войне против американцев). С другой стороны, прославляя русских правителей и осуждая наймитов Запада, советская власть могла случайно выйти на саму себя. Если русские генералы Первой мировой – герои, то кто тогда те, кто призывал превратить войну империалистическую в войну гражданскую?

В атаке на Тарле принимал участие и Андрей Жданов, который заявил о попытках возродить «буржуазно-историческую школу Милюкова», а также указал на вред превалирования национализма и «великодержавного шовинизма». Впрочем, досталось и Панкратовой, закономерно считавшейся последовательницей Покровского.

В итоге было принято решение сохранять курс на «советский патриотизм» (и понимайте, дорогие товарищи, его, как хотите!) и не допускать перегибов с русским фактором. Возрождения русофобских практик 1920-х годов не произошло, но русский патриотический накал 1941-1943 годов был потушен апеллированием к интернациональной сущности советского государства.

Анна Панкратова в 1944 году жаловалась в ЦК на Агитпроп и историков-русоцентристов

«В последнее время среди работников идеологического фронта появились тенденции, с которыми нельзя никак согласиться, ибо в основе их лежит полный отказ от марксизма-ленинизма и протаскивание под флагом патриотизма – самых реакционных... уступок всякого рода кадетским и еще более устарелым и реакционным представлениям и оценкам в области истории, отказа от классового подхода к вопросам истории, замены кассового принципа в общественном развитии национальным, реабилитации идеализма, панславизма и т.п.» (РГАСПИ. Ф.17. Оп.125. Д.224. Л.1).

«Лозунг пересмотра всей нашей историографии беспокоит меня и других историков именно потому, что наиболее активными сторонниками этого «пересмотра» являются бывшие ученики «школы» Ключевского (теперь они открыто гордятся своей принадлежностью к этой «школе»), которые в настоящее время готовят сборник, посвященный вопросам истории нашей родины «с национальных позиций». Правда, во главе этого пересмотра в качестве редактора сборника стоит академик В.П.Потемкин, который, можно надеяться, не допустит уклонения от марксизма. Но внушает тревогу, что его именем действует группа историков во главе с А.В.Ефимовым и А.И.Яковлевым, которая теперь уже выдвинула целый ряд оценок по конкретным вопросам истории с немарксистских позиций. Исходя из того, что русский народ в нашей истории занимал ведущую роль, они предлагают переоценить роль всех царских дипломатов, генералов, государственных деятелей, изображая их, как прогрессивных деятелей нашей истории». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 224. Л. 2-3)

А вот ещё, историкам и любителям будет интересно

Из той самой жалобы Панкратовой Жданову на историков-патриотов:

«Кафедра новой истории истфака МГУ, руководимая проф. Ефимовым, выдвинула на Сталинскую премию работу тов. Бушуева о Горчакове, в которой автор заявил в предисловии, что он взял на себя «защиту национальных позиций в русской историографии». С точки зрения этих позиций он видит главное прогрессивное значение Горчакова в том, что это - русский дипломат и что он боролся против Германии. Неделю тому назад тот же тов. Бушуев сделал сообщение на заседании редколлегии учебника по истории СССР XIX века о необходимости пересмотра с национальных позиций всего курса истории нашей родины (под лозунгом «Добить национальный нигилизм!»). Конкретно этот лозунг сводится к требованию «реабилитировать» Аракчеева, Каткова, Победоносцева и др. Нельзя говорить о Николае I, как «жандарме Европы»; всю внешнюю политику царизма необходимо реабилитировать (здесь ссылка на ошибки Энгельса в его статье «Внешняя политика царизма», указанные товарищем Сталиным); нельзя отрицательно расценивать национальную политику Александра II и Александра III, в частности, в отношении Польши. Так как Польша проявляла себя в истории как нежизнеспособное государство, то все ее восстания заслуживают осуждения. Панславизм, как идеология, требует оправдания, и т.п. Другой представитель той же группы «ревизионистов», член-корреспондент АН СССР А.И.Яковлев, на заседании исторической секции Комитета по Сталинским премиям выступил по поводу книги «История Казахской ССР» с тезисами, совершенно опровергающими известное положение Ленина о царской России - «тюрьме народов». На том основании, что вокруг Москвы, начиная с Ивана Калиты, Ивана III-го и Ивана IV-го происходило собирание земель, означавшее прогрессивный процесс создания и укрепления русского национального государства, проф. А.И. Яковлев, объявил, что вся колониально-национальная политика царизма в XVIII-XIX вв. подлежит оправданию. Историю колониального завоевания нельзя осуждать, ибо это была оборонительная политика царизма, а «русские цари по неизбежному ходу истории проводили общерусские тенденции и поддерживали безопасность русских границ и русского населения» (рецензия Яковлева)». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 224. Л. 3-4)

У меня простой вопрос: ну и в чем были неправы Яковлев и Бушуев?

Чем ещё возмущалась в своем письме Жданову историк Панкратова?

Неверным, с её точки зрения, рассмотрением «историками-ревизионистами» деятельности генералов Ермолова и Скобелева и «национально-освободительного движения» на Кавказе.

«В редакцию "Исторического журнала" поступает немалое количество статей того же рода, требующих «реабилитации» героев Ермолова, Скобелева и др. на том основании, что это были храбрые русские генералы. Одна из таких работ писателя и «философа» Аджемяна посвящена переоценке национально-освободительного движения на Кавказе. Шамиль объявляется представителем реакционно-теократической аристократии, а руководимое им движение реакционным на том только основании, что Россия вовлекла «дикарей и разбойников горцев» (по терминологии автора) в сферу культуры и прогресса, а они ей сопротивлялись. Кстати, эта работа начинается с длинного «философского» объяснения, что в наши дни «классовая борьба в истории устарела». Первые слова государственного гимна «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь» (и многие с ним) толкуют, как основание для отказа от ленинской оценки колониально-национальной политики русского царизма». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 224. Л. 4-5)

Вот, к примеру, как Панкратова возмущалась героизацией генерала Брусилова

Из письма секретарям ЦК ВКП(б) Сталину, Жданову, Маленкову и Щербакову, 12 мая 1944 г.:

«Не делая попытки разобраться в ленинском понимании патриотизма, обязательно включающего борьбу со всякими угнетателями, некоторые авторы всех русских царей, полководцев и государственных деятелей склонны считать патриотами. Это приводит к неверной оценке эпох, отдельных личностей и даже важнейших лозунгов партии. Особенно это относится к оценке роли и личности генерала Брусилова, который изображается великим русским патриотом и тогда, когда он добивался победы царской России, и тогда, когда он вступил в Красную Армию и боролся за Советскую власть. Так, пьеса Сельвинского «Генерал Брусилов», как и некоторые исторические брошюры о Брусилове, останавливаются не столько на его военном искусстве, сколько на его политической идеологии, представляя Брусилова защитником народных интересов в мировой империалистической войне. Это вызывает недоумение молодежи, которая спрашивает историков: «Кто же был в период первой мировой войны патриотом - Брусилов, который боролся за победу царской России, или Ленин, который выдвинул лозунг поражения царского правительства?». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 224. Л. 70)

Резонный вопрос, учитывая столкновение ленинско-марксистской и новой русоцентристской парадигм.

Впрочем, ответ «Брусилов был русским патриотом, но позднее совершил ряд политических ошибок» в то время, само собой, не рассматривался.

Больше, чем ревизионизм историков-патриотов, Панкратову беспокоила оказываемая им поддержка со стороны руководителей идеологического фронта

Из того же самого письма Сталину, Жданову, Маленкову и Щербакову про осуждение её книги «История Казахской ССР»:

«Рецензия проф. Яковлева не только не нашла какого-либо отпора и возражения со стороны товарищей Г.Ф.Александрова, П.Н.Федосеева и В.П.Потемкина во время моей беседы с ними по поводу книги «История Казахской ССР», а в известной мере, очевидно, вызвала их сочувствие. По крайней мере, тов. Александров прямо заявил мне, что «История Казахской ССР» — книга антирусская, так как симпатии авторов — на стороне восставших против царской России, что она дает слишком много восстаний; авторы не показывают, что присоединение Казахстана к России было наименьшим злом для казахского народа и, вообще, не видят оправданий для русского продвижения в Казахстан». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 224. Л. 74)

В отрывке Панкратова передает позицию своих оппонентов из числа историков-патриотов (Тарле, Яковлев, Бушуев, Ефимов, Греков).

«Я совершенно отчетливо представляю себе политический смысл и исторические истоки этой борьбы. Да за последнее время мои противники и не считают нужным стесняться. Они открыто выставляют программу реставрации («реабилитации») старой буржуазной историографии. Менее откровенно они высказываются по политическим вопросам. Но связь с ними ясна. Ефимов еще в сентябре 1942 г. подчеркнул эту связь и в устном выступлении и даже в рецензии на мою статью «25 лет исторической науке». Он заявил, что единый фронт с буржуазными странами против Гитлера должен привести нас к отказу от «внутреннего фронта классовой борьбы» — даже в истории. Не случайно ссылки на Браудера, Эрколи и др. Последнее время часто слышишь, что «после войны придется многое пересмотреть». Нельзя «просто вернуться к старому». Война заставила «многое переоценить». В частности, очевидно, ошибочной была широкая советская автономия. Ведь она не оправдала себя у горских народов, у калмыков и т.п. «Мы слишком подняли национальный вопрос». С другой стороны, России предстоит на мирном конгрессе «закрепить свое право на обширные территории», ведь они отошли к ней не по праву завоеваний, а добровольно. Поэтому, мол, вредно представлять царизм и его политику «в черном свете». Нам, мол, предстоит бороться «за пространственный максимум», в частности надо исправить старые представления о реакционности царской политики на Востоке, в балканском, славянском и польском вопросах». (АРАН. Ф. 697. Оп. 2. Д. 146. Л. 29-29 об.)

Вообще поразительно, что историки обсуждали не только конкретно исторические вопросы, но и покусились на самое святое — административно-территориальное устройство РСФСР. Я вообще удивляюсь, как их после этого не перестреляли. Судя по всему, причина расправы была бы слишком очевидна, а отказываться от культурного русоцентризма Сталин на тот момент не желал.

Ну, и вишенка на торте. Позиция Панкратовой:

"Я решительно отказалась трактовать советское государство как продолжение дооктябрьского. "Союз нерушимый республик свободных" явился не продолжением, а отрицанием "единой и неделимой" России - вернее прочное единство СССР выросло в результате разрушения России как "тюрьмы народов". Вот почему мне кажутся не только спорными, но и вредными установки лекций акад. Тарле".

https://peremogi.livejournal.com/77881848.html, 24 октября 2025

Ещё от Ярослава Белоусова:

«Просмотр стенограмм публичных выступлений некоторых историков и других материалов показывает, что в лекциях и публичных выступлениях, а также в рукописях статей ряда историков, особенно Яковлева и Тарле, проявляются настроения великодержавного шовинизма, обнаруживаются попытки пересмотреть марксистско-ленинское понимание русской истории, оправдать и приукрасить реакционную политику царского самодержавия, противопоставить русский народ другим народам нашей страны, принизить роль народных масс и опорочить народные движения против самодержавия». (Новые документы о совещании историков в ЦК ВКП(б) (1944 г.) // Вопросы истории. 1991. №1. С.202)

Русоцентризм русоцентризмом, а про великодержавный шовинизм не забывайте, напоминало советское государство.

 

Удивительно, но на знаменитом совещании советских историков в июне 1944 года обсуждали... русское национальное государство.

Такое сложно представить даже в нынешнюю эпоху.

Вот что, к примеру, говорил историк Константин Базилевич:

«...мне кажется неправильным, что в наших программах и учебниках после раздела, посвященного образованию русского национального государства, следует глава о превращении русского национального государства в многонациональное государство при Иване IV. Многонациональным государством при Иване IV русское государство быть не могло, оно вобрало некоторое количество народностей, однако удельный вес этих народностей в XVI и XVII ст. до присоединения Закавказья и Средней Азии был еще невелик. Я думаю, что и русское государство XVII в. нельзя назвать многонациональным, это - русское национальное государство в смысле государства русской народности, еще не сложившейся в русскую нацию. При этом термин «национальный» производится от слова «народность». Что это справедливо, мне кажется, указывают слова т. Сталина в известной беседе с Эмилем Людвигом, который назвал государство Петра I национальным государством. Так что эпоха превращения русского национального государства в многонациональное должна быть отнесена к концу XVIII и началу XIX века». (Стенограмма совещания по вопросам истории СССР в ЦК ВКП(б) в 1944 году // Вопросы истории. 1996. № 5-6. С. 78)

Из комментариев:

-- Выступая на педагогических курсах в сентябре 1918 г. в Петрограде, нарком просвещения РСФСР А.В. Луначарский отметил:

"...мертвая история, загромождающая память фактами и цифрами хронологии, должна быть отброшена, преподавание истории с той точки зрения, чтобы научить людей "идее" постепенности, эволюции, должно быть отброшено; преподавание истории в направлении создания "народной гордости", "национального чувства" и т.д. должно быть отброшено; преподавание истории, жаждущей в примерах прошлого найти "хорошие образцы" для подражания, должно быть отброшено".

В связи с этим он делал вывод, что "...далеко не является бесспорным, надо ли вообще преподавать историю в правильно поставленной школе".

 

-- Впрочем, товарищ Панкратова как любой принципиальный коммунист чëтко колебалась с "линией Партии".

После знаменитого тоста Отца народов она стала издавать научные труды со следующими названиями:

Великий русский народ — выдающаяся нация и руководящая сила Советского Союза. Стенограмма публичной лекции, прочитанной 10 января 1947 года в Конференц-зале Министерства высшего образования СССР. М.: Правда, 1947;

Великий русский народ. М.: Госполитиздат, 1948 (2-е изд. М., 1952);

Великое прошлое советского народа. М., 1949 (это конечно просто абырвалг);

Героическое прошлое нашей Родины. Таллин, 1949.

 

Ознакомление с вариантами решения по совещанию советских историков в 1944 году раскрывает интересные моменты.

Работа над документом была поручена Жданову. Остались два рукописных и шесть машинописный черновых вариантов с пометками Сталина. То есть работа была крайне скрупулёзной.

И что крайне важно, и Жданов, и Сталин выражали беспокойство по поводу трактовки истории с русских национальных позиций.

Из проекта постановления 12 августа 1944 г., отправленного Ждановым Маленкову и Щербакову.

«Тарле и другие историки не скрывают, что ими руководят в данном случае конъюнктурные задачи. Они говорят о злободневной политике и новой диалектике 1944 года. Они утверждают, что если советская историческая наука не откажется от своих положений, не признает, во-первых, прогрессивной роли завоевательной политики царизма, во-вторых, царской России, как представительницы русского народа, как единственного представителя коренных интересов русского народа, в-третьих, советской власти, как представительницы традиционной завоевательной политики русского царизма, то в этом случае, якобы, массы советского народа теряют стимул к войне против фашистской Германии, лишаясь цели, и что советскому патриотизму нет пищи для развития в этом случае. Не трудно понять, что это есть клевета на советский народ. Советский патриотизм вырос и укрепился на основе борьбы лучших представителей русского народа с царским самодержавием, буржуазией и их захватническими империалистическими вожделениями. Он вырос и укрепился в результате свержения власти помещиков и буржуазии, установления советской власти... Он основан, далее, на расцвете в условиях СССР всех тех талантов, способностей и лучших качеств, которыми всегда обладал русский народ». (РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 3. Д. 77. Л. 206-207)

На оборотных сторонах Сталиным сделаны пометки: «Сов. патриотизм окреп в годы Отечественной войны. Единство народов»; «Попытки подменить квасным патриотизмом. Истинные и квасные патриоты в прошлом. Чернышевский - Пушкин. Аракчеев - царизм». (РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 3. Д. 77. Л. 206 об., 207 об.)

 

Статья под названием "Россия" в Малой советской энциклопедии 1929 года (7-й том). Где название нашей Родины пишется сокращённо одной буквой Р с точкой:

В 1936 году в СССР даже появилась карта «Царская Россия — тюрьма народов».

Её издал Горьковский горком ВКП(б). На карте была показана явно усеченная территория распространения великорусского народа (естественно, без Украины и Белоруссии), а также прочие регионы, подвергшиеся «экспансии царизма».Самое интересное, что даже в руках идейного противника русская тема получает большую привлекательность, чем интернациональный советизм. Один черный двуглавый орел чего стоит.