Александр Елисеев

Страсти по рабочему классу, или грядущий Посткапитализм

До сих пор встречаю в соцсетях блогеров – левых ортодоксов, которые воспроизводят маркс-ленинские догмы. Их, кстати, вполне достаточно, так что можно говорить о какой-то части общества. Насколько она велика – сказать трудно. Не исключено, что весьма велика, просто политически неэффективна. Кстати, позже попытаюсь предложить свою версию – почему.

Вот недавно ко мне в один из блогов зашли и стали что-то говорить о пролетариате – именно в лево-ортодоксальном ключе. Даже приплели зачем-то «руководящую роль» компартии. Рассуждения там на уровне советского учебника обществоведения – да и то, многие положения упускаются. Пришлось немного разочаровать, приведя некоторые факты. Приведу их и в данном постинге – в расширенном варианте. Итак, обратимся к азам марксизма-ленинизма. В рамках каждой формации существуют два основных класса. Один – угнетающий, другой – угнетаемый. При рабовладельческом строе первым классом являются рабовладельцы, вторым – рабы. При феодализме, соответственно, феодалы и крестьяне. При капитализме – капиталисты и рабочие.

Считается, что рабочие должны свергать капиталистов. Однако, спрашивается, с какого перепуга? Разве рабы свергали рабовладельцев, а крестьяне – феодалов? Выступления были, и масштабные, но свержения-то не было. Собственно, основной класс он ведь на то и основной, что составляет основу формации.

В индустриальных обществах часто прокатывались волны рабочего протеста. Но никакой революции не случилось. Само социалистическое и рабочее движение, в большинстве своём, быстро покончило с радикализмом и стало социал-реформистским. Меньшинство создало коммунистическое движение, но и оно перешло на позиции социал-реформизма. (Причём, сам переход начался ещё во времена СССР, когда крупные компартии – Итальянская и Испанская – соблазнились еврокоммунизмом.) Есть небольшие ортодоксальные группы, но никакой погоды они не делают. Более-менее ортодоксальны только влиятельные греческие коммунисты, но это как раз то самое исключение, которое подтверждает правило. В общем-то, всё свелось к социал-реформизму, согласно которому капитализм надо всего лишь реформировать.

У левых ортодоксов есть вроде бы мощный козырь – социалистическая революция в России. Но этот козырь легко «бьётся». Во-первых, Россия накануне революции была аграрной страной, пусть и со стремительно растущей промышленностью. Во-вторых, рабочий класс России был очень даже крестьянским. Слишком уж быстро он формировался, ибо слишком быстро шла индустриализация (первые темпы в мире). «Богиня Индустрия» не успевала переделывать крестьян в рабочих. То есть, по статусу – да, а по психологии – нет. Один из характерных примеров – отходничество. Это когда крестьянин одно время поработает на заводе, а потом обратно – в деревню. А потом – снова на завод. То есть, психологически рабочий был, по-прежнему, крестьянином.

И рабочая революция против капитализма была, по большему счёту, именно крестьянской. Только на первом плане здесь стоял не крестьянин «с сохой и плугом», а социально мобильный крестьянин «за станком». А ещё «круче» – крестьянин «в шинели и с винтовкой». (Феномен крестьянского характера революции блестяще разобрал С. Г. Кара-Мурза в работе «Советская цивилизация». Он предложил совершенно оправданную интерпретацию революции – в лево-консервативной, общинно-народнической оптике.)

Ну, и возрождён, конечно, на новом уровне, был «феодализм» – с «царём» Сталиным, служилым партийным дворянством и советско-«земским» народом. (Позже, кстати, поговорим как раз о неофеодализме.) И вот любопытное совпадение, как только СССР стал индустриальной страной, и здесь возник мощный рабочий класс, он покатился к капитализму. А в утверждении этого капитализма большую роль сыграл рабочий класс – вспомним, хотя бы, шахтёрские забастовки.

Идём, однако, дальше и глядим на следующий «козырь» – социалистические революции в странах Восточной Европы. Этот козырь «бьётся» ещё легче. Там главным фактором была Красная Армия, ещё крестьянская – социопсихологически. Безусловно, далеко не единственным, но, всё-таки, главным.

И рабочие волнения сотрясали многие страны – сначала «народной демократии», а потом и социализма. Начнём с рабочего восстания в ГДР летом 1953 года. Впечатляет и восстание в Венгрии в 1956-м. Многие кивают на «фашистский элемент» – и он, действительно, присутствовал. Но активнейшую роль играли трудовые коллективы, которые создали мощный Будапештский рабочий совет.

Ну, а уж Польша – с её волнами рабочих выступлений… Наиболее впечатляющими были выступления рабочей «Солидарности».

Но, главное, даже не это, а то – с какой лёгкостью произошла декоммунизация Восточной Европы. Там компартии приказали долго жить, преобразовавшись в очень умеренные социал-реформистские партии.

Следующий «козырь» - китайская красная революция, которая привела к созданию КНР. Но это даже и не козырь, ибо движущий силой было уже само крестьянство, роль которого подчёркивал Мао.

В общем, понятно. Там есть и «вишенки на торте», типа ведущих американских профсоюзов (АФТ-КПП), занимающих антикоммунистические позиции. Или можно вспомнить о том, как коммунистическая Народно-социалистическая партия Кубы (имеющая серьезное влияние в рабочей среде) вначале выступила против Фиделя Кастро. А сам Фидель окреп, в военно-политическом плане, именно в сельской местности. И т. д., и т. п.

К слову, я, будучи, в своё время журналистом, готовил (потом – опубликовал) серьёзный текст о проблемах рабочего класса в России. Встречался с социологами, «независимыми» профсоюзными деятелями и т. п. Тогда я наткнулся на данные социальных опросов, согласно которым рабочий электорат «получался» преимущественно – «путинским». А на втором месте стоял Жириновский. Коммунизм как-то не очень «котировался».

Рабочий класс – основа капитализма. И это признали сами капиталисты. В немалой степени под влиянием рабочего движения. Но оно было направлено не против капитализма, но за выгодное встраивание в капитализм. К слову сказать, забастовки (основной метод рабочего протеста) «сыграли» в пользу именно банковского капитала. Ведь страдали от забастовок именно промышленники, которые несли потери от сокращения производства и увеличения заработной платы. И тут очень кстати оказывались банки, готовые предоставить кредит. Таким образом, промышленный капитал всё больше попадал в зависимость от банковского. Пламенный радикал Жорж Сорель отмечал, что забастовки ничем не полезны антикапиталистической борьбе. Он предлагал всеобщую стачку, призванную сокрушить капитализм. Но она рабочему классу была совершенно ни к чему.

Осознав роль рабочих, капиталисты стали их «подкармливать», улучшать материальное положение. Возникло социальное государство. Более того, стал поощряться общественный сектор, который собственно и является социалистическим (слово «socialis» переводится как «общественный»). В США и странах Западной Европы еще с начала 1970-х годов действует «Программа наделения работника акциями» («Employee stock ownership plan», ESOP, русская аббревиатура – ЕСОП), призванная всемерно поощрять включение работников во владение собственностью. В основе проекта находятся идеи ученого и бизнесмена Л. О. Келсо, выступавшего за «рабочий капитализм». В этом его активно поддерживал сенатор Р. Лонг, благодаря которому предприятия, участвующие в ЕСОП, получили серьезные налоговые преференции. Если вкратце, то суть деятельности ЕСОП заключается в том, чтобы передавать акции рабочим (для этого был создан специальный траст). Голосование здесь построено не по «классическому» принципу «одна акция – один голос», но так – «один акционер – один голос». И работники не имеют право продавать акции на сторону.

При этом, сам рабочий может стать акционером, не потратив ни единого доллара, а иногда его просто ставят перед фактом, вручая акции, так сказать, в «добровольно-принудительном порядке». Вначале компании ЕСОП действовали, преимущественно, в металлургии и металлообработке, но потом они распределялись более равномерно – по всем отраслям. Ещё недавно в США функционировало 12 тысяч предприятий, задействованных в ЕСОП, а их работникам принадлежит от 5 до 100% капитала. Активы данных фирм достигли 120 млрд. долларов, в их деятельности занято 13% всей рабочей силы. «Неолиберальная революция» во многом всё это минимизировала. А в настоящий момент на подходе «инклюзивный капитализм», который готов покончить с акционированием как таковым.

Вот такие «классовые пироги» с «пролетарскими котятами». Необходимо признать, что надежда маркс-ленинцев на рабочий класс была совершенно безосновательна. Здесь имела место быть иррациональная вера в пролетариат – при заявке на «научность» идеологи. Это противоречие, собственно, тормозит и наше современное левое движение, отсюда и его малоэффективность.

Я пишу всё это не для того, чтобы «потроллить» коммунистов, хотя исторические реалии знать надо. Главное, на мой взгляд, понять - каковы реалии нынешней (капиталистической) формации – и что нам надо знать о её трансформации.

Главный вопрос – а есть ли революционный сегмент современного социума (простите уж за наукообразность)?

Да, есть такой сегмент – и это цифровой капитал. Данная страта намного более могущественна, чем прежние, «привычные» нам, капиталы – промышленный – и даже финансовый. Нынешние цифровые технологии предоставляют возможность сделать господство элит тотальным. В случае установления такого контроля (на всей планете или на каких-то территориях) произойдёт следующее. Носители тотального господства экспроприируют не только средний класс, но и большинство буржуазии в том числе, и крупной («трампов»).

Тотальные господа отменят наличные деньги, ибо, будучи в «кармане» человека, они обеспечивают его независимость. А вот находясь в цифровом облаке, все деньги будут принадлежать цифровым властелинам. И вся собственность будет сконцентрирована в руках совсем уже немногочисленной гиперэлитарной верхушки.

Гиперэлиты навяжут максимальное сокращение материального потребления – в пользу виртуально-цифрового. Людей максимально переместят в виртуально-цифровое пространство, которое станет самым совершенным концлагерем за всю историю.

Гиперэлиты ликвидируют государства, которые могут хоть как-то их ограничивать – пусть даже и в интересах капитала. На месте государственно-политических систем планируется поставить глобальное псевдогосударство с мировым правительством – «Всемирным советом глобальных корпораций» (по Э. Тоффлеру). Прообраз такого правительства – «клаусшвабовский» Совет по инклюзивному капитализму». Будет осуществлено тотальное свёртывание демократии – даже и в «словесном» плане. Гиперэлитам не нужен даже и намёк на протест «низов».

Все эти задумки сегодня практически открыто озвучиваются такими деятелями глобального масштаба, как глава Всемирного экономического форума (ВЭФ) Клаус Шваб, активно продвигающего концепцию «инклюзивного капитализма». Речь здесь идёт о гиперкапитализме, который, по сути, будет посткапитализмом. Он, конечно, порождается самим капитализмом, который, на протяжении всего своего существования, постоянно централизовывался. Капитализм прошёл путь от свободной конкуренции и свободной торговли до монополистических объединений (их апогей – ТНК) и промышленно-банковского симбиоза (в рамках которого промышленный капитал подчинён банковскому). Теперь приходит время новой централизации – цифровой. И эта централизация будет финальной. А сам финал обусловлен тем, что капитализм уже исчерпал все свои возможности.

Итак, грядёт Посткапитализм. Возникает вопрос – каким же будет этот «изм»? Сейчас говорят о неофеодализме и даже о новом рабовладельческом строе. Как представляется «швабы» – это наиболее радикальные глобалисты, которые устремлены именно к рабовладению. В их оптике подавляющее большинство должно быть подавлено до такого предела, когда оно уже лишено любой собственности – подобно тому, как её были лишены рабы.

Но можно предположить, что есть более умеренный сегмент глобализма (тоже революционный, но не настолько), чьи стратеги предполагают оставить большинству возможность быть собственниками. Конечно, при условии её радикального перераспределения – в пользу крупнейших корпораций. А также – с условием того, что собственники будут очень мощно платить за указанную возможность. Этакий оброк, а возможна и барщина.

Не исключено, что будет полностью ликвидирована демократия. Но её могут и оставить, обставив жутким количеством законодательных ограничений. А вот социальное государство отменят обязательно.

Сами государства сохранят – при очень и очень ограниченном (почти формальном) суверенитете. Все они (точнее те, кто будут контролироваться глобалистами) признают первенство некоего наднационального органа. Этот орган будет относительно мягким вариантом мирового правительства. Вне всяких сомнений, ООН совершенно не тянет на такой орган. Поэтому, его попытаются устранить, заменив совершенно иной структурой. И тут возможны очень даже хитрые манёвры. Стоит напомнить, что недавно влиятельная глобалистская организация «Совет по международным отношениям» (CFR) предложила, в лице её президента Р. Хааса, создать некий «глобальный концерт» из США, ЕС, Китая, России, Японии и Индии. При этом Хаас жёстко критикует ООН. Наблюдатели пришли к мысли о том, что здесь имеет место подкоп под указанную организацию. А незападным странам просто кидают наживку, делая «льстивые» предложения.

Это будет глобалистское переиздание феодализма. Но возможна иная версия – уже консервативно-революционная и национально-государственная. Здесь можно также говорить о феодализме (как в случае со сталинизмом, но уже без маркс-ленинской и, вообще, прогрессисткой нагрузки), но только очень условно. А лучше и вообще не использовать этот термин применительно ко всему докапиталистическому, традиционному обществу «средних веков». Для него были характерны две тенденции. Одну из них можно охарактеризовать как «феодоцентризм». И она отражала стремление части знати достичь абсолютного могущества, избавившись от контроля полновластной Монархии.*

* «Феодоцентристы» весьма преуспели. Пресловутые «великие буржуазные революции» были, во многом, осуществлены частью аристократии. Тут можно вспомнить и об английских «новых дворянах», и о масонстве Нового Времени, которое тогда представляло собой тайное общество аристократов, мечтавших освободиться от «тирании» королей и церкви. Очень даже не случайно, что во время кризиса 1789 года местом основных собраний недовольных был сад во дворце Пале-Рояль - резиденции герцога Орлеанского. Масонские ложи активно действовали при королевском дворце, и в них состояли герцоги Бульонские и герцоги Монморанси-Люксембургские. (Об этом писал В. И. Карпец.) Окончательная же консолидация масонства произошла в 1772-1773 годах, когда был заключен «исторический» компромисс между капитулом «рыцарей», состоящим из буржуа, и аристократическим капитулом «императоров». Последние явно доминировали в этом альянсе.

Другая тенденция может быть охарактеризована как автоцентризм, и она ставила в центр всего фигуру Монарха, считавшегося носителем Небесного, Божественного мандата. Нынешние «умеренные глобалисты» выражают тенденции феодоцентризма. И ему необходимо противопоставить автохоцентризм, в центре которого окажется фигура Главы Государства. Феодоцентризм будет опираться на цифровое крепостное крестьянство (но на цифровых рабов). Автоцентризм же сделает своей опорой крестьянство общинное, воспроизводящее, на новом технико-экономическом уровне, традиционные реалии русского мира. Для крестьянства всегда было характерно стремление соединить работника и средства производства. Причём, этот крестьянский уклад был продолжен и в городах. А русский город не противостоял селу (как в Европе), но являлся его продолжением. Мощнейшим проявлением традиционного холизма была артель.

Разумеется, речь не идёт о возвращении к аграрному обществу, хотя очень желательно было бы перейти от гигантских мегаполисов – к высокотехнологичным, но относительно небольшим общинным поселениям, связанным сложные сетевые агломерации. (При сохранении культурных контуров исторических городов.). Новое крестьянство будет информократическим, вся сила которого окажется именно «Силой Мнения» (по выражению славянофилов). Новые общины – территориальные и производственные окажутся способны оказать мощнейшее информационное воздействие на власть. И это будет не воздействие, по преимуществу, политических или коммерческих групп. Прямое воздействие будут оказывать конкретные социально-профессиональные и территориальные образования. Будет там и «цифровое» измерение, но оно не окажется подавляющим и центральным, как того желают глобалисты всех мастей. Собственно, главное – донести до «верхов» информацию, а не пытаться выступать в роли «демиургов от политики».

Итак, перед человечеством стоят три пути – рабовладельческий, феодоцентрический и автоцентричный. Третий путь отличается от двух других (а также от уходящего капитализма) тем, что предполагает центральную роль не какого-то «класса» («рабовладельцев» и «феодалов»), но Личностного Субъекта – Главы. Сам Глава даже и «объективно» не заинтересован в каком-либо «классовом господстве», которое снижает его Субъектность. Он «заинтересован» в социуме, в котором нет сильного социального разделения. В таковом социуме преобладает общинность, основанная на холизме, на равновесии части и целого. (Это равновесие принципиально отлично как от либерального индивидуализма, так и от левого гиперколлективизма. В общине личное хозяйство органично сочеталось с общим – луга и т. д.)

Автоцентризм, опирающийся на общинность, призван предельно, насколько это только возможно, минимизировать «эксплуатацию». (Хотя какие-то её элементы неизбежно останутся в нашем несовершенном и повреждённом мире). Многое из указанного было реализовано в традиционном обществе – прежде всего, усилиями Монархов. Но многое было искажено, и теперь это искажение необходимо исправить – опять-таки, насколько это возможно. Это исправление ошибок, это новое-старое творчество – и будут настоящим, истинным социализмом.

В любом случае, очевидно, что капитализм уходит в прошлое. Будущего у него нет – от слова «совсем».

16 января 2023