https://domestic-lynx.livejournal.com/247361.html

domestic_lynx

Индустриализация духа

Много лет пишу я о необходимости реиндустриализации нашей страны. Десять лет назад это представлялось патриотической блажью, пять – делом полезным, но вряд ли осуществимым, даже три года назад очень хотелось зажмуриться, как-то перетерпеть и избежать необходимости засучивать рукава. И вот сегодня  наконец индустриализация предстаёт как вопрос существования нашего государства и народа. 

Эх, начать бы десять, а лучше двадцать лет назад – где бы мы сейчас были! Но, скорее всего, большие и трудные дела и отдельный маленький человек, и коллективная личность - народ никогда не делает загодя и впрок, а всегда приступает к ним второпях и под давлением суровой необходимости. Обстоятельств непреодолимой силы. Когда либо сделай – либо сдохни. И вот в таких – крайне стеснённых – условиях надо начинать индустриализацию. Не просто точечное импортозамещение – подлинную многоотраслевую индустриализацию, нацеленную на подлинную народнохозяйственную  независимость, автаркию. Только такая страна может быть подлинно независимой и сильной. 

Сегодня мне хотелось бы напомнить, что индустриализация – это не только заводы, фабрики, компьютеры. Заводы – это безусловно необходимо. Но у индустриализации есть мощная духовная составляющая. Может быть, она даже важнее железа.  

ЧАСТЬ 1. ОБРАЗОВАНИЕ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ

Индустриализация – это в первую очередь воспитание квалифицированного  народа – смышлёного и дисциплинированного, технически грамотного; от рабочих до инженеров и учёных-разработчиков. Заезженный сталинский лозунг «Кадры решают всё» совершенно верен. 

Индустриализация – это прежде всего воспитание привычки к дисциплинированному и упорному труду. Такая привычка в среднем поколении у нас утрачена, а в молодом не воспитана.  

Вообще,  слово industria в трудах средневековых философов означало «трудолюбие»; только потом, века спустя, этим словом стали обозначать фабричное производство. В СССР эта самая industria – как дух, как стиль – существовала. Сейчас она почти исчезла вместе с носителями этих качеств. И то сказать, мы тридцать лет пробавлялись техническими кадрами, оставшимися с советских времён, но теперь они практически исчерпались: кто ушёл на пенсию, а кто и в лучший мир. А новых – ищи-свищи. Сейчас если и идут в технические специальности, то в IT, в «цифру», а ведь нужны инженеры и рабочие решительно всех направлений. 

В нашем хозяйстве в Ростовской области, мы не можем найти квалифицированных парнишек-слесарей в нашу мехмастерскую: их прекратили обучать в райцентре. Возникла даже идея объединится с местной школой и начать готовить квалифицированных рабочих на базе местного дома культуры. Мы столкнулись с таким положением: есть высокотехнологическая сельхозтехника, а некого посадить за штурвал. Уровень техники превышает уровень работника. Старые труженики (которым, разумеется, спасибо и дай Бог здоровья) в худшем случае всё переломают, а в лучшем - не достигнут того уровня производительности, который заложен в новой технике.  Уверена, подобное положение не только у нас.  

Очень кстати 9 февраля 2022 года состоялось заседание Совета Торгово-промышленной палаты России по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики России на тему: «Кадры для промышленности. Подготовка к Новой индустриализации. Проблемы, решения». 

Признаться, формулировка напомнила мне пункт повестки дня давнего заседания в Минвнешторге СССР, где когда-то в молодости работала. Там значилось: «О ходе подготовки к написанию проекта решения». Тогда я по молодости хихикала: заскорузлый советский бюрократизм.  Но вот минуло сорок лет – и мы опять готовимся. Про Обломова сказано, что он много лет «готовился к поприщу» - вот и мы что-то в этом роде. На этот раз к Новой индустриализации готовимся – так и написано на сайте ТПП – с большой буквы. К ней же мы намереваемся готовить кадры. 

Мне кажется, уже пора перестать готовиться и наконец приступить к делу. Я не знаю, каково подлётное время жареного  петуха к нашим границам, но ощущение такое, что он весьма близок и уже изготовился клюнуть, и пребольно. 

С кем проводить индустриализацию? Сегодня «толпы бесхозных, плохо обученных "юристов-экономистов" обивают теперь пороги служб занятости. Стройки же, как и многие производства, в условиях пандемийных ограничений и жесткой нехватки мигрантов, страдают от отсутствия рабочих самых востребованных специальностей», - говорит глава саратовского отделения ПАРТИИ ДЕЛА Олег Комаров. 

Совершенно очевидно, что для индустриализации надо радикально перестроить систему образования всех ступеней. То, что мы имеем сегодня – это образование деиндустриализации и всесторонней деградации. Это образование, не предусматривающее в большинстве случаев никакой внятной деятельности на выходе. Нынешнее образование бесцельно и беспредметно. Даже в МГУ преподаватели в открытую говорят первокурсникам: «По специальности вы, скорее всего, работать не будете, но получите хорошее образование». Возникло такое верование: образование – это не для работы, а так, для личностного роста. Ну, может, ещё  для СV пригодится. Разумеется, никто из учащихся всех ступеней особо не затрудняется обучением: зачем? 

Сейчас, начиная со школы, детей учат: профессия на всю жизнь – это прошлый век; ты переменишь множество профессий, главное – гибко подстраиваться под требования рынка: сегодня ты программируешь, завтра прогнозируешь, а послезавтра консультируешь по вопросам межкультурных коммуникаций или расстановке мебели в офисе (есть и такая профессия).  

Мы списали эту – даже не систему, а философию образования -  с заграницы? Сейчас так положено? Наверное, для тех народов, на которых работают другие народы, которые могут в любой момент купить любого специалиста в любой точке мира – это подходит. Но если нам надо работать самим, а тем более проводить индустриализацию – не подходит радикально. Это непроизводительная растрата материального и человеческого ресурса. Практическим результатом пятилетнего сидения во всех этих финансово-лингвистических академиях является устойчивая привычка к праздности, никчёмности и беспредметности, к чему потом прибавляется плаксивое убеждение вчерашнего школяра, что ему чего-то недодали. И то сказать: учился на дипломата – стал курьером. 

Я уже многократно писала, что надо сделать с нашим наробразом, чтобы индустриализация стала хотя бы возможной, мыслимой. Нет, вовсе не гарантированной – просто мыслимой. С современным образованием она гарантированно невозможна. 

Что же надо и можно сделать уже сегодня? Притом срочно. 

Первое. Разогнать гуманитарные богадельни. Новодельные, частные, возникшие в последние 30 лет – подчистую. Всю эту лингвистику, переводоведение (поверьте, я, выпускница Иняза им.М.Тореза, знаю, о чём говорю), а также бесконечную психологию, журналистику – просто отменить или перевести в статус народного университета культуры. Как форма культурного досуга – это вполне годная вещь. Но сегодня это выдаётся за профессию и распухло до размеров гомерических, что даёт молодёжи ложные ориентиры и расхолаживает её. 

Сделать это надо срочно, за два-три сезона. Понимаю огромную психологическую трудность такого шага, но он – необходим. 

Отдельная песня – экономическое образование.  Если вся эта филология-политология просто бесполезна, то образование экономическое в том виде, в котором оно в основном практикуется, – прямо вредно. Забавно, что оно распухло до невиданных размеров именно тогда, когда было объявлено, что экономикой руководить не надо, а всё сделает «невидимая рука рынка». Сегодня если кого и готовить, то бухгалтеров и учётчиков, статистиков. 

Лучше не готовить никаких экономистов, чем готовить их в идеологии Мирового Банка и Вашингтонского консенсуса.  Этих наготовили уже на четыре пятилетки вперёд, новых не требуется. 

Некоторые вузы с затаённой гордостью оповещают общественность: мы-де возобновили преподавание политэкономии вместо одиозно-либерального экономикса. Это, конечно, достохвально, однако вся заточка экономического образования – либерально-глобалистическая. Уже выросло поколение, и не одно, так называемых экономистов, которые просто не способны мыслить в терминах прямой организации государством каких-то хозяйственных процессов. Государство в их парадигме может только поощрять, субсидировать какие-нибудь банковские проценты, упрощать регистрацию чего-нибудь, но никак не выступать в первом лице. И подобный взгляд у них неколебимо сформирован и затвержен. А в новой индустирализации – ничего не попишешь! – государству придётся выступать в первом лице. Потому что больше – некому. Так что прежде, чем продолжать готовить экономистов, надо крепко задуматься. 

Второе. Отменить десятый-одиннадцатый классы: это в абсолютном большинстве случаев пустопорожнее проведение времени и натаскивание на ЕГЭ.  Пошлите умных и непредвзятых, не связанных с наробразом людей посмотреть, что делается в школах, поговорите с детьми и родителями – и они расскажут вам, что всё именно так и есть: пустопорожность и натаскивание.  Сегодняшняя специализация старших классов (гуманитарный, математический, социально-экономический, физико-химический класс, что-то там ещё) – это чистый симулякр: общеобразовательная школа по своей генетике не приспособлена ни к какой специализации, нет у неё для этого сил и средств.  Она задумана и сформирована как ОБЩЕобразовательная.  Для специализации необходимо много техникумов и ПТУ, тесно связанных с производством. Вот эти заведения по своей природе – специальные.  

Третье. Все выпускники девятого класса должны уйти из школы и поступить в техникумы и ПТУ, где они получат техническую специальность. После этого в основном все должны отравиться на производство, а самые умные могут продолжить обучение в вузе по сходному профилю.  Программа вузов должна быть перестроена таким образом, чтобы готовить инженеров из техников и квалифицированных рабочих, а не из школьников. Такие программы уже в некоторых вузах имеются.

Откуда будут браться гуманитарии? Ну, во-первых, их надо в сотни раз меньше, чем сейчас готовят и чем уже есть. Положим, специалистов иностранных языков наготовили уж, по-моему, лет на тридцать вперёд, пора бы остановиться и заняться чем-нибудь полезным. А иностранный язык, кому требуется, можно выучить, и не поступая в Иняз. Вероятно, к гуманитарным факультетам университета могут готовить какие-то курсы, педагогические училища и т.п. В эпоху сталинской индустриализации был один институт такого рода – ИФЛИ, его открыли в 1931 г. и окончили его совокупно человек двести. Но какие это были качественные люди! 

Наверняка кто-нибудь на этом месте возмутится: а как же информационная война? Гуманитарные технологии? Разве нам не нужны специалисты? Специалисты, бесспорно, нужны. Но те, кто сидит в гуманитарных богадельнях – это не специалисты, это в подавляющем большинстве случаев просто клиенты детсада для взрослых, или пункта передержки молодняка, больше ничего. Специалисты гуманитарного профиля должны быть подлинно штучными и качественными. И готовить их должны подлинные знатоки и профессионалы (которых ничтожно мало), а не убогие  пересказчики советских учебников, перемешанных с задами второсортной западной мысли. Если подготовку качественных, штучных специалистов организовать нельзя – пускай все идут в ПТУ, а не отсиживаются в симулякрах. 

Никому не вредно получить рабочую специальность, потрудиться в реальном секторе. Вообще, всякий опыт некнижного взаимодействия с реальностью – чрезвычайно полезен, чем бы человек ни занимался в дальнейшем. 

Из воспоминаний писателя Константина Симонова о его школьных годах: 

«Была в разгаре первая пятилетка, у нас в школе были кружки по изучению обоих вариантов — и основного и оптимального — пятилетнего плана: я увлекался этим куда больше, чем школьными предметами. Недалеко от Саратова, на Волге, гремело строительство Сталинградского тракторного, в самом Саратове строили комбайновый завод и одновременно с этим быстро построили для нужд Сталинградского тракторного маленький завод тракторных деталей — все это, вместе взятое, сыграло свою роль в том, что, вопреки мнению отчима, через которое переступить мне было не так-то просто, и при нейтралитете матери я после седьмой группы школы вместе с половиной своих одноклассников пошел в ФЗУ».

К.Симонов. Глазами человека моего поколения.

Четвёртое. Нужна упорная и умная пропаганда технической профессии, технического образования и т.д. 

Чтобы заставить (скажем: мотивировать) молодёжь делать что-то, надо ЭТО сделать модным и престижным. Модным может быть всё, и всё в разные времена становится модным: быть интеллектуалом и быть бандюком, следовать заветам ЗОЖ и плевать на своё здоровье, быть «физиком» и быть «лириком», читать книги и принципиально их не читать. Как узкие или широкие брюки, в моду входят те или иные профессии. Помню, в конце 1980-х, после фильма «Интердевочка», школьницы возмечтали о карьере валютной проститутки – это было отмечено социологическими опросами. А ведь буквально лет пять до того мечтали о профессии учительницы и врача.  

Упорной рекламой-пропагандой, чьи технологии сейчас весьма усовершенствовались и изощрились, можно достичь того, что большинство будет считать, что техническая профессия – это круто, а все эти гуманитарии – это так, чепуха на постном масле. Собственно, так и было лет 60-70 назад, в эпоху индустриального расцвета нашей страны. 

Из анналов истории нашей семьи. Отец и дядя моего мужа в начале 50-х годов поступили в институты: мой будущий свёкор в Бауманский, а его брат – в МГИМО. Так вот тот, кто поступил в Бауманский, считался в своём окружении более удачливым и «крутым», чем тот, кто поступил в МГИМО. Уже в мою юность, в 70-х годах, шкала престижа изменилась на обратную. Уже тогда подспудно происходила духовная деиндустриализация. 

Считать техническую профессию самой нужной и интересной - вот что требуется для индустриализации. Помню, мой отец, окончивший школу в 1939 г., рассказывал, что в их время бытовал шутливый стишок (или песенка), выражавший дух эпохи: «Мы девочки, мы мальчики, мы все инженерА, /Мы все индустриальщики, гип-гоп, гип-гоп ура!». 

Был особый дух – индустриализации, промышленных свершений, штурма, бури и натиска. Он подхватывал «юношу, обдумывающего житьё» и нёс в должном направлении. В моё время, в 70-х, этот поток во многом утратил свою энергетику. Духовная подготовка к деиндустриализации подспудно началась именно в то время. 

Четвёртое.  Нужно материально поощрять должное поведение подростков и их семей. Чтобы подростки с удовольствием шли в ПТУ и техникумы, нужно сделать это ярким и стильным. Модная, красивая форма,  в которой хочется разгуливать по городу, значимая стипендия, кому надо – приличное общежитие. Это действует! Государство должно отсечь не поощряемые формы поведения и поддержать поощряемые – в этом суть государственного управления. В нашем случае поощряемая форма поведения: не сидеть в филолого-юридическом, поигрывая под партой в телефончик, а научиться практическому делу. 

Нечто подобное было сделано перед Великой Отечественной войной. Разумеется, в истории не бывает точных повторов, бывают только некоторые реминисценции и тени минувшего. Что же было сделано? 

С 1 сентября 1940 г. была введена плата за обучение в 8-10-м классах. За учебный год плата составляла примерно месячную зарплату  рабочего. При этом всем была открыта возможность поступить в ремесленные, фабрично-заводские и железнодорожные училища, где учились от полугода до двух лет. Учеников фабрично-заводских училищ (по народному -  «фабзайцев») государство полностью обеспечивало: предоставляло еду, одежду, общежитие. Отметьте: это было в эпоху, когда простая сытость для простого человека всех стран была неким жизненным достижением. «Фабзайцы» считались мобилизованными, они не могли произвольно бросить училище, должны были по окончании отработать несколько лет на производстве. Колхозы были обязаны отправить в ФЗУ нескольких ребят. 

Для многих это была ценная возможность – и семье облегчить затраты, и профессию получить. Так были созданы трудовые резервы , которые во многом вытянули промышленную работу во время войны. 

Мои собственные две тётки подростками работали в Златоусте на эвакуированном туда Тульском оружейном заводе. Этим ребятам-уральцам Агния Барто посвятила целый стихотворный цикл; она сама была в тогда в Свердловске и даже работала токарем. Эти стихи не просто проплаченный пиар или худосочная социальная реклама – это настоящее, от жизни. У меня дома есть скромно изданная книжица 1943 г. – «Подростки»: там собраны стихи Барто об этих ребятах-фабзайцах. 

Спросил я у товарищей:
— Чьё лучше ремесло?—
Нашлось друзей-советчиков
Несметное число.

Зовут ребята в кузницу:
— Ты в кузнице бывал?—
И сварщик уговаривал,
В сторонку отзывал…

А девушка высокая
Такой совет дала:
— Иди работать токарем,
Нет лучше ремесла!

Может, сделать что-то подобное сегодня? Не закрывать сразу 10-11-й классы, а сделать их платными. И серьёзно платными. При этом в ПТУ – значимая стипендия, форма, бесплатный обед и проезд, гарантия интересной работы. Что перевесит? (В перспективе 10-11 классы надо всё-таки закрыть железной рукой. Пусть для «шибко умных» будут физматшколы, аналогичные школы возможны  по биологии, химии, но их должно быть мало, и обучение там должно быть очень трудным, безусловно бесплатным и доступным немногим просто по умственному уровню: это будущие учёные-теоретики). 

Сейчас государство оказывает определённую материальную поддержку семьям с детьми. Так не сделать ли так, чтобы эта помощь была не вообще, а поощряла бы то поведение подростков и их семей, которое нужно государству? 

ЧАСТЬ 2. ДОЛГ И ТРУД

Для индустриализации требуется перестроить всю систему воспитания-образования не только организационно, но и  содержательно. Сущностно.  Надо изменить весь стиль образования и воспитания. Сегодня с учениками всех ступеней – от детсадовцев до студентов принято сюсюкать. Ни с кого ничего спросить нельзя, а то вдруг он демотивируется, станет невротиком и тому подобные сопли. Ругать тоже никого нельзя, заставлять нельзя. Все – неповторимые личности, у всех права – ну, что я вам рассказываю, сами знаете. Курсовики скачиваются, дипломы – покупаются. Это стало нормой жизни. 

Воспитываются дети-снежинки.

По телевизору недавно показали рыдающих «снежинок»: они не знают, как будут жить, лишившись любимой соцсети. 

Так вот центральным пунктом образования индустриализации должен быть долг и труд, а не прикол и расслабон, что составляет нынче общий стиль воспитания и образования. Сегодняшний принцип: делаю, пока мне это по приколу. Перестало быть по приколу – бросаю, и никто мне не указ. Имею право.  Не научившись выполнять маломальских обязанностей, школяры уже научились качать права. Я как работодатель не раз сталкивалась со «снежинками», которым просто неведома дисциплина. Надоело – ухожу. 

Между прочим, в Китае, успехами которого у нас принято восхищаться, совсем иной стиль воспитания, сколь я понимаю. Моя приятельница преподаёт онлайн русский язык китайчатам (она знает китайский). Она в не проходящем восторге от своих учеников. Выполняют все задания, делают без рассуждения что велят, заучивают тексты наизусть. «Нам с ними не тягаться!» - с смесью грусти и восхищения говорит моя подруга. 

Совершенно очевидно, что никакая индустриализация с нашими нынешними нравами не получится. Приходить вовремя, соблюдать дисциплину – технологическую и просто дисциплину, не бегать с одного рабочего места на другое, а научиться хотя бы одному делу – вот минимальные требования к индустриальному работнику. 

Те, кого я вижу повседневно, - это по психологии скорее горьковские босяки, люмпен-пролетарии, по-нынешнему – прекариат, хотя на вид они приличны, иногда пахнут парфюмом и работают в офисах, в кафе и т.п. Современная наука ободряет и поддерживает их в босяцком отношении к делу. Говорят: профессия – это прошлый век, сегодня ты сменишь десять, двадцать занятий, повышай самооценку и смелее вперёд. Индустрии такое отношение к делу и шире – к жизни – не годится. Индустрия – это серьёзность, порядок, дисциплина, план, сроки. «Вкалывают роботы – счастлив человек» - это босяцкие фантазии. 

Индустрия – это определённое состояние духа народа. Его надо воспитывать. 

И вот тут у меня самая плохая новость. 

В ныне царящей в обществе духовной атмосфере это невозможно. Невозможно воспитать индустриальное сознание, сформировать дисциплинированного, трудолюбивого и ответственного работника в среде, в которой героем, кумиром и ролевой моделью являются Даня Милохин и Ксюша Собчак. (Я не о личностях, с которыми не знакома, – я только о типажах). Это герои декаданса. Не развития, а упадка, и довольно быстрого. Если мы хотим индустриализации – этих типажей в поле общественного внимания быть не должно. Не должно быть всех этих журналов из жизни звёзд, показа их роскошного быта, и самой их разнузданно-вызывающей жизни напоказ быть не должно. Самим своим существованием она обесценивает трудовую жизнь простого человека. А именно он должен стоять в центре общественного внимания. Иначе никакой индустриализации не получится. 

Сообщается, что многие из подобных персонажей уехали за границу. Браво! Это очень кстати. Было бы полезно, если б российское руководство проявило должное мужество и не пустило их обратно. Понимаю: в Конституции написано, что нельзя лишить гражданства, а гражданин всегда может въехать в РФ. Всё это так, но обстоятельства меняются, и вполне можно принять закон о том, что наличие на нашей территории русофобов и лиц, порочащих наш народ, общественный строй и оскорбляющих власть, недопустимо. Если подлинно хотеть и иметь мужество – убрать этих персонажей можно. В конце концов, и Конституцию можно изменить: суббота для человека, а не человек для субботы. Главное, понимать, что и для чего делается. Что же касается до репутации нашей страны на Западе, то она сегодня столь одиозна, что это открывает окно возможностей: делать то, что находим нужным. 

Когда-то ролевой моделью для молодёжи были учёные, изобретатели, рабочие-новаторы, герои-пограничники. Паренёк шёл в кино или включал телевизор (когда он появился) и видел там ту жизнь, которой жил он сам. Люди, с которых предлагалось делать жизнь, так же, как и он, работали на заводах, служили в армии, жили по соседству, решали задачи, сходные с его задачами и проблемами. Была некая  связь между твоим трудолюбием и квалификацией и твоим доходом, уважением окружающих. Сегодня он видит нечто ни к чему не относящееся, видит танцы со звёздами, обезьяньи пляски и бесконечную жратву по всем каналам. А работают, по весьма ходовому мнению,  - лохи. Ну или, в крайнем случае, гастрабайтеры. 

В белом человечестве, к которому и мы относимся, сформировалось античное воззрение на труд: это дело рабов. Такова атмосфера, этим дышим. И в этой атмосфере индустриализация невозможна. Она, по-видимому, возможна  где-нибудь в Индии, где царит кастовый строй и считается, что люди принципиально не равны и у каждого своя «дхарма»: одному приказано свыше трудиться, другому - веселиться. Но мы не в Индии, и у нас – точно не получится. 

В нынешней духовной атмосфере невозможно сказать парню: «Упорно учись, честно трудись, овладевай специальностью, и ты… что? Будешь получать в тысячу раз меньше денег, не говоря уж о престиже и восхищении себе подобных, чем кривляка-тиктокер, не говоря уж о безголосой певичке?» Эта перспектива будет вести парня по жизни, заставлять преодолевать трудности? Смеётесь?

Значит, если нам нужна индустриализация (а она нам нужна), этой вакханалии быть не должно. Не должно быть в принципе. Труд, долг, овладение мастерством – все это относится к парадигме, противоположной той, что безраздельно господствует сегодня. Сегодня мы живём в парадигме досуга, развлечения, потакания своей лени и  прихотям – словом, радикального гедонизма. В этой атмосфере индустриализация столь же радикально невозможна. 

Когда-то первая индустриализация была проведена в атмосфере напряжённой протестантской веры, предписывающей долг и труд. То же, с иных позиций, предписывала религия коммунизма (коммунизм, безусловно, был своеобразной светской религией – царствия Божьего на земле). Напряжённая, пламенная вера вела тружеников вперёд. 

Был также и фактор, который подталкивал их в спину: «Голод названье ему». Одновременно с пламенной верой в том и другом случае (и в первичной, и в догоняющей индустриализации) были в наличии голодные массы, готовые работать за очень малое вознаграждение. Каково соотношение этих двух факторов определённо сказать нельзя, но оба они присутствовали и делали своё дело. Сегодня в нашей стране нет ни того, ни другого. 

В случае догоняющей индустриализации (например, в Китае или в Индии) были неисчерпаемые народные массы, готовые работать практически за плошку риса. Посмотрите фильм «Голубой Китай» про девушку, которая приходит из деревни в город и поступает на швейную фабрику шить джинсы (отсюда название фильма). Система вполне потогонная, бытовые условия – близкие к лагерным. Так пару десятилетий назад ковалась индустриальная мощь Китая.  

Что же у нас сегодня? 

Президент Российского Союза предприятий текстильной и лёгкой промышленности Андрей Разбродин сказал на Совете Торгово-Промышленной Палаты РФ по промышленному развитию и конкурентоспособности экономики России интересную вещь, которая особенно хорошо воспринимается после просмотра фильма «Голубой Китай».

Рынок текстильной и лёгкой промышленности, по словам г-на Разбродина, составляет 4 трлн. руб. Это живые деньги, которые люди несут в магазины. Отечественный производитель поставляет на этот большой рынок всего 18%, остальное - импорт. Отчего же такая незадача?  По словам г-на Забродина, найти квалифицированную швею очень трудно, при том, что зарплата приличная: в больших городах свыше 100 тыс. руб. Вот это и есть небольшой пример большой деиндустриализации. В первую очередь, деиндустриализации сознания, т.е. потери или не приобретения соответствующей трудовой квалификации. 

Так что для индустриализации нам необходимо изменить всю духовную атмосферу общества. Именно нам это особенно необходимо: у нас нет массы молодых и голодных, значит, роль духовных факторов у нас выше.

Государству необходимо взять в руки воспитание народа, формирование его сознания и мировоззрения. Нужно внушать ему правильные мысли и ограждать от неправильных.  

Цензура? Нет, не цензура, дорогие товарищи, а нечто гораздо более строгое и трудное в исполнении. Необходимо общее руководство всеми сторонами духовной и культурной жизни общества. Государство должно выступать в роли квалифицированного и придирчивого заказчика фильмов, спектаклей, картин и всех прочих художественных произведений. Вообще, роль заказчика, например, в строительстве, весьма не проста и требует понимания своей задачи и высокой квалификации в предмете деятельности. Просто дать деньги и не спрашивать за результат, как это делается в нашей культурной политике – у стороннего наблюдателя это вызывает крайнее недоумение. Во времена тов. Сталина такое руководство именовалось «вредительством». 

В сущности, у нас нет никакой культурной политики. Откуда я это знаю? Просто как читатель, зритель, слушатель. Есть же книги/фильмы/спектакли? Да, есть. Если не возделывать сад, какие-то растения в нём тоже будут. Но это  будут сорняки и чертополох.  Но ожидать, что вырастет что-то полезное для тебя – утопично. 

Сама собой, без руководства, вырастает только духовная сивуха, каковой и является массовая культура белого человечества (что в других местах – не знаю). Людей не просто потчуют – из заливают духовной сивухой. Духовной сивухой Ленин когда-то называл религию, но гораздо лучше это выразительное определение подходит к шоу-бизнесу и масскульту в целом. Вот этого быть не должно. По многим причинам, главным образом потому, что это радикально противоречит задачам индустриализации. 

Искусство не создаётся по заказу? Ещё как создаётся! И Микельанджело, и Петрарка, и Маяковский, и помянутый выше Константин Симонов и многие-многие прочие – очень удачно и вдохновенно творили по заказу. Все архитекторы без изъятья тоже творят по заказу. Про науку и не говорю: от Архимеда до академика Сахарова – сплошная заказуха. Да, руководить этим делом – трудно, но вовсе не невозможно.  Мне кажется, что просто закрыв доступ к финансированию создателям идиотских спектаклей и всяких перфомансов, будет досстигнут некоторый результат. А дальше надо формулировать в положительной форме: что требуется. Это, повторюсь, не просто, но всё настоящее – не просто. Значит, учиться, учиться и учиться. Только вот начинать надо прямо сию минуту. 

21.04.2021